Поделиться
Петер Вайбель - немецкий профессор, который вышел из плеяды венских акционистов. Впрочем, с таким же успехом можно сказать, что он дитя Сорбонны 1960-х.
Занятия математической логикой он совмещал с радикальными перформансами. Во время одного из них, названного "Собачья жизнь" и созданного вместе с художницей Вали Экспорт, он передвигался по Вене 1968 года на четвереньках, поводок - в руках Вали. Во время другого - ходил по горящей полосе посреди галереи. В 1978 г. он создал рок-группу, а в 1989 г. - Институт новых медиа. Сейчас возглавляет Центр искусства и медиатехнологий в Карлсруэ. В Москве в 2011 г. он стал приглашенным куратором основного проекта Московской биеннале современного искусства, которая откроется в сентябре.
Российская газета: Представляя концепцию проекта "Переписывая миры" в Москве, вы использовали русские слова "событие", "участие" для объяснения его замысла. Вы учили русский специально для биеннале?
Петер Вайбель: Конечно. Мне нравится учить русский, тем более что я в свое время читал работы русских философов и историков.
РГ: Кого именно?
Вайбель: Мои любимые авторы (они отчасти противоположны) - это Роман Якобсон и Михаил Бахтин. Якобсона я даже видел в 1960-х. Он произвел на меня огромное впечатление.
РГ: В ГСЦИ проходила выставка немецкого видеоарта Record Again!. Тема "перезаписи" похожа на тему Московской биеннале. Выставка стала зерном проекта?
Вайбель: Нет. Это просто часть моего космоса. C биеннале совсем другая история. Ее концепция - своего рода омаж российским математикам. В частности, замечательному русскому ученому Андрею Маркову, который открыл так называемые "цепи Маркова". Он занимался статистикой и теорией вероятности. Еше в 1914 году Марков применил алгоритм статистической оценки к текстам Толстого и Достоевского, чтобы выяснить частоту употребления отдельных слов в их произведениях.
РГ: А причем тут "переписывание миров"?
Вайбель: Марков был фактически первым, кто сделал шаг в сторону создания алгоритма языка компьютера. Все искусственные языки программирования, начиная с АЛГОЛа, идут от Маркова. Короче, он был одним из отцов рерайтинга. Другим был норвежец Аксель Туэ.
РГ: В основе концепции биеннале лежит математическая идея перекодировки языка?
Вайбель: Ну да. Только лучше об этом никому не говорить. Не пугать людей математикой.
РГ: Идея перезаписи старых видеоработ на цифру была связана с сохранением архива. Современное искусство и архивация современности - стороны одной медали?
Вайбель: Архив стал особенно актуальным сегодня, потому что его можно выложить в сеть. Это революция, сопоставимая с началом эпохи Гуттенберга. На современное искусство настолько повлияла идеи архива, что Жак Деррида назвал это "Архивной лихорадкой". Он писал, что, когда мы говорим об архивах, мы говорим о будущем. Современное искусство озабочено будущим. Поэтому должно знать прошлое. Иначе вы всегда будете повторять историю.
Каждая нация теряет примерно 20 млн. долларов, потому что забывает уже сделанные изобретения.
РГ: Чтобы сохранить видео 1960-х, вы создали лабораторию со старыми видеомагнитофонами и проч. История современного искусства начинает выглядеть как история техники?
Вайбель: Это правда. Медиа технологичны. Для работ Дэна Флавина, например, нужны специальные неоновые лампы. Через 100 лет вы их не найдете. Что мы должны сделать? Купить 10 000 неоновых ламп сейчас. Серьезно. Приходится думать, что будет через 500 лет. В музее Прадо мы же видим картины, которым 5 веков.
РГ: Современное искусство при всей своей актуальности мечтает о вечности?
Вайбель: Разумеется. Все медиа (и в этом их основное назначение) лишь средства для обеспечения бессмертия. Когда человек позировал для портрета, он подразумевал, что картина переживет его. Это сейчас есть диски-накопители, а тогда в качестве хранилища образа выступала живопись. А в качестве первого дивайса для хранения информации можно рассматривать мумию. Искусство - всегда хранилище, архив, оно всегда противостоит смерти.
РГ: Вы были одним из первых видеоартистов, кто снимал собственное тело и кто не останавливался перед травматическим опытом во время перформанса. Почему вы захотели это сделать?
Вайбель: Есть два подхода философов по отношению к телу. Одни мечтают об освобождении тела, что связано с сексуальной революцией и т.п. Для них тело - их господин, которому надо угождать.
Другие - напротив, хотят освободиться от тела. Потому что тело, в сущности, наше бремя. Оно хочет есть, пить и прочее. Следовательно, вы вынуждены вписываться в рамки системы, становиться конформистом. Иначе говоря, тело - медиа репрессий. Отсюда идея - освободиться от тела. Смысл был в том, чтобы стать более свободным человеком.
Я взял веревку, что-то вроде бикфордова шнура, и поджег ее. Обжег руки, но не показал боли. Я попытался показать, что можно не подчиняться репрессиям тела.
РГ: Вообще-то этот перформанс напоминает религиозный опыт...
Вайбель: Для меня все технологии - это тео-технологии... От греческого - "теос", бог. Скажем так, технологии - это теология. Что Бог обещает, технологии - выполняют. Не всегда совершенно, правда. Механизмы преодолевают беспомощность человека. С помощью знания, изобретения, хитроумия... Поэтому я за механику, за новые технологии.
РГ: По какому принципу вы выбирали российских художников для основного проекта?
Вайбель: Когда общество выходит из-под "пресса", оно, естественно, проходит стадию декомпенсации, неравномерного развития. В свою очередь искусство, которое находилось под очень жестким формальным контролем, пытается выйти за отведенные ему рамки. Этим я и руководствовался: искал работы, которые несли бы признаки "декомпенсации" и выхода "за рамки".
РГ: Например?
Вайбель: Например, работа Ирины Кориной. Большая живописная масса, заполнившая клетку. Три измерения, цветной пластилин, выдавливающийся за сетку.
РГ: Примеры тех работ, которые вы взяли, можно привести?
Вайбель: Живопись Таисии Коротковой, на чьих картинах - научные лаборатории.
РГ: Эта ее серия получила премию Кандинского в 2010 .
Вайбель: Я очень за нее рад. Впрочем, я выбрал ее работы до того, как были объявлены призы. Художница оказалась достаточно свободна, чтобы изменить привычный фокус зрения. Это очень умно - увидеть, что именно научные лаборатории сегодня - место, где рождается будущее.
Справка "РГ"
Петер Вайбель, куратор основного проекта 4-й Московской биеннале современного искусства.
Родился 5 марта 1944 г. в Одессе.
С 1999 г. - директор Центра искусства и медиатехнологий (ZKM) в Карлсруэ, Германия
1985-1995 - художественный руководитель фестиваля Ars Electronica в Линце, Австрия.
С 1993 по 1999 - комиссар австрийского павильона на Венецианской биеннале.
С 1984 - профессор дизайна визуальных медиа в Университете прикладных искусств в Вене, с 2009 - профессор теории медиа.
1989-1994 - директор и основатель Института новых медиа при Штеделевской школе во Франкфурте-на-Майне.