Поделиться
Знаменитый польский режиссер Анджей Вайда завтра празднует свое 85-летие.
Для разговора с "РГ" создатель таких знаковых фильмов, как "Пепел и алмаз", "Канал", "Все на продажу", "Человек из мрамора", "Человек из железа", "Дантон", "Катынь", нашел время несмотря на плотный рабочий график - пан Вайда снимает новую картину.
Российская газета: Вы экранизировали "Пана Тадеуша" Адама Мицкевича, "Месть" Александра Фредро, не раз обращались к творчеству Ярослава Ивашкевича, Ежи Анджеевского. Почему вы не снимаете кино по современной литературе?
Вайда: Эта литература мало интересуется сегодняшней реальностью. Она в основном интересуется собой. Писатели пишут, чтобы писать. Они не представляют современность так, как это делали писатели после войны. "Пепел и алмаз", "Летна" - все эти фильмы снимались по рассказам. Те рассказы были написаны с акцентом на героев, определенную идеологию... А сегодня у меня складывается впечатление, что литература - это набор слов. Это не подходит для переноса на экран.
РГ: Пан режиссер, есть ли книга, которая изменила вашу жизнь?
Вайда: Я за свою жизнь прочитал много книг. Не могу назвать одну. Посмотрите - все мои фильмы разные. И все они в той или иной степени - отражение того, что я читал.
РГ: Вы преподаете у молодых польских режиссеров. Какие они?
Вайда: Они находятся в очень трудной ситуации. Возможно, более трудной, чем мы когда-то. Сегодня не только сложно сделать фильм. Хотя в Польше в этом смысле все проще, потому что нам удалось создать "Государственный институт кино", который, говоря простыми словами, передает средства из госбюджета на развитие кинопроектов. Коммерческое кино не требует этих денег, они сами находят финансирование, у них есть свой зритель. А остальные проекты оцениваются комиссией - нашими коллегами, и достойные реализуются. Но есть у молодых режиссеров еще одна проблема: им, особенно дебютантам, сложно показать свои фильмы в кино. Кинотеатры теперь стали коммерческими, независимыми. Мы пробуем создать сеть студийных кинотеатров, но пока не достигли результата.
РГ: Чем молодое поколение отличается от вас в их возрасте?
Вайда: Они воспитаны на фильмах. Это дети кино. Они умеют так хорошо рассказывать темы фильмов. Другой вопрос, есть ли им, что рассказать. У нас была своя тема - это была война, это был, если можно так выразиться, "голос погибших". Мы говорили за тех, кого мы потеряли. Такой была тема наших первых фильмов, которыми мы заявили о себе миру. А какая тема у молодых? Я вижу, что они сбегают от политики.
По простой причине - ее так много на телевидении, в прессе, что они боятся, что зритель ждет от них не этого, не это его волнует. И они ищут тему, которая взволновала бы зрителя в кино. Это прекрасно. Они должны сами искать свои темы - мы не можем делать это за них. Мы можем только сопровождать их на этом пути и помогать им.
РГ: Ваши фильмы множество раз побеждали на международных кинофестивалях. Какие киносмотры вы считаете наиболее важными на сегодняшний день?
Вайда: Я привязан к тем старым кинофестивалям. И думаю, что они не утратили своего присутствия в жизни кино, не потеряли силу. Прежде всего это Каннский кинофестиваль. Затем - Берлин. Венеция, которая немного отдалилась, но это был первый кинофестиваль в мире. Это - фестивали. А сейчас так много разных киносмотров. Некоторые фильмы демонстрируются только на фестивалях, и для них этого вполне достаточно. В наше время это невозможно было себе представить.
Российская газета: Пан Анджей, вы как-то сказали, что Бог подарил режиссеру два глаза, чтобы одним он мог смотреть в камеру, а другим - наблюдать за тем, что происходит вокруг него. Что интересует вас сегодня?
Анджей Вайда: Сегодня я наблюдаю за процессом, который движется медленнее, чем мы думали (но мы были оптимистами) - я говорю о процессе движения в сторону демократии, к стране, которая руководствуется разумом, которой управляют люди, чувствующие ответственность за свои решения. Мы пошли по этому пути, но оказалось, что он более тернист и труден, чем я думал.
РГ: Если уж мы заговорили о политике, не могу не спросить вас, как человека, который был сенатором: должна ли интеллигенция заниматься политикой?
Вайда: Не только должна - обязана! Да, это наша обязанность - особенно в таких ситуациях, когда страна переходит из одной системы в другую, и когда огромную роль играет успокоение людей, разъяснение обществу, что лучшего пути, чем демократия, для нас нет. Важно только, чтобы граждане принимали участие в политических событиях. Если голосует 40-50 процентов, то это значит, что вторая половина общества демонстрирует, что она не заинтересована или не верит, что это имеет какое-то значение. Вот наша главная проблема, и интеллигенция должна играть тут главную роль - своими фильмами, книгами, газетами.
РГ: Когда-то именно так появился фильм "Человек из железа"... (Картина, снятая в Гданьске во время забастовок участников движения "Солидарность" в 1980 году. - Прим. ред.)
Вайда: Тогда была другая ситуация, и именно она заставила меня сделать фильм. Я осознавал, что должен его снять. Это был первый и единственный раз в моей жизни, когда кино делалось в гуще исторических событий, и создавалось одновременно с самими событиями. Мы еще не знали, чем все это кончится, а "Человек из железа" уже начал жить.
РГ: Сейчас вы снимаете фильм "Мы - народ польский" о Лехе Валенсе. Из чего этот человек?
Вайда: Валенса - это человек победы. И вне зависимости от тех или иных его слабостей, это человек, который в большой степени создал "Солидарность". Конечно, там были и другие, но без Леха Валенсы то, что произошло в Гданьске в 1980 году не имело бы такой силы. Самое важное, что Лех все время настаивал на том, чтобы это был мирный процесс. И создал такой разумный диалог с властью, что та могла уступить. А так легко было спровоцировать конфликт. По большому счету, мы ему обязаны тем, что у нас есть сегодня. Сейчас часть политиков и журналистов пробуют приуменьшить его роль. Мне это не нравится. В политике редко появляются такие люди как Лех, поэтому я снимаю о нем фильм.
РГ: Не могу не спросить о фильме "Катынь"...
Вайда: Я корил себя за то, что не снял этот фильм раньше. Тем более что у меня была такая возможность - столько лет не было цензуры, давления, лжи. Но благодаря тому, что этот фильм опоздал, тому, что он только сейчас вышел на экраны, случилось то, чего никто не ожидал - этот фильм был показан в России. И больше того: этот фильм был дважды показан по российскому телевидению, и его посмотрели 12 миллионов зрителей! На мой взгляд, это одно из самых больших достижений моего кино. Как и то, что Россия ищет какой-то выход из той эпохи - советской эпохи - и мой фильм в каком-то смысле участвует в этом процессе. Подтверждением этого является орден, который вручил мне президент России, и который я считаю одной из важнейших наград.
РГ: Вы говорили, что в Польше вас критиковали за то, что одним из положительных героев фильма был советский офицер, а некоторые шутили, мол, понятно, откуда у Вайды деньги на этот фильм...
Вайда: Да нет, нет, это несерьезно, конечно (смеется). Демократия в том и заключается, что каждый может говорить то, что слюна принесет на язык. Это реально существовавший человек, правдивая история, описанная в дневниках жен польских офицеров. И я потому так уверенно ввел ее в фильм.
РГ: Я так понимаю, что фильм о Лехе Валенсе - не последний в ваших планах.
Вайда: Ну не знаю, сейчас сложно что-либо сказать. Режиссеру нужны силы, здоровье...
РГ: Пан режиссер, вы говорили то же самое в интервью "Российской газете" девять лет назад. С тех пор вы успели снять "Катынь", "Аир"...
Вайда: Ну, "Аир" это было естественно - после политического фильма хочется снять что-то совсем другое...
РГ: Надеюсь, что после фильма о Валенсе, вы снова захотите снять что-то другое. С днем рождения, Пан режиссер!