Поделиться
В Америке россиян нередко попрекают тотальным цинизмом и недоверием друг к другу. Помню, пару лет назад меня покоробили печатные рассуждения известного историка-советолога Ричарда Пайпса о том, что люди в России не верят не то что правительству, а вообще никому, кроме родных и близких друзей, и что это способствует закреплению в обществе антидемократических тенденций, поскольку управа друг на друга гражданам все-таки нужна, а обращаться за ней, кроме как к властям, не к кому. С тех пор подобные тезисы стали в США общим местом; недавно они вновь звучали - в предвыборной контексте - на семинаре в вашингтонском Фонде Карнеги.
Конечно, в этих упреках есть доля истины, которая, как говорится, и "колет глаза". Никто не спорит с тем, что россияне не живут по принципу "душа нараспашку", особенно с тех пор, как свернули на столбовую дорогу западной цивилизации и позабыли советский лозунг о том, что "человек человеку друг, товарищ и брат". Но позволительно спросить: а что сами американцы? Они-то верят друг другу? И заслуживают доверия?
Один мой новый знакомый, перебравшийся в США из России полтора десятка лет назад на постоянное жительство и считающий, что хорошо изучил "изнутри" местные нравы, горячо божится, что верить здесь никому нельзя ни на грош. Самого, дескать, тысячу раз обманывали и "подставляли", особенно на работе. С ходу приводит конкретные примеры, на слух - вполне убедительные. И жена его, работавшая в нескольких американских компаниях, согласно кивает.
Признаюсь, это меня смутило. Я, правда, и сам писал не так давно, что в английском языке нет точного аналога слова "совесть", но именно для того, чтобы затем рассказать, как глубоко почитаются в Америке честность и правдивость, как они прививаются детям с младых ногтей. Кстати, мой десятилетний сын на вопрос об отношении американцев друг к другу ответил, что насчет доверия он не уверен, но вот взаимное уважение присутствует точно. Так его учат в местной школе, это же он видит там и на практике.
Естественно, спрашивал я не только родных и друзей. Стал заводить разговоры на эту тему со встречными-поперечными, интересоваться: неужто и впрямь средний американец, например, "заложит" сослуживца начальству, если увидит в этом какую-то свою выгоду? Люди пожимали плечами, делали разные оговорки, но в принципе соглашались: дескать, скорее всего да, заложит. Других мнений не было.
Выходит, что между честностью и порядочностью просматривается внушительный зазор. Но это на мой взгляд. А тот же приятель уверяет, что для "нормального американца" такого зазора не существует, поскольку ему соображения морали в подобной ситуации будто бы вообще и в голову не приходят. Ты, мол, почитай книжку "Мысля стратегически" - и поймешь, как они в подобных случаях, да и вообще по жизни рассуждают.
Я почитал. Книжка в самом деле занятная. Популярное изложение теории игр для массового читателя. "Международный бестселлер" (это с обложки, отсылка к японскому изданию). В американской печати и продаже - с 1991 г. Главный рекламный слоган (опять же с обложки" - "Не беритесь конкурировать, не читав!"
О морали речи действительно нет. Авторы - профессора Принстонского и Йельского университетов Авинаш Диксит и Барри Нейлбафф - сами об этом сразу честно предупреждают. Дескать, их дело - не вдаваться в моральные тонкости, а объяснить, как определить выигрышную линию поведения в той или иной стратегической ситуации (это когда ваши действия сталкиваются с чьим-то противодействием - от шахмат до международных переговоров о ядерном разоружении, из которых, собственно, во многом и выросла теория игр).
Подобраны любопытные примеры из сферы бизнеса, спорта, поп-культуры. Описывается, в частности, учебная игра в Техасском университете "Эй энд Эм", где студентам были предложены на выбор две стратегии развития условного бизнеса: "коллективистская", сулящая каждому гарантированную скромную отдачу, и "индивидуалистическая", обещающая чуть больший барыш в случае предательства общих интересов. Публично все заранее сговаривались играть сообща на общее благо, на деле большинство играло на свой карман - пусть в конечном счете и себе в убыток!
После игры лидер "коллективистов" сказал: "Никогда в жизни больше никому не буду верить". Его спросили, как он сам-то играл. Он ответил: "По второму варианту", т.е. на себя.
Мне это, между прочим, напомнило собственную поездку в тот же техасский вуз и примерно в то же время - во второй половине 1980-х гг. Я тогда без всякой теории игр провел там заведомо ненаучный опрос и получил по сути те же результаты. Знакомясь со студентами, я их всех подряд спрашивал: если после выпуска придется выбирать между любимой работой при плохом заработке и обратным вариантом, что предпочтете? Все отвечали одинаково: я-то лично за идеалы, но уверен, что все остальные выберут деньги...
А в "международном бестселлере" на самом деле есть и более показательный эпизод. Авторы разбирают под своим специфическим углом зрения развязку приключенческого фильма "Индиана Джонс и последний крестовый поход" и приходят к выводу, что герой в исполнении Гаррисона Форда допустил стратегическую ошибку. Выбирая наугад чашу с живой водой среди множества чаш с мертвой, он попробовал воду сам. А надо было, оказывается, дать напиться... смертельно раненому отцу, ради спасения которого он и спешил.
Авторов "смущает" этот пример, но знаете почему? Потому что "столь видный профессор, как д-р Индиана Джонс", конечно же, не должен был "проглядеть свою доминантную стратегию". А об очевидной аморальности "выигрышного" решения они упоминают вскользь - в примечании.
В целом, на мой взгляд, американцы доверяют друг другу не больше нашего. Вот чему они действительно верят в отличие от нас - так это своей системе. Что при нарушении ПДД полицейский честно выпишет штраф, а не слупит взятку. Что суд рассудит по закону, а не по звонку. Что на выборах важно, кто и как голосует, а не кто и как считает.
Правда, и тут сразу возникают оговорки. Вот, к примеру, американцы с гордостью именуют свою родину "страной законов". Они и в самом деле склонны чуть ли не любые отношения с окружающими вплоть до самых интимных оформлять юридически (как, например, в брачных контрактах), а в случае возникновения споров прибегать к помощи полиции, адвокатов и иных посредников, обращаться в суд. Это удобно, поскольку позволяет не переходить без нужды на личности и избегать лишних скандалов. Но, с другой стороны, разве это как раз и не доказывает со всей очевидностью, что вне зависимости от чувств на слово здесь никто никому не верит?
Собственно, американцы стараются и не тратить попусту друг на друга этих самых слов. Личный контакт с посторонними сознательно сводится до минимума. Да что посторонние: мне доводилось слышать от американских знакомых искреннее удивление по поводу того, как много личного времени люди в других странах "тратят на других", т.е. на общение с друзьями.
Как ни парадоксально, не столько сближают, сколько разобщают людей нередко и современные средства коммуникации. В Америке, кажется, уже никто ни с кем почти не разговаривает даже по телефону - все переписываются. К тому же рожденная Интернетом доступность практически безграничных, но при этом по сути анонимных контактов порождает широкие возможности для мошенничества и обмана. Все понимают, что за излишнюю доверчивость можно серьезно поплатиться, и делают соответствующие выводы.
С политикой тоже не все гладко. Американцы, несомненно, искренне верят в то, что нигде в мире нет политической и экономической системы лучше, чем у них. Но войны и экономический кризис последних лет расшатывают эту веру. Вместе с углубляющимся имущественным неравенством растет и идеологическая поляризация общества, доводящая порой оппонентов до взаимных упреков в "антиамериканизме". Не случайно президент-демократ Барак Обама в недавней речи "О положении страны" призывал сограждан прежде всего крепить сплоченность и взаимовыручку - как у солдат на поле боя. О необходимости восстановления национального единства - естественно, на собственных условиях - постоянно трубит и республиканская оппозиция.
Между тем рядовые американцы, судя по опросам и рейтингам, все меньше доверяют всем вообще политикам и партиям. В декабрьском исследовании института Гэллапа они впервые поставили членов Конгресса США на низшую ступень в рейтинге общественного доверия - ниже лоббистов и автодилеров. 64 проц респондентов оценили уровень "честности и этичности" федеральных законодателей, как "низкий или очень низкий". На фоне непрерывной череды скандалов в "коридорах власти" подобное отношение никого не удивляет.
Кстати, поскольку это прямо относится к обсуждаемой теме, можно привести и некоторые другие результаты опроса Гэллапа. С наибольшим доверием американцы относятся к медикам - медсестрам, фармацевтам и врачам. Социологи утверждают, что такое положение сохраняется по итогам всех последних лет за исключением 2001 г, когда в выборку на разовой основе включили пожарных - в ознаменование их героизма в день чудовищных терактов 11 сентября. Ранее были годы, когда пальма первенства доставалась также священникам, но вот уже более четверти века такого не случалось.
В нынешнем перечне "высоко и очень высоко" большинством оценен также уровень честности и порядочности школьных учителей и полицейских. Близки к этому показателю бухгалтера и владельцы погребальных контор. У остальных охваченных профессий, включая журналистов, показатели скорее "средние". Впрочем, банкирам, агентам по торговле недвижимостью, руководителям бизнеса, юристам по нынешним временам, наверное, можно радоваться и этому. Особенно в сравнении с профсоюзными вожаками, биржевыми брокерами, простыми и телефонными рекламными агентами, у которых доля негативных отзывов в 2 и более раз выше, чем положительных. Наконец, автодилерам, лоббистам и конгрессменам вполне доверяют лишь по 7 проц американцев.
Об основных системных "исключениях из правил" в представлениях о честности в США, включая коммерческую рекламу и государственную пропаганду, я в свое время уже писал. От этих сфер соблюдения норм морали, наверное, никто и не ждет. Хорошо еще, если не нарушается общий принцип - "разрешено все, что прямо не запрещено" законом.
Кумир и моральный авторитет для многих американцев Рональд Рейган в свое время с удовольствием говорил о своих отношениях с советскими лидерами: "Доверьяй, но проверьяй". Чем уж так полюбилась ему эта фраза, теперь, наверное, доподлинно не узнать, но что из всего богатства русского языка он выбрал и выучил наизусть ее одну, - это факт.
А я, например, до него этой поговорки вообще не слышал, а позже встречал только в его цитатах. Честно говоря, как жизненный принцип, эта формула недоверия и теперь кажется мне по духу скорее не русской, а как раз американской.