Поделиться
Немецкий призывник решил пройти альтернативную службу в России - в интернате для лежащих детей в Павловске.
Несмотря на то что срочная служба в Германии прописана в конституции, немецкие подростки все более неохотно встают под ружье. С 1 июля они и вовсе получат право не служить: в армию пойдут только добровольцы. Обязательный призыв на срочную службу приостанавливается на неопределенное время. Альтернативная же служба отменяется вовсе. А все вместе это называется военной реформой, о которой так много и долго спорили немцы.
Правильно ли они сделали, судить не нам. Но и России, как ни странно, до немецкой службы тоже есть дело. В Германии накоплен уникальный опыт в призывном деле. Мало кто знает, но каждый год по нескольку десятков молодых немцев проходили и до 1 июля еще будут проходить альтернативную гражданскую службу в России. С одним из таких альтернативных немецких солдат нам удалось пообщаться и узнать, как ему служилось под Питером.
Беньямин Биддер должен был быть призван в бундесвер в 2001 году. Но солдатом не стал и дембельский альбом с аббревиатурой "ДМБ-2002" по ночам не клеил. Вместо этого предпочел альтернативную службу. Немецкие подростки немногим отличаются от наших, но слова "откосить" в их лексиконе нет. Потому со спокойной совестью, как и тысячи других его сверстников, Беньямин стал присматриваться к альтернативе.
У немцев есть выбор. Они могут сами рассматривать вакансии и выбирать место прохождения альтернативной службы. На сайте ведомства гражданской службы он узнал, что может выполнять конституционный долг не только дома. Зарубежные вакансии манили его, даже несмотря на крайне низкий заработок. Надо пояснить, что у немцев срочник получает порядка 600 евро за каждый из 11 месяцев службы, а альтернативщик - по 400 евро за перевязки больных или уборку в школах (13 месяцев службы).
Но служить разрешено и за пределами Германии. Правда, в этом случае немецкий бюджет не раскошеливается вовсе, а такой альтернативщик получает около 150 евро из частных пожертвований и то, что переводом отпрыску отправляют родители. Организацией альтернативной гражданской службы за рубежом занимается не правительство, а маленькие частные организации, в основном религиозно-благотворительного толка, которым разрешено это делать.
Беньямин выбрал именно этот вариант. Но ему не захотелось воспитывать уличных хулиганов в Того или работать механиком на почтовом самолете в Микронезии. Против поездки в малярийную Африку горой встали родители, а механиком ему быть и самому не захотелось.
Остальные вакансии, вспоминает он, были не лучше. Тогда молодой герр Биддер поехал из родного городка под Бонном на семинар в Дрезден. Там наклевывались поездки во Францию, Израиль и Испанию. Вариант ухаживать в Израиле за больными детьми его устраивал. Но, прежде чем получить положительный ответ оттуда, надо было послать запрос с заполненной анкетой. Беньямин так и сделал, отправив несколько своих анкет во все эти страны. Оставалось ждать.
Но в Дрездене он познакомился с деятельностью христианской общины, которая работала по договорам в разных странах. "Инициатива "Христиане для Европы" сотрудничала в том числе и с детским интернатом для лежачих детей в Павловске, что недалеко от Санкт-Петербурга. Словом, к тому времени, когда пришел положительный ответ из Израиля и из Франции, Беньямин, до этого не знавший ни слова по-русски и не видевший в своей жизни ни одного русского, уже ехал в Павловск.
Вместе с ним поехали еще 16 таких же, как он, молодых немцев. На деньги одной немецкой баронессы и пожертвования христиан им купили билеты на поезд из Дрездена до Питера, а потом сняли квартиру. В старенькой питерской "двушке" с тараканами за 200 долларов Беньямин и еще один альтернативщик Андреас Бахман прожили все 13 месяцев. До Павловска ежедневно добирались на электричке, по дороге читая книги. Час - туда, и час - обратно. Работа в интернате с 9 до 18 часов: пеленать, кормить, сажать на горшок. Двухнедельных языковых курсов Беньямину, конечно, не хватило, но проблем с языком, как он сейчас вспоминает, с детьми у него не было, ведь некоторые из них вообще не говорили ни на каком языке. И все же столкновение с новой для него реальностью поначалу оказалось шоком. В интернате, где плохо пахло и не очень вкусно с немецкой точки зрения кормили, некоторые дети были не в состоянии даже попроситься в туалет.
Биддеру досталась группа из 14 человек. Там были дети с разными патологиями и разных возрастов. Одному мальчику было 10 лет, но выглядел он едва ли не как новорожденный, у другого от рождения не было ног, и он ползал на руках. Еще один слепой ребенок 11 лет по имени Олег постоянно плакал, потому что у него часто болела голова. В черепе скапливалась вода, которая при любом изменении погоды давила на мозг. Однажды Беньямин уложил было раскапризничавшегося Олега в кровать и отошел к другим детям. Но потом решил вернуться, слишком уж подозрительно тот притих. Когда Беньямин подошел к мальчику, тот был мертв. Он тут же позвонил санитарке, но та не сразу поняла, думая, что немец перепутал русские слова.
- Что значит "не дышит"? - спросила она.
В тот день 12 апреля 2002 года Беньямин узнал русское слово "умер". Но словарный запас пополняли и его подопечные. У Беньямина в группе был мальчик Коля. Лишенный с детства возможности нормально двигаться и говорить из-за ДЦП, он обладал вполне нормальными умственными способностями. В тот год в Корее проходил чемпионат мира по футболу. Немцы из-за разницы во времени смотрели матчи днем или утром на работе вместе с детишками. И те и другие, естественно, болели за "бундесманшафт". И вот в игре с Саудовской Аравией один из восьми голов, по-немецки "тор", забил знаменитый Бернд Шнайдер. Коллега Беньямина, не выдержав, закричал: "Шнайдер тор! Шнайдер тор!"
Коля запомнил это выражение и с тех пор стал приветствовать своих усатых нянь, выговаривая коряво: "Шнайдертор".
Кстати, Беньямин, отслужив, не потерял контактов с ним. Коля и сейчас звонит ему на мобильный, неизменно произнося любимое "Шнайдертор". А Беньямин Биддер ни разу не пожалел о своем тогдашнем выборе. За 13 месяцев он научил самостоятельно есть трех маленьких пациентов, о которых говорили, что они никогда не смогут есть сами. У него остались необыкновенно теплые воспоминания о русских нянечках и воспитательницах. Эти светлые лица пожилых женщин, работающих за копейки, но не только не растративших любовь, но и ставших одним большим воплощением любви и терпения, он вспоминает теперь с какой-то не немецкой трепетностью. Ему жаль, что с 1 июля дети лишатся доброго слова немецких призывников.
И еще один важный момент: несмотря на крайне тяжелые условия работы, из группы немецких подростков, приехавших вместе с Беньямином в Россию, ни один не покинул интернат досрочно и не прогулял ни дня. Вообще когда речь в нашем разговоре зашла о контроле со стороны немецких органов за качеством несения ими гражданской службы, мы впервые не поняли друг друга. Как любой дисциплинированный немец, аккуратист Биддер никак не мог взять в толк, для чего немецкому оборонному ведомству или кому бы то ни было еще контролировать их. Как оказалось, никакого соглядатая за ними в Павловске не было. Наверное, немецкий опыт все же не в полной мере применим для наших призывников.
Те, кто хотят помочь детям из Павловска, могут обращаться на сайт: http://perspektivy.ru/help#1