Поделиться
Все прошедшие выходные в Мариинском театре - ажиотаж и аншлаги. В Концертном зале Валерий Гергиев исполнял и записывал на лейбл Mariinsky "Валькирию" Вагнера, а на сцене театра практически в режиме нон-стоп прошли пять премьерных спектаклей мюзикла "Моя прекрасная леди" Фредерика Лоу в постановке Роберта Карсена.
Даже для известной своим интенсивным трудовым режимом Мариинки подобная спрессованность музыкального графика выглядит почти подвигом, хотя и практикуется в фестивальном формате "Белых ночей". Кроме того, Мариинка, будто намеренно артикулировала крайности репертуарной амплитуды, требующей, по сути, специализированных трупп: с одной стороны, Вагнер с его грандиозной музыкальной космогонией и героически напряженным языком вокала, с другой - развлекательный, искрящийся легкомысленным юмором, танцами и шлягерными мелодиями мюзикл "Моя прекрасная леди", доказавшие, что артисты Мариинки могут все, причем без скидок на дебютное качество.
Валерий Гергиев давно хотел поставить мюзикл на "императорской" сцене и даже сам планировал продирижировать искрометной партитурой Лоу, но из-за напряженного графика выступлений с оркестром и режима записи вагнеровского "Кольца", ведущейся сейчас на лейбле Mariinsky, выступил в эти дни в привычном амплуа - вагнеровском. Причем состав приглашенных им для певцов записи "Валькирии", не уступал байройтскому - немецкий бас Рене Папе в партии Вотана, неоднократно выступавший в вагнеровском "святилище", сопрано из Швеции Нина Штемме (байройтская Изольда) в партии Брунгильды. Еще один Вотан - в "Золоте Рейна" - мариинский бас Евгений Никитин, которому летом предстоит дебют в Байройте в партии Летучего Голландца. Во второй день он сменил в "Валькирии" заболевшего Папе.
В Вагнер-гала прозвучали фрагменты "Золота Рейна", открыв всю программу медитативным Вступлением - знаменитым арпеджио в ми-бемоль мажоре, лишенным Гергиевым всякой безмятежности, переполненным внутренним напряжением и захлестывавшим тяжелым оркестровым звуком, предвещавшим трагедию. На этом мрачноватом звуковом фоне Вотан-Папе в "Валькирии" выглядел артистически утонченно - рефлексирующий бог, пытающийся доказать скорее не Брунгильде, а себе, почему должен наказать ее за спасение влюбленных - Зигмунда и Зиглинды. Брунгильда-Штемме - спокойная, уравновешенная, не раздирающая свой чистый голос страстью. Вотан Никитина - яркий, брутальный, переполненный льющимся, как в бельканто, звуком.
И тут же, в двухстах метрах от Концертного зала, на сцене Мариинского театра, премьера иного калибра - мюзикл. "Моя прекрасная леди" - беспроигрышный хит, очертания которому придала не только зажигательная музыка Лоу, но и грациозный обаятельный образ Элизы Дулиттл, созданный в киноверсии "Леди" Одри Хепберн. Конкурировать с ее шарманной цветочницей приходится теперь каждой актрисе, берущейся за эту роль. В Мариинке кастинг на Элизу среди трех десятков артисток прошли двое - Гелена Гаскарова и Оксана Крупнова (обе - солистки Академии молодых певцов Мариинки). В премьерном спектакле выступала Гаскарова. И оказалась убедительной во всех амплуа девицы Дулиттл - и корявой разбитной торговки цветами с утробными выкриками, ошивающейся под колоннами лондонской оперы Ковент Гарден, и строптивой ученицы Хиггинса, долго не желающей подчинить свой вульгарный сленг - кокни великосветскому "чопору", и прекрасной леди в ослепительных драгоценностях напрокат, с юмором артикулирующей каждое свое безупречно правильное слово, и оперной певицы, отлично вписавшейся в мюзикльную вокальную манеру legit. На роли профессора Хиггинса и его матери миссис Хиггинс постановщик Роберт Карсен пригласил драматических артистов (в премьерном спектакле - Валерий Кухарешин из Молодежного театра на Фонтанке и Ирина Вознесенская из Александринки) и не просчитался. Две трети мюзикла - разговорные диалоги, причем переведенные на русский язык. И драмактеры смогли передать всю нюансировку смысла, казалось бы, ненапряженного в этом аспекте мюзикла, частью которого оказались весьма серьезные и актуальные рассуждения о роли и социальной сущности правильного языка в человеческой жизни.
Финал Карсена - неожиданный. Лишенный всяческой сентиментальности, столь привычной для мюзикльных хеппи-эндов. Хиггинс - почти гротесковый эксцентрик и эгоист, провозглашающий "эго" своим жизненным кредо, добивается в финале, что вышколенная им Элиза возвращается в его дом, чтобы стать любимой, но "бессловесной" частью его мужского мира. Карсен иллюстрирует эту коллизию финальной картинкой - накрытый Элизой нарядной скатертью рабочий стол Хиггинса, и сама она, безмолвно стоящая рядом с развалившимся на стуле Хиггинсом, взгромоздившем ноги на стол. Хиггинс познакомился с Элизой под колоннами Ковент Гарден, выходя со спектакля "Аида". И этот благородный сценографический образ оперного театра Ковент Гарден (художник Тим Хэтли), как нельзя лучше соответствует высокой породе спектакля, появившегося на сцене Мариинки - с отличной работой солистов и оркестра (дирижер Гавриэль Гейне), хора и миманса, исполнявшего массовые сцены и танцы с филигранностью и темпераментом бродвейских артистов. "Леди", вполне достойная даже Вотана.