Поделиться
64-й Каннский заканчивается. Журналы в последние дни уже не выходят, рейтинги оборваны на самом интересном месте, еще вчера бурливший кинорынок мертв, национальные павильоны на Ривьере закрылись, часть прессы разъехалась, залы полупусты. В эти самые невыгодные для авторов дни в программе "Особый взгляд" показывают "Охотника" Бакура Бакурадзе и "Елену" Андрея Звягинцева. "Охотник" уже прошел, вот первые впечатления.
Бакурадзе, известный Канну "Шультесом", исповедует игру на грани с документом и отрицает все компоненты традиционного кино, от разработанной драматургии до профессиональных актеров. В "Охотнике" длительность уже первых планов настраивает на "глубокое погружение" - нужно отринуть суету и созерцать экзотику русской глубинки. Перед нами жизнь фермера Ивана Дунаева и его семьи. Размеренный ток будней: кормят и режут свиней, доят коров, на допотопных механизмах творят колбасу. Для современного зрителя российских мегаполисов эта обычная жизнь - невиданная экзотика. Глаз с изумлением отмечает "приметы нового": итальянская кухня в доме, "фольксваген" и "мицубиси" во дворе. Закрадывается мысль: а не приукрашено? "Фольксваген" кочевряжится по бездорожью, но есть и шикарные автострады с дорожной разметкой. И никто не матюкнется, говорят нормально. И не пьют. Наше "арткино" приучило публику к иным стандартам.
Фабулы почти нет, надо наблюдать. Погружаться. Поймают и выпустят енотов. Пристрелят кабана. Рыбалка. В разреженном пространстве становятся видны приметы войны: невидимый истребитель, который покоится в озере, родственники погибшего летчика, приехавшие помянуть, памятник Герою Советского Союза Александру Матросову… Самый пронзительный вопрос фильма принадлежит мальчугану - сыну Ивана: "Папа, а что такое Советский Союз?". Самое заметное событие - приезд из "зоны" двух женщин-заключенных, одна из них внесет разнообразие в жизнь Ивана. Самая выразительная деталь - глаза персонажей: в них неутихающая терпеливая тоска.
Зал был заполнен примерно наполовину, по ходу сеанса ушли немногие, в финале были нестройные аплодисменты.
Я думаю, главная проблема фильма - в его предполагаемых взаимоотношениях со зрителем. Режиссер сделал серьезную, вызывающую душевный отклик работу. Существование в кадре натуральных, не сыгранных персонажей предельно органично и дает нам иное измерение неведомой большинству современной российской жизни. Но чтобы понять их реплики, приходилось читать английские субтитры: натуральность обернулась невнятностью. Стало быть, все-таки нужны профессиональные актеры? Но тогда возврат к Станиславскому, от которого кино теперь бежит. Выход из тупика пока не найден. Впрочем, Бакур Бакурадзе, по-моему, не видит здесь тупика. Он верит в художественную целесообразность вот такого минимального вторжения режиссуры в реальную жизнь - и полагается на нашу способность просто ее смотреть и ее чувствовать.