Поделиться
Через две недели в правительстве США произойдут знаковые перемены.
Глава ЦРУ Леон Панетта, чья кандидатура была в среду одобрена сенатом, займет пост министра обороны вместо уходящего в отставку Роберта Гейтса.
В руководстве Североатлантического альянса с его уходом связывают определенные надежды на изменение доктрины организации.
На прошедшей в июне встрече министров обороны блока выступление Гейтса, отстроенное по лучшим театральным лекалам, прозвучало завершающим и самым ярким аккордом. Свою речь он начал с трогательного прощания со штаб-квартирой - это был его последний визит в Брюссель. Но довольно быстро Гейтс сменил грусть на гнев. Пока еще действующий министр обороны государства - главного финансового донора НАТО - не скрывал возмущения позицией стран Евросоюза, не желающих увеличивать военные расходы.
По мнению Гейтса, если европейцы не объединят ресурсы, "альянсу грозит реальная возможность коллективной военной бесполезности".
И хотя в Старом Свете давно привыкли к критике в свой адрес со стороны США, но на этот раз возникло впечатление, что уходящий министр перегнул палку. А аналитики немедленно отреагировали на произнесенное Гейтсом слово "война". До него в НАТО о войне не говорил никто: ведь то, что происходит сегодня в Ливии и Афганистане, по терминологии альянса - "операции".
Дело здесь не только в лингвистическом аспекте. Основные противоречия внутри блока вызваны вопросом о готовности членов организации к ведению полноценных боевых действий. Американцы, судя по всему, продолжают рассматривать альянс в качестве "цепного пса", готового выйти на бой с врагом, не вдаваясь в детали происходящего.
В то время как европейские участники блока с таким подходом не согласны. После падения Берлинской стены европейские страны существенно сократили свои расходы на содержание НАТО. В результате только четыре европейских государства тратят оговоренные два процента своего ВВП на оборону. Это Франция, Великобритания, Греция и Албания. Впрочем, появление двух последних стран в этом списке, очевидно, - явление временное. Тем более с учетом того кризиса, который переживает сегодня Греция.
Остальная Европа, похоже, не верит в наличие ярко выраженной военной угрозы. А потому не спешит раскошелиться. В Брюсселе я расспросил несколько европейских функционеров альянса о том, что они считают главной стратегической целью организации. Некоторые из моих собеседников недоуменно пожимали плечами, отделываясь фразами: "Мир во всем мире". Те же, кто соглашался поразмышлять на эту тему вслух, признавали: после распада Советского Союза у альянса возник кризис самоидентификации. Согласно уставу НАТО ни одна страна не представляет для него угрозу. Ни Иран, ни Северная Корея, ни тем более Россия. Так против кого мы должны вооружаться, опустошая и без того скудные оборонные бюджеты, задаются резонным вопросом европейцы.
По сути, нынешняя роль НАТО заключается в легитимизации военных операций. Но американцам такого отношения недостаточно: они хотят, чтобы европейцы были в полной мере задействованы в военных операциях . А те, в свою очередь, считают и свой нынешний уровень участия избыточным. Пока же альянс переживает нечто вроде "кризиса среднего возраста". Ранее поставленные цели достигнуты - и организация, привыкшая быть одной из мировых доминант, мечется в поиске новых. То она расширяется на восток, то обращает свои взоры на южное направление. То безуспешно пытается продвигать мирными средствами демократию во всем мире. Теперь в альянсе готовятся к построению систем противоракетной обороны. Но и это, похоже, лишь тактическая задача.