14.03.2012 23:19
    Поделиться

    Корреспондент "РГ" побывал в Дагестане, где был "в рабстве" дезертир Попов

    Как один дезертир нас всех за нос водил, выдавая себя за раба XXI века

    Про Андрея Попова, дезертира из Саратовской области, который 10 лет пропадал в Дагестане, а потом заявил, что его похитили и держали в рабстве, 2 марта рассказала ежедневная "РГ".

    Саратовский гарнизонный суд дал дезертиру 2 года колонии-поселения. Правда, ответа на вопрос, зачем он выдумал жуткую историю, на суде так и не услышали. Попов, по совету адвоката, отказался от показаний. Чтобы разобраться в этой уголовно-приключенческой истории, я поехал сначала в Саратов, а потом в Дагестан - на место "рабства" рядового Попова.

    Прямо на саратовском вокзале я купил автобусный билет до Ершова - родины саратовского дезертира. Пять часов пилить через снежные заносы - не шутка! Но тут зазвонил телефон:

    - Он в Саратове! Скрывается от журналистов. Есть телефон адвоката, - кричал мой коллега в трубку.

    Спасибо кассирше, успел сдать билет. Адвокат Андрей Бессонов вошел в мое положение и назначил встречу у себя в кабинете. Туда же должен был приехать и Попов. А как же подписка о невыезде? Обычно подсудимые должны жить по месту прописки.

     
    Видео: Владимир Янченко

    - У него совершенно нет денег мотаться туда-сюда, - пояснил мне адвокат. - Поэтому он живет у родственников в Саратове. Этот адрес в суде есть. Мать ему из Ершова посылает по 500 рублей на питание. На сигареты уже не хватает.

    Мне стало жалко "солдатика". Я купил блок курева. Пока Попов добирался до места встречи, Андрей Бессонов вкратце ввел меня в курс дела. Андрей - третий адвокат у Попова. И сам подсудимый уже третий раз меняет показания. В последний раз признался во всем: да, дезертировал, да, все придумал. И дабы не навредить клиенту, комментировать показания Попова он не будет. Да и сам Попов своими словами может невзначай навредить себе. Поэтому каждый вопрос желательно обсудить с защитником.

    В дверь вошел невысокий мужичок с удивительно грустными глазами. Одет он был кое-как в обноски с вьетнамского рынка. Выглядел лет на десять старше своего возраста. Грубые руки. Ранние морщины. Тихо присел на краешек стула. Познакомились. Я передал ему сигареты. Он впервые улыбнулся, и я увидел, что вместо зубов у него черные осколки. По договоренности с адвокатом вопросы о том, как он попал в Дагестан, я не задаю. Тогда я начал с конца:

    - Андрей, зачем ты вернулся? У тебя в Дагестане, по слухам, жена, хозяйство. Мог бы жить и жить.

    - Разве не понятно? - тихо переспросил Андрей и его огромные глаза наполнились слезами. - Я по маме соскучился. 20 дней добирался до Ершова. Пешком да на попутках. А зайти боялся. Час курил на крыльце. Мама, как увидала меня, упала в обморок. Еле с сеструхой откачали…

    - У тебя там жена осталась… Мусульманство принял? А то ведь брак там не считается без этого.

    - Да какая жена? Так, приходила ко мне одна. Мы даже жили в разных комнатах. Мусульманство не принимал, хотя предлагали.

    - А как к тебе относились?

    - По-разному. Под Бабаюртом семья фермера Мустапы меня как родного принимала.

    - Так ты был в плену или нет?

    - Товарищ журналист, мы же договаривались… - адвокат Бессонов был начеку.

    Я не стал дальше мучить Попова. Он и так за последние месяцы перенес три операции на кишечнике. С готовностью продемонстрировал свежий шов на животе. А что перенесла его мама! За эти 10 лет следственные органы трижды предъявляли доказательства гибели сына. Но материнское сердце не обманешь!

    Сразу после того, как Попов объявился и его задержали как дезертира, в прессе началась кампания в защиту бедного солдатика. Под давлением общественности ему заменили меру пресечения. Епархия и журналисты собрали более 200 тысяч рублей. 40 тысяч ушло на следственные действия (поездку Попова в Дагестан), 40 тысяч заплатили адвокату. Остальные 120 тысяч, по нашим сведениям, остались у одной родственницы, которая и заварила всю эту кашу.

    Я жалел Андрея совершенно искренне. Запутался парень. Его все кругом обманывают. 30 лет, а уже практически инвалид. И еще я пожалел об одном. Но это было позже, в Дагестане. Что не попросил предъявить Андрея свидетельство о том, что он так и не принял мусульманство. Находилось оно чуть ниже операционного шва.

    Русские кирпичики

    Дагестан, особенно в последнее время, стал символом беззакония, насилия, террора и прочих нехороших вещей. Поэтому мои коллеги, да и общество в целом, так легко поверили в легенду Попова о принудительном 10-летнем рабстве.

    - Ну сколько можно! - возмущается коллега из дагестанской газеты "Черновик" Хаджимурат Раджабов. Его тезку и друга, бывшего главного редактора "Черновика" Хаджимурата Камалова, расстреляли в декабре прямо возле редакции. - Пора делать ребрендинг республики! Провести здесь игры мундиаля, всемирные юношеские игры. Мы готовы. А федеральная власть говорит: у вас обстановка. Так что, эта обстановка вечно здесь будет, да? А теперь вот этот Попов. Одна паршивая овца все стадо перепортила. Какое рабство, какой плен?

    Дагестан маленький. В одном месте запоешь - все подхватят. В другом месте взорвешь - из-под земли достанут. Андрея Попова знают здесь хорошо. Кем он только не был. И сапожником, и чабаном, и механизатором, и слесарем, и механиком, личным водителем и торговцем на рынке. После того как Андрей сбежал из своей стройбатовской части (извините, адвокат Бессонов, пользуюсь данными следствия из открытых источников), он недолго маялся без дела. Завербовался "на кирпичку" - возле вокзала вечно тусуются вербовщики из северокавказских республик. Обещают 10 тысяч в месяц налом, кров, харч и спецодежду. Сезон - 10 месяцев. 100 тысяч в кармане, не считая премии. Тем более что документов там не спрашивали. Главное - руки и голова. А голова у парня была светлая. Хоть и ненадежная. Попов не окончил ни школу, ни ПТУ, ни службу в армии. Где уж тут усидеть на кирпичном заводе?

    Среди своих "хозяев" Попов упомянул на следствии неких Магомеда-доктора и Мишу-миллионера. Я нашел Магомеда. (Миша-миллионер выпускал кирпич на немецком оборудовании в автоматическом режиме. Разнорабочие, тем более рабы, ему явно были не нужны.) В ста метрах от правительственной трассы стояли штабеля с кирпичом. Под них подводился газ. Так кирпич обжигался под открытым небом. Копошилось несколько работяг. Территория хоть и была огорожена, но ворота - настежь. Забор тут нужен, чтобы кирпичи не воровали. Двухэтажный особняк с балконом. На крыльцо выходит хозяин Магомед Раджабов.

    - Слушай, этот Попов просто нечестный человек! Кто его тут держал? Я?! Сам в ногах валялся, чтобы взяли… Я пошел на свалку, чтобы запчасти найти. Подходит Попов с женщиной. Аленой зовут. Возьми, говорит, на работу нас. Я говорю: тебя возьму, женщину нет. Разврат не хочу. Я ушел, а он моего заместителя просил-просил. Тот позвонил. Я - ладно! Только без бабы! Разврат не хочу! Утром Попов работает, работает. Хорошо работает. Я вижу это. Он мне говорит: жена моя Алена тоже работать хочет. Ну, раз жена, разрешил на обмазку ее взять. Они оба работали. Но у меня сухой закон. А тут Алена пьяная. Да еще с трактористом напились. Я к Попову: твоя жена? Разберись! А он говорит, что поругались. Утром Алена сбежала с моим трактористом! Как в воду глядел! Потом Попову говорю: завтра участковый придет. Ты ему расскажешь, как документы терял. Мы восстанавливать будем. Он ведь не Поповым назвался. А фамилией родственника. А утром гляжу: нет Попова. Исчез Попов. А потом по телевизору его показали. Говорит, у меня в плену был. Немецкие газеты написали. А у меня контракт на оборудование. Сорвется вот-вот. Звонят из Гамбурга и говорят: Магомед, ты зачем рабов держишь? Позор на всю Европу, честное слово! Зачем мне рабы? У меня и так людей хватает!

    Поднимаюсь на второй этаж. Там обычные комнаты на 4 койки. Рабочие уже приняли душ и смотрят телевизор. Снизу из столовой пахнет пловом. В комнате Попова всего один человек. Тоже из Саратова. Володя Горохин только с поезда. Отсыпался на мягком матрасе. В Дагестане спящего даже змея не жалит. Но мне пришлось его разбудить.

    - Я уж десятый год к Магомеду езжу. Не обижает. А Попов на этой вот койке спал. Земляк! Хороший малый. Да смылся куда-то. Бабы виноваты!

    Тракторист нашелся через месяц. Позвонил Магомеду-доктору с чужого телефона из Волгограда. Его дорогую "Нокию" прихватила Алена. Вместе с деньгами. На память, наверно. Хорошо, что паспорт оставила. Магомед сжалился и позволил трактористу вернуться.

    Есть женщины в горских селеньях

    В Дагестане для бродяги все пути открыты. Можно ночевать в стогу сена. Добрые люди (а их здесь большинство) доверчивы. Расскажешь историю послезливее, они и лепешку, и молока поднесут. Чистые горные речки решают санитарные проблемы. А воздух!

    Андрей Попов представился фермеру Мустапе Омарову именем мужа своей сестры Андреем Викторовичем Минич. Круглая саратовская сирота волею судеб оказавшаяся в Дагестане. Ну как не пожалеть такого человечка? Тем более что Минич-Попов материальную часть знает неплохо. Трактора и комбайны чинит "на раз"!

    Мустапа принял московского журналиста с опаской.

    Ему звонили саратовские следователи. А тут гость из самой Москвы. А главное, не будет ли хуже Андрею?

    - Мы его очень любим, - улыбается хозяйка Меседу, справляя на стол. - Он как сын мне стал, и Мустапе тоже! Хотя Мустапа сердится!

    Ферма, где отбывал свое "рабство" Попов, небольшая. Четыре сарая. Коровник. Хозяйский дом. Дом для рабочих. Овцы, коровы, лошади. Комбайн, трактор, небесно-голубой "Мерседес". 123-й кузов, как у Высоцкого. На фоне антикварной машины фотографировался Попов и отсылал фотографии в "Одноклассники". Компьютер подарили "сироте" новые дагестанские родственники. Еще 7 овец. Так принято. Мы сидим за столом в "зале" и вспоминаем.

    - Мы что, не понимали, что мальчик в жизни счастья не видел? - вздыхает Меседу. - Без родителей рос. С детдома бежал. У нас как - на праздник детям денежка полагается. Своим родным по 100 рублей даем. А ему 500. Ведь его родители раньше не могли это делать.

    - Он ко мне пришел и говорит: "Дядя Гасан, я хочу веру принять", - рассказывает брат жены. - Отвел его к врачу. Сделали обрезание. Но в мечеть он все равно не ходил.

    - Смотрю, он на нашу Ахсарат заглядывается, - вспоминает Мустапа. - Я ему: хочешь, женю? Он говорит: да! Сосватал. Муллу пригласили. Стали они жить. Новый год вместе встретили. Только он фотографироваться боялся. Как камеру увидит, лицо прячет. Как шпион!

    - Не наговаривай на парня! - вступает Меседу. - Стеснялся он. Ту ночь хорошо помню. Пришел ко мне. Мам, дай наушники и колонки от компьютера. Слушать музыку буду. Я дала. Жену он в эту ночь к матери отправил. Все упаковал и уехал. Да в первый раз, что ли? Три раза он уезжал и возвращался. Уезжал одетый с иголочки, возвращался в одних шортах. Мы его в магазин свезем, оденем, и опять всем радость.

    - Меседу, неужели зла на него не держите?

    - Нет, он такой честный, такой хороший!

    - Не знаешь, что говоришь! А арбузы забыла? Он по телевизору сказал, что десять лет арбуза не кушал! Клянусь, у меня чуть инфаркт не был! А он на них спал, буквально. Я по 4 тонны покупал, чтоб покушать всем было! - возмущается Мустапа. - Все прощу! А арбузы нет!

    А как же та, ради которой он делал обрезание? Из коровника выступила скромная женщина в ситцевом платье. Ахсарат Курбанчиева.

    - Вы его еще увидите? Можно через вас деньги передать? Скажите, что я его жду. И буду ждать всегда. А ему, правда, срок светит? - и заплакала.

    Руки в навозе, глаза в слезах. Вот она, горская мадонна.

    - Она хотела на сертификат от второго ребенка машину Андрею купить, - говорит в сторонке Мустапа. - Святая женщина. Через два дня, когда он от нас уехал, позвонила эта, Алена из Волгограда. К ней он, видать, поехал. Сказала Ахсарат такие слова, что я не могу повторить. Зачем больно девушке делать? А я к тому времени уже с ГАИ говорил, чтоб права ему сделать. Если б он сказал, что дезертир, что, мы ему не помогли? Паспорт не сделали? Зачем про арбузы врать?

    - Одно не могу понять, - на прощание вздыхает Меседу. - Как он за 10 лет так про маму и не вспомнил. Ни весточки ей, ни письма. Человек-то он хороший. Но вот этого я понять не могу.

    Я тоже не могу понять, как сын за 10 лет не подумал о маме. Даже Штирлиц на 23 февраля пек в камине картошку. Вот это воля, вот это сила! Каждый, кто вспоминал Попова, говорил мне, что парень он хороший, только ветреный чуть-чуть. А сверстники делились: в детстве фантазии у него были невероятные. Пропадет на два дня, а потом рассказывает, что инопланетяне его похитили. Дожил мужик до 30 лет. Гнилые зубы. Ни здоровья, ни профессии. Инопланетяне похитили? Сам украл у себя полсудьбы. А главное, 10 лет маминой жизни. Я уже не говорю про арбузы!

    Поделиться