Поделиться
Списки финалистов, прошедших в третий тур Конкурса Чайковского, объявили поздним вечером в пятницу. И в очередной раз оказалось, что некоторые решения жюри разочаровали публику и тех, кто все эти дни следил за событиями конкурса.
Когда-то, во времена Вана Клиберна, финал Конкурса Чайковского проходил в атмосфере восторженного единения публики и жюри, почти осязавших чудо рождения новой музыкальной легенды. Позже такое состояние эйфории на Конкурсе возникало не раз, правда, уже без нюанса абсолютного единодушия: публика выбирала своих фаворитов, жюри делал свой выбор. Но именно поэтому самые драматические схватки между "избранными", создающие конкурсный тонус и его главную интригу, всегда выпадали на финал. И именно в финале все испытывали особый подъем, предвкушение "битвы", жара споров, даже истерик в публике. И без этой атмосферы "крайностей" трудно представить настоящий успех и накал самого конкурса. И речь здесь идет не о будущем концертном менеджменте для лауреатов, что, безусловно, станет отныне самой ценной частью конкурса Чайковского, но о самой сути конкурса - состязания ярких индивидуальностей на публике.
Но, как показали итоги голосования фортепианного жюри, именно этой "содержательной" интриги финал нынешнего Конкурса Чайковского будет лишен. В финал прошли музыканты, каждый из которых несомненно обладает своими достоинствами, но на протяжении двух туров так и не смог безоговорочно увести за собой зал. Ни Даниил Трифонов (Россия), игравший свои программы без всякой искры, в каком-то инерционном тонусе, за исключением концерта Моцарта, ставшего для него пропуском в финал. Ни Александр Романовский (Украина), неровно показавший себя во всех трех программах и так и не сумевший найти свою "интонацию" в моцартовском концерте. Ни другие финалисты, среди которых оказались мастеровитый и сдержанный в отборе выразительных средств Алексей Чернов (Россия), и два представителя Южной Кореи - юный Сенг Чжин Чо и Йол Юм Сон. Обоим корейским пианистам предрекали выход к финалу, но, казалось, что свежее и очень органичное дарование 17-летнего Сенг Чжин Чо должно еще "настояться" и обрести поверх брызжущей через край энергии какое-то менее простодушное понимание стиля и смысла того, что он исполняет в том же Моцарте. А единственная девушка, попавшая в финал - Йол Юм Сон оказалась абсолютно соответствующей имиджу нового поколения, не углубляющемуся в ментальные рефлексии и эпическое постижение культуры, зато умеющему подать музыку увлекательно, почти "эстрадно". При этом Йол Юм Сон в каждом туре меняла, поперек регламента, свои программы, умудрившись за один день до выступления сменить даже номер заявленного моцартовского концерта. Вот эту пятерку всем и предстоит теперь слушать в финале.
Неудивительно, что публика Большого зала консерватории, разочарованная уже предыдущим решением жюри, устранившим из моцартовской части Второго тура лидера слушательских симпатий Эдуарда Кунца, окончательно пала духом после того, как из финала убрали еще одного ее фаворита - Александра Лубянцева. По сути, после этих решений конкурс лишился яркой финальной интриги - состязания тех музыкантов, которые все эти дни были центром внимания всего зала и на которых приходили специально - "на Кунца, на Лубянцева", чья игра рождала споры и не обязательно однозначные оценки, и которые сделали уже главное для Конкурса - они придали ему музыкальную уникальность.
Интересным на этом фоне остается вопрос: если Конкурс Чайковского ставит своей целью найти исполнителя, который будет востребован в залах, в чем тогда логика подобных решений? Нельзя же в этом случае сослаться на работу компьютерной программы? Все теперь ждут комментариев от членов жюри.