Поделиться
Одной из кульминаций развернувшегося в Доме музыки трехнедельного Баховского марафона стало исполнение Мессы си минор Баха. Шедевр барочной эпохи прозвучал под руководством Александра Рудина с участием Московского камерного оркестра Misica Viva, Государственного академического русского хора им. А. Свешникова и солистов из Германии, Франции, Нидерландов и России.
Мессу си минор Баха не случайно называют эталоном музыки, совершенством, само понятие которого принято относить к другой сфере - неземного. Но Баху всегда удается достичь абсолюта в соединении двух миров - величественного Эвереста творящего духа и чувствительной души простого земного человека. Именно поэтому и его Месса си минор, по сути, представляющая собой форму ординарной католической службы, продолжает волновать эмоции современного человека, пронзая его душу своей невыразимой красотой, умиротворяющей интонацией, исповедальностью и одновременно грандиозностью разворачивающейся стройной картины, где добро всегда побеждает зло, вечное торжествует над временным.
Бах написал свою Мессу в пяти частях, отражающих антитезы неба и земли, бога и человека, страдания и радости, погребения и воскресения, теологические идеи тождества и триединства. В названиях этих частей суть посланий: мольба о прощении в Kyrie eleison (Господи, помилуй), восторг и ликование в Gloria (Слава), утверждение твердости духа в Credo (Верую), величие в Sanctus (Свят), благодарение и умиление в Agnus Dei (Агнец божий). Сам Бах так и не услышал целиком ту совершенную форму, которую создал в Мессе си минор: слишком далеко шагнул в своей музыке вперед, чтобы современники могли ее исполнить по служебному разряду. Но и сейчас на концертной сцене Высокая месса подразумевает не просто состав высококлассных музыкантов, но и искусство интерпретировать сокровенные символы Мессы.
В этом смысле, прозвучавшая в Доме музыке Месса си минор, представила удивительный синтез сдержанного, объективного тона и одновременно поэтической красоты и барочной изысканности баховской музыки. Александр Рудин в непростом акустическом пространстве Светлановского зала выстроил идеальный звуковой баланс солистов, хора и оркестра, где не пропала ни одна инструментальная и вокальная деталь текста. "Дальние" планы звука и ликующие трубы в Gloria, тихий наплывающий звуковым облаком хор Qui tollis peccata mundi (Взявший грехи мира), сложнейший по хоровой артикуляции Sanctus. В знаменитом Crucifixus (Распятого) с его вселенской скорбью, выраженной Бахом в "капельном", стекающем движении звука, Александр Рудин нашел особую, благоговейную интонацию печали, так что хор и оркестр слились в какое-то тихое бесплотное целое, растворившееся в последних словах "и похоронен".
В том же, почти бесплотном качестве прозвучала и трагическая ария альта Agnus Dei - шедевр Баха, икона музыкальной красоты. Оливия Фермойлен (Нидерланды) вела эту арию прерывистым звуком, словно теряя дыхание от скорби, уходя на пианиссимо и выражая всю остроту душевной боли и благоговения. Финал же Dona nobis pacem (Даруй нам мир), широко разлившийся звуком в хоре и оркестре и медленно наполнивший все пространство, причем не форте, а своей внутренней энергией, установил равновесие, ту главную для баховской картины мира коллизию величия духа и торжествующего в душе человека божественного света и радости. Месса действительно прозвучала как Высокая.