Поделиться
Когда фрау Нине в ее дом престарелых пришла бандероль от профессора философии Адальберта Паульсена, в которой лежала его книга "Надежда и выбор", - она даже не открыла ее. Хотя ей и понравился черный лен, что издатели использовали для переплета.
Даже спустя шесть с лишним десятилетий после их первой и по существу последней встречи в первые послевоенные годы, ее интересовало вовсе не то, что думает ее возлюбленный, воспоминания о котором по прежнему волновали ее, о надежде и выборе. "Она предпочла бы узнать другое - танцует ли он все так же прекрасно... Надо было ей тогда, придя к нему, не уходить так скоро, побыть еще немножко, надо было включить радио, и они бы опять танцевали, и, танцуя, вышли бы на ту террасу, и он, обняв одной рукой, вел бы ее так уверенно и легко, что ей снова казалось бы - она парит над землей". Так заканчивается последняя новелла "Поездка на юг", завершающая сборник Бернхарда Шлинка "Летние обманы".
Автор знаменитого "Чтеца" (1995), уже включенного в школьные программы ФРГ, в 2010 выпустил цикл коротких повестей о любви и смерти, которые были созданы в ту пору, когда мир накрыла волна экономического кризиса, пробудившая у многих литераторов приступ публицистического зуда. Он написал книгу, которая, казалась, посвящена людям, живущим вне времени. Увлеченных не взлетами и падениями котировок на фондовом рынке, и не падением реакционных режимов, а о том, как любить и быть любимыми. И как уйти из жизни, не разрушив этой любви.
Впрочем, Б. Шлинк и сам не чужд публицистики. В 1988 году, когда его, в возрасте сорока четырех лет избрали членом Конституционного суда земли Северный Рейн-Вестфалия, он выпустил знаменитое эссе "Право - вина - будущее", которое принесло ему известность не только как юристу, но и как литератору. В нем - при желании - можно было разглядеть темы его некоторых знаменитых книг. Кажется, что ему интереснее всего, как силовые линии большой истории и большой политики отражаются в судьбах его персонажей, что происходит с теми людьми, которые готовы раствориться в течении времени, и с теми, что рискуют плыть против течения. В одних его произведениях, как, например, в "Трех днях", романе о природе терроризма, выпущенном незадолго до "Летних обманов", политика становится судьбой, роком, извращающем природу человека. В других, и прежде всего в "Летних обманах", само человеческое существование в его метафизической целостности обретает самоценность. Оказывается выше политики и истории. Само бытие вмещает в себя и любовь, и надежду, и судьбу, и смерть.
Название этого сборника почти напрямую ассоциируется с меланхолической комедией Шекспира "Сон в летнюю ночь", полной причудливых превращений и любовных страстей. И уж точно посвященной иным материям нежели борьбе афинских ремесленников за свои права. Любовь оказывается всепоглощающей силой, заставляющей искать выхода в поступках странных, эксцентричных, но пронизанных волей к обретению той жизненной полноты, которая недоступна человеку, не готовому к сочувствованию и сопереживанию. Герои "Летних обманов" стараются расслышать музыку чужой души, пытаются сохранить хрупкие человеческие связи, прочность которых не зависит от времени совместного проживания. Они всегда хрупки. И в первый день знакомства, и в последний день прощания. Связи между мужчинами и женщинами. Родителями и детьми. Старыми и молодыми. И эта хрупкость заставляет нас быть в том напряженном внимании, без которого любовь быстро исчерпывается страстью. В этом есть самопожертвование и эгоизм одновременно. Когда герой "Последнего лета", ушедший на пенсию юрист, собравший детей и внуков в своем загородном доме, чтобы тайно проститься с ними, ибо никто не знает о его неизлечимой болезни, мысленно кричит своей жене: "Я не могу без тебя!..", - он страдает не только ее, но прежде всего своей болью. Своей болью и своим одиночеством. Но это и есть любовь.
В "Летних обманах" герои Шлинка ищут смыслы в самих себе и в своих близких. Вне этого поиска - холод и пустота. Нужно самим ткать нити, связывающие с любимым человеком. Несмотря на то, что мы с детства знаем, что такое ткачество неподвластно людям. Для него существуют лишь античные Парки - богини судьбы. И только они могут связывать эти нити в неведомые нам рисунки, а то и попросту обрывать их. Но мы пытаемся делать это - вопреки знанию. Собственного говоря, вся жизнь - это одна длящаяся десятилетия попытка добиться того, что нам не дано по определению. И не надо думать, что это несчастье. Мы рвемся навстречу друг другу, пытаясь преодолеть собственное одиночество. И надеемся, что помогаем преодолеть одиночество другим. Эти попытки и приносят нам если не счастье, то хотя бы надежду на него. Заставляют продолжать жизнь. И в них нет претензии высокомерия - только дураки хотят уподобиться всеведающим богам. Мы же смертны и потому остро чувствуем каждый миг уходящего бытия. Степень остроты восприятия конечности жизни и определяет полноту ее существования.
Такие книги появляются в пору усталости от общих идей. Герои "Летних обманов" в большинстве принадлежат к тому социальному слою, который принято называть интеллектуальным, - юристы, писатели, журналисты, художники. Люди, живущие в мире идей и образов. Их работа состоит в создании новых идей и образов. Они сами - творцы новых смыслов. Но они все они помнят великую мысль Ф.М. Достоевского о том, что человечество любить гораздо проще, чем отдельного человека. Все великие национальные и наднациональные идеи не стоят ни черта, если мы утратим способность расслышать боль и отчаяние близкого человека и не окажемся способными облегчить его одиночество. Только тогда можно надеяться на взаимность.
Спору нет, людям живущим в современном мире, полном социальных, экономических, цивилизационных конфликтов, надо всякий раз объяснять, что высшее искусство - это искусство жить на земле, не стремясь к взаимному уничтожению. И при этом научится жить достойно. Не по страху, а по правде. Но бесстрашие начинается с понимания неизбежной конечности жизни. А правда должна быть полна любви. В ином случае - зачем она нужна?