Поделиться
Первым тактам новой постановки Марка Захарова "Пер Гюнт" позавидовал бы Эмир Кустурица.
С такой заразительной бодростью, многообещающим драйвом и нескончаемым напором "заводится" ленкомовский Пер Гюнт - Антон Шагин - на свои подвиги среди людей и проделки в компании нечистой силы. И с такой энергией и решительностью берется Марк Захаров за переделку одного из самых известных образцов скандинавской литературы. Известных в том числе и своей трудно поддающейся сценичностью.
"...И, смятеньем обуяны, мы несемся сквозь туманы, рассекаем птичьи стайки - и шарахаются чайки. Не сдержать никак полета. Вдруг внизу блеснуло что-то - брюхом кверху зверь плывет. Это наше отраженье в озере пришло в движенье: совершая воспаренье, прямо к нам неслись они, ведь у нас-то шло паденье", - ну и так далее и тому подобное по тексту, что нередко (кроме прочих причин) сдерживало воображение и меняло творческие планы многих режиссеров начиная с весны 1866 года, когда Ибсен написал поэму, но никак не являлось препятствием для Марка Захарова.
В его спектакле все движется, развивается, танцует, поет и играет не только по горизонтали, но и по вертикали - обычных траекторий движения людей здесь явно недостаточно. То Озе, мать Пера Гюнта (Александра Захарова), оказывается буквально между небом и землей, разрываясь между прошлым и будущем, - а как еще можно себя ощущать во времени и пространстве, имея такого неспокойного сына? То тролли во главе со своим лесным королем Виктором Раковым начинают демонстрировать чудеса не только актерского, но и циркового искусства. То сам Пер Гюнт - Антон Шагин выходит в какое-то новое физиологическое измерение на сцене, из юного создания, брызжущего силами и идеями в начале истории, к концу перевоплощаясь в глубокого старика, еле волочащего ноги, без тени блеска и капли жизни в глазах.
Если верить в искренность писем Генрика Ибсена, то создавал он "Пера Гюнта" исключительно для внутреннего национального пользования. Сохранилось эпистолярное свидетельство, в котором классик норвежской литературы признается переводчику, что из всех своих произведений считает, что "Пер Гюнт менее всего может быть понят за пределами скандинавских стран". Но как фольклорный образ из сказок удачливого охотника, расправляющегося с троллями и любящего прихвастнуть своими заслугами, у Ибсена превращается в конкретного человека XIX века со своими земными проблемами и сказочными возможностями, так и у Марка Захарова ибсеновский персонаж трансформируется фактически в нашего с вами современника. Прошедшего и через пустыни (считай - человеческую черствость и равнодушие), и через сумасшедшие дома, вроде бы каирские, но почему-то удивительно напоминающие советские исправительно-диссидентские медицинские учреждения. Склонного к авантюрам, запутавшегося в целях и заблудившегося в смыслах, как в глухих дебрях... "Пер Гюнт" для Марка Захарова становится лишь поводом для откровенного повествования, идти которое может от лица буквально каждого, кто хоть раз задумывался, зачем он живет, каково его предназначение, и что может считать главным итогом своего земного существования. А помогает в этом режиссеру хореограф спектакля Олег Глушков, пластически снивелировавший все разницы скандинавского и российского сознания и придавший необыкновенную зрелищность этой исповедальной, по сути, истории.
"Я начинал свой режиссерский путь, когда очень ценился и воспевался "простой человек". Кажется, теперь почти все мы вместе с Достоевским, Платоновым, Булгаковым и другими провидцами осознали истину или приблизились к ней - вокруг нас очень непростые люди, даже если притворяются винтиками, - объяснял в программке Марк Захаров свой выбор. - Мне интересен Пер Гюнт, может быть, потому, что я прошел "точку невозврата" и реально ощутил, что жизнь не бесконечна, как мне казалось в детстве и даже по окончании театрального института. Теперь можно посмотреть на собственную жизнь как на шахматную доску и понять, по каким квадратам проходил мой путь, что я обходил и во что встревал, иногда сожалея потом о случившемся. Главное - правильно начать, а самое главное - еще понять, где оно, твое Начало. Как угадать свой единственный возможный путь по лабиринтам жизненных обстоятельств и собственных убеждений, если они у тебя есть... А если - нет? Найти! Выявить из недр подсознания... Но иногда уже найденное покидает душу, обращаясь в мираж, и тогда предстоит новый, мучительный поиск в хаосе событий, надежд, тлеющих воспоминаний и запоздалых молитв"...
Судя по тому аукциону, который накануне первых показов спектакля развернулся в Интернете за право (спекулятивное - ну как с этим бороться!) обладать билетами на ленкомовскую премьеру, Марк Захаров опять очень точно угадал с главенствующими настроениями времени, первостепенными социальными сверхзадачами и жизненно необходимыми художественно-терапевтическими высказываниями. Пусть и облаченными в одежды драм давно минувших дней. Но ведь не ради же ибсеновской поэмы первые зрители готовы были отдать деньги, за которые вполне можно было бы слетать на родину автора, чтобы воочию полюбоваться норвежскими фьордами и лично договориться с троллями о благополучии как минимум на ближайший десяток лет. В "Ленкоме" сейчас царят свои сказочные пейзажи и правят бал любимые еще со времен "Обыкновенного чуда" персонажи. Только вот если героев, которые, как Пер Гюнт, мечтают изменить мир, с веками меньше не становится, то с чудесами с возрастом поголовно начинаются настоящие проблемы. А в театре Марка Захарова восполняют этот дефицит. По крайней мере веру в чудо, и не только на премьерах, там возвращают гарантированно.