Евгений Черняев: Глубоководные аппараты "Мир" не находят спроса в России

Они уже не первый год "в разводе" - глубоководные аппараты "Мир" и судно обеспечения "Академик Мстислав Келдыш". Два сезона батискафы работали на Байкале, нынешним летом - на Женевском озере, где максимальные глубины чуть более 300 метров.

По выражению специалистов, это "лужа" для уникальных аппаратов с потенициалом поружения до 6 километров. Но и на трехстах метрах надо обеспечить надежную и безопасную работу по намеченной программе. А это - особая забота главного специалиста Института океанологии РАН Героя России Евгения Черняева и команды технического обеспечения, с которой он много лет неразрывно связан.

Российская газета: Вы не часто появляетесь на публике и редко даете интервью. Тем интереснее спросить именно у вас: в чем заключается уникальность наших "Миров" и почему эти аппараты приковывают к себе такое внимание?

Евгений Черняев: Во-первых, потому что они способны погрузиться на 6 тысяч метров и взять на борт одновременно трех человек разной специализации - в зависимости от рода выполняемых работ. На рубеже 2010-2011 годов в мире было всего четыре таких аппарата - по одному во Франции и в Японии, и два у нас. "Миры" строились с учетом опыта десятилетней эксплуатации аппаратов "Пайсис", рассчитанных на глубину погружения до двух тысяч метров.

С тех пор выполнено много уникальных работ. И прежде всего это научные исследования в самых разных областях: подводная геология, океанология, акустика, микробиология. Словом, все исследования, которые можно делать под водой, нами проводились. Были, о чем все наслышаны, съемки "Титаника" с нашим участием и другие проекты с режиссерами из Голливуда. О нашем участии в специальных работах в местах гибели атомных подводных лодок "Комсомолец" и "Курск" знают гораздо меньше.

РГ: Все упомянутые вами работы проводились с судна "Академик Мстислав Келдыш", к которому "Миры" были приписаны. Но в какой-то момент "Келдышу" потребовался ремонт, а теперь его фрахтуют под коммерческие рейсы...

Черняев: Да, ситуация не очень хорошая: аппараты отделены от судна-носителя. Оно само по себе, "Миры" - сами по себе. А ведь задумывалось это и много лет работало как уникальный научный комплекс. Именно уникальность "Миров" в сочетании с судном-носителем позволила выжить этому научному комплексу в тяжелейшие постперестроечные годы. Когда работали с Джеймсом Кэмероном, снимали "Титаник", то примерно половину всех погружений делалось в интересах науки - на судне вместе с нами шли ученые. Иными словами, в подобных экспедициях научные исследования не прекращались. За счет тех заказов, которые поступали на "Миры", этот научный комплекс мог обеспечивать свое содержание, а кое-что перепадало и в Академию наук.

РГ: Без ваших аппаратов "Келдыш" вообще перестает работать для науки?

Черняев: Да. В лучшем случае, может заработать какое-то количество денег для института и Академии наук на перевозке туристов. Я абсолютно убежден: ценность корабля как научного комплекса - только в соединении с глубоководными аппаратами. Именно в таком варианте он применялся в уникальных ситуациях, когда случались крупные морские катастрофы.

РГ: В руководстве вашего института приводят экономические расчеты: содержать круглый год большой океанский корабль ради одной или двух глубоководных экспедиций с участием "Миров" нет никакой возможности. Бюджетных денег на эти цели уже давно не выделяют. В результате и вам приходится искать заработок на стороне?

Черняев: А что остается?! Если аппараты простоят несколько лет без дела, уже не будет смысла их восстанавливать. Мы каждый год проводим профилактические работы, нас проверяет Морской регистр. Если этого не делать, "Миры" очень скоро разделят печальную участь своих предшественников - двухкилометровых аппаратов "Пайсис". После нескольких лет простоя они уже годились только для музея. Cейчас проще новые построить, чем восстанавливать существующие. А "Миры" остаются фактически новыми, поскольку мы постоянно что-то модернизируем, заменяем. Над этим работает сплоченный коллектив конструкторов и инженеров. В свое время было мощное КБ океанологической техники, в усеченном виде его костяк еще сохраняется при Институте океанологии.

РГ: "Миры", насколько мне известно, строились не в России...

Черняев: В Финляндии. Еще в бытность СССР.

РГ: И какой у них ресурс? Сколько еще они могут приносить пользу науке и удивлять новыми впечатлениями тех, кто впервые соприкасается с вашей работой?

Черняев: Да они, повторяю, фактически новые. Их полная переборка производилась в 2004 году. То есть полная разборка - по винтику! - всего аппарата, а также испытание всех сфер на прочность глубиной 7,5 километра. Для этого их отвозили в ЦНИИ им. Крылова в Санкт-Петербург. Данное там заключение: сферы не изменили своих проектных показателей. Значит, сделаны были на совесть, с большим запасом прочности. "Миры" в ряду себе подобных остаются лучшими не только потому, что их такими построили. Но еще и по той причине, что при них толковая команда инженеров и конструкторов. Мы все время что-то изменяем, добавляем новое. На последнем ремонте установили новые - лаговые - двигатели. Они нужны для перемещения аппарата в поперечном направлении. Перед экспедицией на Северный полюс разработали дублирующие двигатели на случай отказа основных. Навигационное оборудование тоже регулярно обновляется.

По условиям, которые выдвинули организаторы экспедиции на Женевском озере, нам пришлось применить в гидравлике аппаратов и в батарейных боксах биоразлагаемое масло, а это не было предусмотрено в проектах "Миров". Мы предвидели, что могут возникнуть проблемы с аккумуляторными батареями. Так и случилось. Но вся команда российских специалистов работала по принципу "кровь из носу", а намеченная программа исследований должна быть выполнена. В результате за три месяца совершено 96 плановых погружений. У заказчика нет претензий к российской стороне. Но когда аппараты вернуться в Калининград, нам предстоит провести на них восстановительные процедуры - довольно сложные в техническом отношении.

РГ: А что дальше? Есть шансы на воссоединение в будущем "Миров" и "Мстислава Келдыша"?

Черняев: Мне и моим коллегам хотелось бы этого больше всего. И такая надежда, со слов руководитей нашего института , сейчас забрезжила. Хотя до недавних пор рассматривался прямо противоположный вариант - пристроить наши "Миры" на зарубежное судно-носитель. Если называть вещи своими именами, исследовательские аппараты предполагалось сдать в долгосрочную аренду - вместе со всей нашей командой. А это, как вы понимаете, уже полная утрата самостоятельности.

РГ: Не говоря о том, что Россия теряет уникальные инструменты. Ведь помимо сугубо научных исследований вы, наверное, могли бы выполнять какие-то задачи по заказу отраслевых министерств и, в частности, в интересах Военно-морского флота?

Черняев: Не только могли бы, но и реально выполняли. С нашей помощью прямо на дне была законсервирована специально разработанными "пластырями" и титановыми заглушками погибшая в Норвежском море атомная подводная лодка "Комсомолец". Считаю, что тем самым мы сэкономили государству десятки миллиардов долларов, которые первоначально намеревались потратить на операцию для ее подъема.

прямая речь

Роберт Нигматулин, директор Института океанологии им. П.П. Ширшова, академик РАН:

- С "Мирами" ситуация такая. У нас нет своих - академических - ресурсов на океанские экспедиции, поэтому мы вынуждены принимать приглашения со стороны. Три года были на Байкале. И не надо думать, что это неинтересно. Там удалось обнаружить источники истечения нефти, газогидраты. А почему отправились на Женевское озеро? Потому что если "Миры" не будут иметь работы, то Герой России Черняев будет 13 тысяч рублей получать. Вот и все. А тут со швейцарской стороны к нам поступило предложение, и мы его с благодарностью приняли.

Да, говорят, всего 300 метров - подумаешь... Но ведь и 300 метров - глубина. Исследовать ее можно только с помощью таких аппаратов. Иными словами, договорные работы позволяют сохранять в нашем институте лабораторию научной эксплуатации глубоководных обитаемых аппаратов, которой руководит профессор, доктор технических наук Анатолий Михайлович Сагалевич. Потому что если всю лабораторию, где преобладают технические специалисты, инженеры, а не научные работники, посадить на 13 тысяч в месяц, люди разбредутся. Пилотам, инженерам, техникам свою нормальную зарплату приходится в буквальном смысле добывать. И на глубинах 300 метров требуется напряжение ничуть не меньшее, чем при работе в океане. У них чрезвычайно высокий уровень организации труда. И не дай бог нам растерять этот уникальный опыт.

А "Келдыш" на какое-то время мы вынуждены были отпустить. Платить по 2 тысячи долларов за каждые сутки его нахождения в порту не было никакой возможности. Без поддержки государства он нас попросту разорял. Плюс другая беда: судно, которое не используется, быстро ржавеет. Вот почему я говорю: наука должна не за счет коммерции развиваться, а получать необходимые ей бюджетные средства.

P.S.

В первое время своего существования "Миры" активно использовались по прямому назначению. Только с 1987-го по 1991 годы проведено 35 экспедиций в Атлантический, Тихий и Индийский океаны. Более подробно об уникальных аппаратах Института океанологи РАН, завершенных и грядущих морских экспедициях - в сентябрьском и октябрьском номерах журнала "В мире науки".