06.10.2011 23:10
    Поделиться

    Николай Носков: Новый альбом звучит жестче и агрессивнее

    Один из лучших голосов России, певец Николай Носков, представляет в эти дни в московском "Крокус-сити холле" свой новый альбом.

    Выход диска "Оно того стоит", первого после пяти лет молчания, совпал с юбилеем музыканта, которому в этом году исполнилось 55. Накануне концерта с певцом побеседовал обозреватель "РГ".

    Российская газета: Николай, новый альбом для музыканта - это всегда новая страница жизни. Что-то в вас за последние годы изменилось?

    Николай Носков: Да, многое и кардинально. Раньше я был ищущим чего-то на стороне, в других краях, на другой территории - ездил в Тибет, в Гималаи, в Перу, в Америку.  Искал то, чего, как мне казалось, я здесь не найду. Но когда долго смотришь вдаль, то не видишь того, что под ногами. Сейчас душа получила свой опыт, я ее потаскал, поучил, пора переосмыслять поиски. Короче говоря - я бросил якорь дома.

    РГ: А как это переосмысление сказалось на музыке? В предыдущий альбом "По пояс в небе" вы, помнится, ввели новый для нашей сцены инструмент -  курай.

    Носков: Тогда я был весь переполнен впечатлениями от Тибета и полтора года искал звук, что мог выразить тот воздух, горы, траву, дух - и нашел в Башкирии эту дивную тростниковую флейту, курай. А сейчас решил смешать орган и струнные, скрипки, альт, акустическую гитару, барабаны... И музыка при этом, как ни странно,  стала жестче и агрессивнее, рок-н-рольнее что ли.

    РГ: А не слишком долго вы к ней шли?

    Носков: А некуда было торопиться. Писать музыку - тяжелый труд, даже в физическом плане: ты часами, сутками сидишь за инструментом,  ночами не спишь, изматываешься и душевно и физически.

    ”РГ": Не жалеете, что в свое время не получили музыкального образования?

    Носков: Конечно, это хорошо, когда у тебя есть образование. Но - настоящее, не просто ради "корки". Увы, я не нашел у нас музыкального заведения, чьи педагоги убедили бы меня в том, что учеба у них  мне необходима. Я с детства понимал, что обладаю чем-то индивидуальным, а в институте культуры педагог, выслушав меня сказал  - будем ломать! И я побежал от него как черт от ладана! Мне вполне хватило года занятий с профессором Ленинградской консерватории.

    РГ: Наверное, и работа с Давидом Тухмановым в группе "Москва" и после нее  стала хорошей школой

    Носков: Он, конечно, один из моих главных учителей. Тухманов научил меня, как   работать над чужим произведением, как пропускать его через себя. Он научил меня студийному пению: ведь одно дело петь для  публики и совсем другое - надевать наушники, вставать к микрофону и этой железяке  выразить такие чувства, будто перед тобой полный зал. Мне это все очень пригодилось, на студиях я потом записывал песню с двух дублей. И потом мы с Давидом Федоровичем не только музыкой занимались - этот мудрый человек, вхожий во все кабинеты, рассказывал мне много такого, после чего я начал иначе понимать жизнь.

    ”РГ": А кто вас учил понимать поэзию? И отбирать для песен такие сложные стихи?

    Носков: По юности я, честно говоря, не думал, о чем пою, мне важнее был звук, как я его выпеваю. Но потом понял, что нельзя разделять в песне музыку и слово, если что-то одно хромает - это уже не песня. У нас, почему-то, иной раз важнее о чем ты поешь, а не как.

    РГ: И вы запели Гумилева - "В мой мозг, в мой гордый мозг собрались думы..."

    Носков: А вы вот знаете, что слово "мозг" - самое сложное слово для пения? Я, например, больше ни в одной песне его не слышал.  

    РГ: Наверное, поэтому на ваши концерты, где на сцене струнные квартеты, где звучат сложные тексты, не сразу пошла публика.

    Носков: Мне даже на афишах поначалу писали - экс-солист "Парка Горького"  и просили петь старые песни. А эти романсы,  в которые я попробовал совместить русскую классическую мелодическую традицию и  роковое пение, люди очень настороженно слушали, пытались меня с кем-то сравнивать. Потом как-то выкристаллизовалась  публика,  которая  поняла, что этого больше ни у кого не услышать.

    РГ: А не жалели, что ушли из чистого рока, особенно после успеха "Парка Горького" на Западе?

    Носков: Я ушел не вдруг и не случайно. С возрастом рок  меня стал утомлять, мне захотелось выражать себя как-то иначе. Рок-песня это ведь голая энергетика, ритм, четкая структура: тут запев, тут припев, а тут, хоть повесься, - соло гитары! Когда я стал сольным артистом, то стал использовать только те инструменты, которые, по моему мнению, должны  выражать настроение песни, и в выборе музыкальной палитры теперь не ограничен.

    РГ: А обратно на Запад вас с песнями из нового альбома не зовут?

    Носков: Предложения есть. Но я поставил условие, что эти песни должны звучать только на русском. Потому что Гумилев, переведенный и спетый по-английски - это, извините меня, уже не русская музыка, а обычная английская баллада.

    Поделиться