Поделиться
В четверг президент США Барак Обама, обратившись к нации из восточного крыла Белого дома, объявил о начале вывода американских войск из Афганистана.
Начиная с июля страну покинут 10 тысяч военнослужащих США. А к сентябрю 2012 года в Америку отправятся еще 23 тысячи "мужчин и женщин в униформе". О том, каким Афганистан предстает перед обычным туристом, "РГ" побеседовала с фотографом-блогером Ильей Варламовым. В июне он неделю путешествовал по этой стране.
Российская газета: Сложно ли было в Кабуле пройти паспортный контроль?
Илья Варламов: Штамп поставили буквально за три секунды. Даже не поинтересовались целью визита.
РГ: В аэропорту тебя кто-нибудь встречал?
Варламов: В сам аэропорт пускают только тех, кто прилетает или улетает. Поэтому после того, как проходишь паспортный контроль, тебя сажают в автобус и отвозят где-то на километр за территорию вокзала. Там стоят встречающие. Таксистов мало, потому что случайные люди туда не прилетают. Одно из такси ждало и меня. Через Интернет договорились с человеком, который сопровождал нас всю поездку, - так называемый фиксер.
На этой машине мы несколько дней катались по Кабулу. Потом, когда поехали по стране, мы брали другие такси. Там нет поездов или городских автобусов. Поэтому таксисты готовы ездить на большие расстояния.
РГ: Киплинг писал, что Кабул - это солнце и пули. Что добавишь к определению?
Варламов: Стены, крепость, тюрьма. В Кабуле, кроме каких-то "ежей", колючей проволоки и огромных заборов, ничего нет. Вместе с тем это обычный город, просто с усиленными мерами безопасности. Там нет ощущения, что идет война. Но напряжение присутствует. Если охраняется что-то важное - отель для иностранцев, дворец, министерство, то ставится десятиметровый забор, чтобы ты не мог увидеть само здание. Это делается, чтобы невозможно было перекинуть гранату и чтобы окна не простреливались. Внутри ощущение, что находишься на дне колодца. А снаружи - как будто по зоне едешь, везде огромные заборы.
РГ: Ты заезжал в афганскую школу. Чему там учат детей?
Варламов: Всем обычным предметам плюс сразу четырем языкам: пушту, дари, арабскому и английскому. Учатся 11 лет. Основное отличие от нашей школы - у них нет оценок. Раз в полгода сдают подобие ЕГЭ. Если тест не проходят, остаются на второй год. В школе, помимо учителей, еще работает человек, который бьет детей палкой. Он смотрится как пастух, который гонит стадо баранов. В Афганистане это нормальная традиция, а не дикость.
РГ: В Мазари-Шарифе чувствуются остатки той ярости, которая вспыхнула во время нападения на офис миссии ООН?
Варламов: Афганцы - люди темпераментные, поэтому ярость там может вспыхнуть в любой момент. Сегодня могут всех расстрелять, а завтра забыть, о чем вообще идет речь. При личном общении там все миролюбивые. Ты для них друг, никогда ничего плохого тебе не скажут. А вот что у них на уме, никто не знает. В том же Мазари-Шарифе, когда я снимал пятничную молитву у Голубой мечети, мне сказали, что в ста километрах отсюда, в Кундузе, взорвался смертник, пять человек погибло. А ведь он мог также и в Мазари-Шарифе взорваться.
РГ: Там же ты впервые встретил талибов. Как их отличить от простых пуштунов?
Варламов: По лицу непонятно, талиб он или нет. Просто в углу площади у мечети собралась группа людей. Главарь, весь в белом, с куфией, повязанной определенным способом. Наш фиксер сказал, что это талибы. Насколько я понял, их отличительная черта - это белая одежда.
РГ: Ты участвовал в рейде по маковым полям в Файзабаде. Как он проходил?
Варламов: Мы туда попали совершенно случайно: отправились смотреть маковые поля и встретили полицейских, которые разрешили поехать с ними. Крестьян там было не особо много - только "дежурные артисты погорелого цирка": плачущие женщины и дети. Они бросались под палки и кричали: "Какой ужас! Разрушают наши поля!" Самих крестьян потом собрали, посадили на откос и долго читали им лекцию о том, что выращивать наркотики - это плохо. Надо, мол, по-другому деньги зарабатывать. Для них самих нет никакой разницы, выращивать пшеницу или мак. Они же сами наркотики не употребляют, а с мака прибыль больше.
Американцы это понимают и борются с выращиванием наркотиков скорее для галочки. Под камерой для иностранных журналистов несколько полей уничтожат - и все.
РГ: В Кабуле и Мазари-Шарифе ты пообщался с самими наркоманами?
Варламов: Да, в Кабуле они даже за мной погнались. Эффект толпы: один недоволен, что его снимают, подходит второй, спрашивает, что происходит. Потом еще люди подтягиваются - в результате пришлось убегать. А в Мазари-Шарифе я познакомился с гражданином Саудовской Аравии. Он работает дальнобойщиком и, когда приезжает в Афганистан, совершенно свободно достает наркотики, употребляет их и к себе едет.
РГ: Что там вообще с индустрией гостеприимства? Какие отели?
Варламов: В Кабуле один приличный отель, в котором живут все сотрудники ООН. Гостиниц практически нет. А те, что есть, очень дорогие и сомнительного качества. С удобствами во дворе, без воды, электричества.
РГ: Ты там пообщался с американскими военными?
Варламов: Мы как-то встретили их колонну на трассе. У одной из их машин спустило колесо. Конечно, по сравнению с нашими солдатами они выглядят пришельцами из космоса или роботами. У них по уставу положено, что у каждого американского солдата должны быть камера, компьютер, GPS, фонарик, очки.
РГ: На трассах повсюду стоят блокпосты. Как они выглядят?
Варламов: Их оборудуют на месте старых построек, которые стоят на каждом стратегическом месте. Перед всеми блокпостами - лежачие полицейские. Чаще всего их делают из гусениц от танка. Ее не объедешь, все притормаживают.
РГ: В целом отношение к тебе было позитивным?
Варламов: Как везде на Востоке, понять их реальное к тебе отношение очень тяжело. Говоришь им, что ты русский, они: "Шурави! Американцы плохие, а вы храбрые и благородные воины!" Говоришь, что американец: "Русские - плохие! Все из-за них. Как хорошо, что вы пришли! Теперь у нас почти рай на земле". Понятно, что для них все оккупанты и неверные.
РГ: Чем питался?
Варламов: Еда, которая составляет 90 процентов рациона афганцев, - это рис с изюмом и кебаб на шпажках. Причем они делают отдельно мясо и отдельно жир. Мужчины носят национальную одежду не из гордости, а по бедности. Когда могут приодеться - покупают джинсы и рубашки.