Поделиться
Мир идет по пути интеграции. Евросоюз, заокеанский континент во главе с США и азиатский анклав вокруг Китая все теснее сближаются в экономике, культуре, обыденной жизни.
А что у нас, на пространствах, где еще совсем недавно народы жили "единым человечьим общежитьем"? Проблемы и перспективы нового единения исследуют член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский и председатель Комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками Леонид Слуцкий.
Михаил Барщевский: Веришь ли ты сам в возможность создания, пусть не сейчас, со временем, чего-то наподобие ЕС на территории бывшего СССР?
Леонид Слуцкий: Положительные попытки культурного и особенно экономического сотрудничества налицо, но все-таки они не выглядят столь глобально, каким мыслилось СНГ 21 декабря 1991 года, в день подписания Алма-Атинского договора. Сегодня чрезвычайно интересной и, безусловно, решаемой задачей становится создание Евразийского союза. Существует масса сложностей, но по базе впервые с момента создания СНГ сразу трем государствам - России, Беларуси и Казахстану - удалось добиться понимания того, что мы можем создать что-то общее. Особенно многого удалось добиться в рамках Таможенного союза. Свои претензии, например, к открытой границе между Россией и Казахстаном сняли даже ЕС и другие европейские институты.
Барщевский: Потому что для ЕС тоже прежде всего единые экономические интересы, а уже потом - Европарламент, ПАСЕ и прочие вещи. Сильный экономический центр сформирован вокруг США в Северной Америке, то же происходит вокруг Китая в Азии. Базис определяет надстройку, и экономические интересы объединяют.
Слуцкий: Ленинское "политика есть концентрированное выражение экономики" как раз подходит к данной ситуации. Перераспределение центров силы в геополитическом, стратегическом масштабе происходит постоянно. И в этом плане идет, бурлит, прежде всего на экономической основе, консолидация постсоветского пространства. В значительной его части этот процесс предопределен исторически. Вместе мы представляем собой мощный экономический центр, естественно, при условии создания реального финансового союза. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, формулируя свою дорожную карту создания Евразийского союза, говорил о том, что мы должны стать сильными в финансовом плане. Я к этому добавлю еще информационную составляющую. Сегодня наш имидж за рубежом деформирован: кроме Russia Today и старых фильмов почти ничего нет. Возможно, если мы создадим для начала общий новостной канал, например, Евразия-24, как предлагает Назарбаев, русскоговорящие диаспоры во всем мире реально узнают, что сегодня происходит в России и на постсоветском пространстве.
Барщевский: Назарбаев - фигура уникальная, но он скорее исключение из правила. Почему в Азербайджане, Грузии, Киргизии не происходит то, что выгодно всем?
Слуцкий: Некоторые еще упиваются своей независимостью, автономностью, успехами, где они существуют. Кстати, в Азербайджане они есть. Еще недавно миллион беженцев из Нагорного Карабаха ютился в лагерях, в ряде районов был крайне низкий уровень жизни, но во многом благодаря разработке нефтяных месторождений за несколько лет ситуация кардинально изменилась. Просто другие потенциальные члены Евразийского союза пока оказались немножко на дистанции от всего этого дела.
Барщевский: А как ты думаешь, сколько времени уйдет на то, чтобы они преодолели эту дистанцию?
Слуцкий: Нужно задать другой вопрос: почему случилась такого рода келейность? Мне кажется, речь идет о неком кризисе размерности. Создавать что-то втроем, хотя и непросто, возможно. Создавать что-то ввосьмером, когда все восемь великие, во многом отличающиеся друг от друга во взглядах на какие-то проекты, очень сложно.
Барщевский: А Европа? Уж они какие великие, и их там, по-моему, сорок было! Но трое договорились, и остальные присоединились.
Слуцкий: Это во-первых, а во-вторых, мы смотрим на это по прошествии большого количества времени, а на тот момент объединение заняло большое время, и к троим остальные присоединялись постепенно. Я надеюсь, и с Евразийским союзом произойдет то же самое. Если в 2013 году удастся прийти к общему знаменателю с Украиной, Арменией, некоторыми другими государствами, 2015 год - абсолютно реальная дата.
Барщевский: Наверное, при условии политической стабильности во всех странах, которые собираются объединиться?
Слуцкий: Конечно. И при условии экономической стабильности, потому что локальный кризис в одной из стран еще страшнее, чем политический, он может оказаться пудовой гирей на шее еще не окрепшего Евразийского союза. Но, я думаю, должно получиться. Плюсы таможенные уже ясны, с этого года запускаются серьезные макропроекты, провозглашены условия безусловной добровольности.
Барщевский: Как специалист по международным делам ответь, Россия с точки зрения менталитета, культуры - европейская или евроазиатская страна?
Слуцкий: В России - колоссальное количество народов, языков и национальных самобытных культур. И, конечно, было бы странно называть частью Европы народы, традиционно проживающие в азиатской части нашей страны. С другой стороны, во времена СССР и даже Российской империи мы были гораздо ближе к Европе. У Толстого первая страница "Войны и мира" написана на французском языке. Конечно, после распада СССР есть определенный дисбаланс, но со временем ситуация выровняется. Мы должны просто понять, позиция нашего народа по Евразийскому объединению - какая она, какие здесь опасности?
Барщевский: Честно говоря, не представляю, кто может оппонировать? Разве будут оппоненты?
Слуцкий: Многие представители нашей интеллигенции, например, опасаются, что возможны переборы во влиянии азиатской политической системы, культуры. Но мы должны понять, чем станет Евразийский союз: оболочкой для элит, для встреч президентов, премьеров, банкиров или же это будет действительно общее пространство? На мой взгляд, СНГ свою функцию выполнило, объединив нас ровно настолько, чтобы не пошло по югославскому сценарию. Оно дало возможность бескровного диалога. Но такого ли уровня интеграции мы хотим?
Барщевский: Я удивляюсь не тому, что происходит интеграция на постсоветском пространстве, а тому, почему это так долго происходит.
Слуцкий: Идею Евразийского союза можно было продвинуть, наверное, 5 - 6 лет назад. Но тогда существовали, к примеру, известные противоречия между Россией и Беларусью, где-то было не до того, каждый должен был созреть, очень велик оказался человеческий фактор. Толкачом выступил Таможенный союз, который еще не до конца готов, но уже дал достаточно серьезный результат для регулирования отношений между тремя странами.
Барщевский: В Госдуме есть два комитета, где в наименьшей степени проявляются фракционные интересы и противоречия: твой и по международным делам. Я прав?
Слуцкий: У нас одна страна, поэтому нет внешней политики "Единой России", ЛДПР или Компартии, есть единая внешняя политика, и в ГД есть два комитета - международный и по делам СНГ, где есть представители всех фракций. И они должны быть на позициях общего знаменателя, это необходимо.
Парламентская дипломатия, по моему искреннему убеждению, часто может помочь там, где сложно пройти дипломатии официальной.
В начале 2000-х годов, едва придя в Думу, я получил Чеченскую Республику и чеченское досье в международных организациях. Совет Европы и его Парламентская Ассамблея оголтело шельмовали нас по чеченским делам, нас просто уничтожали, лишили права голоса в ПАСЕ. Но нам удалось поработать с оппонентами, мы их приглашали в Чечню, соседнюю Ингушетию, и очень стало как-то расти число тех, кто нам сочувствовал, старался помочь. В 2003 году, когда, по сути, еще шли военные действия, все чеченские заведомо антироссийские досье, которые подпитывались явно не из Страсбурга, были закрыты.
Другие интервью Михаила Барщевского
2015 год - реальная дата создания мощного Евразийского союза, считают в парламенте.