Поделиться
Режиссер Алексей Федорченко вошел в состав жюри Венецианского фестиваля. В Венецию он поедет в четвертый раз - и совершенно неузнаваемым. По собственной воле он лишился 38 килограммов веса и волос на голове. Метаморфоза произошла во время съемок нового фильма "Небесные жены луговых мари", где режиссер усердно продолжает традиции мифостроительства. В отличие от несуществующего в природе народа меря, о котором рассказывается в премированных "Овсянках", марийцы реально проживают на территории России.
Алексей Федорченко: Народ мари многочислен и разнообразен. В республике Марий Эл на правом берегу Волги живут горные марийцы, а на левом - луговые. А здесь, в Зауралье и Предуралье поселились те, кто покинул родину 500 лет назад, спасаясь от христианизации.
Российская газета: То есть на Урале живут потомки тех "незамиренных", кто сборщиков налогов в распыл пускал, не желая платить ясак?
Федорченко: Да, все они сбежали сюда. Языческие традиции у них сохранились лучше, нежели в республике. Но и тут христианство и коммунизм двумя метлами сильно прошлись по язычеству, и здесь осталось мало священных рощ. Мари смирились с агрессией, но что-то все-таки умудрились сохранить, есть много подвижников, которые кристаллизируют вокруг себя эту культуру. Практически в каждой избе есть иконы. Появляются священные рощи, но церквей, конечно, больше. В каждом округе есть свой карт. Это их священники, "карт" переводится как "уважаемый человек". Я их снимал уже раньше, в своем фильме "Шошо". Это обычные люди - кто плотник, кто мельник. А моления - это у них такая общественная нагрузка. У каждого карта свое дерево - береза или липа, посвященное какому-либо богу. Перед ними они делают моления в священных рощах, жертвоприношения на праздники посева или сбора урожая, или поминания умерших. В зависимости от количества собранных денег это может быть утка, гусь, баран, теленок или десять быков.
РГ: Культ деревьев подразумевает совсем другое сознание?
Федорченко: Раньше это была всеобщая религия, и им удалось ее сохранить немножко видоизмененной - с христианскими веяниями, например, я видел липу Петро-Кугу-Юма - святого Петра, или березу Никола-Кугу-Юмо - святого Николая. У мари очень интересный пантеон богов, есть даже богиня творчества, что мне особенно нравится. Но об этом уже мало кто знает - даже карты не все в курсе.
Сохранились у мари, конечно, колдуны и гадатели на поясах - мужетши, но их уже совсем мало. Приносят ей пояс, она завязывает узелок и разговаривает, задает поясу вопросы. И он отвечает - растягивается или наоборот.
РГ: Марийский язык сейчас в хорошем состоянии?
Федорченко: В плохом. По-марийски в Йошкар-Оле не говорят вообще, в райцентрах говорят мало. Преподавание на марийском языке ликвидировали. Это ужасно, потому, что молодежь совсем перестала говорить.
РГ: А там, где вы снимаете новый фильм?
Федорченко: Наша базовая деревня Бугалыш в Красноуфимском районе - не умирающая, не депрессивная, не богатая, но держится. Улица, на которой мы снимаем, знаменита тем, что 90 процентов детей, выросших на ней, получили или получают высшее образование.
РГ: У вас в фильме снимаются сплошь голубоглазые и рыжие, так представляются мари?
Федорченко: Как ни странно, у меня больше снимаются русские девушки со странными лицами, потому что в русских много намешано финской крови - от марийцев и не отличишь вовсе. Потребовался большой кастинг, потому что фильм из 24-х новелл разных жанров, у каждой своя героиня, своя жизнь. У нас фильм-календарь, снимаем круглый год. Сняли уже зиму, весну, лето, ждем осени ранней и поздней - золотой и голой. Художник с нами работает замечательный и всемирно известный - Зорикто Доржиев из Бурятии, который работал у Бодрова на "Монголе".
РГ: Ваш фильм про невыносимую сексуальность марийских женщин?
Федорченко: Хорошая формулировка. Фильм очень эротичен, там много тела и любви. Для меня эротика - это не секс, а красота. Эротика, природа и язычество - все это синонимы. "Овсянки" получились эротической драмой, а "Небесные жены..." - больше комедия. Среди новелл есть и смешные, и трагические, и похороны, и триллер, и детектив...
РГ: Вас нынешним летом пригласили в жюри "Мисс Екатеринбург" как знатного эксперта по эротике?
Федорченко: Я никогда не был на таких мероприятиях, мне казалось, что там разврат. Оказалось, разврата там нет, а наоборот - приятные и умные люди, интересные и целеустремленные девушки, со вкусом постановка.
РГ: Работа в жюри Венецианского фестиваля, наверное, более напряженная?
Федорченко: Один раз я уже работал в жюри, сейчас снова пригласили, в жюри конкурса за лучший дебют. Программа, честно говоря, сумасшедшая, даже не думал, что так тяжело: каждый день по три - четыре фильма, по полтора часа. 40 часов фильмов надо посмотреть. Я так не могу, для меня фильм в день - это максимум.
РГ: Вы ради Венеции настолько изменили свою внешность?
Федорченко: Да просто тяжело стало носить себя. 38 кг сбросил за 45 дней. Ничего не ел - только на воде и витаминках. Есть я не захотел ни разу за все это время.
РГ: Вас на курсах похудания уговорили от еды отказаться? А вы не опасались такого "ковыряния" в мозгах, все-таки вы же ими работаете?
Федорченко: Да я и не боялся совсем. Никакого колдовства там нет - просто начинаешь по-другому смотреть на вещи. Сначала смотришь на тех, кто с тобой вместе пришел, на гигантское количество мяса и жира вокруг. И сразу хочется жить подольше.
Самостоятельно у меня это никак не складывалось. Я пробовал голодать по Бреггу, как модно было лет 20 назад, - и просто умирал на третий день. Говорил организму, не ешь, а он сопротивлялся, потому что "не" не воспринимал. А сейчас я ему говорю: хочешь ешь, а не хочешь - не ешь. И к этому организм относится терпимо.
РГ: Победу над организмом вы отпраздновали новой прической?
Федорченко: Сначала я сходил к стилисту, заплатил кучу денег. Он мне сделал какой-то хвост, чего-то там выбрил. Походил я два дня, взял машинку - и все сбрил. Сейчас сам себе стилист два раза в неделю.
РГ: Вам же массу одежды пришлось покупать?
Федорченко: Всю. И обувь тоже, потому что все село.
РГ: Вы сейчас, как, скажем, "завязавший" алкоголик всех назойливо уговариваете отказаться от жиров?
Федорченко: Нет, конечно. Во время голодания я с удовольствием ходил на всякие фестивальные ужины и банкеты. Мне жутко нравился запах хорошей еды. Положу себе кусочек сыра, селедочки, нюхаю - тем и сыт. Мне нравилось готовить, вдруг стал собирать совершенно необычные блюда - для кого-то, сам не ел, меня насыщал запах. По запаху я чувствовал плохие продукты, что нельзя есть, что испорченное...
РГ: То есть вы были существом эфирным, вроде бабочки?
Федорченко: Да, я был как мотылек... Сейчас же почти не ограничиваю себя в еде, и вес не увеличивается.