Поделиться
Экономическим нервом недели стало заявление помощника президента Аркадия Дворковича о возможном снижении со следующего года ставок страховых социальных взносов, в том числе и в Пенсионный фонд. Бизнес, похоже, добился своего.
За сокращение ставок он боролся почти два года. Сначала убеждал, что компании не потянут их повышение с 26 до 34 процентов, которое все-таки произошло в этом году. Потом пугал, что такая нагрузка (взносы платятся с фонда заработной платы компании и организации) заставит работодателей снова вернуться к выплатам в конвертах и вообще увести свой бизнес в тень, подальше от драконовских платежей.
Впрочем, по данным Федеральной налоговой службы, последнего пока не произошло. Не надо обольщаться, намекнули эксперты, еще не вечер. Подведем итоги первого квартала и полугодия, тогда посмотрим. Так или иначе, но премьер-министр Владимир Путин поручил Минфину и минэкономразвития разработать предложения о снижении ставки страховых взносов.
Одновременно с новой силой вспыхнула дискуссия о повышении пенсионного возраста. Замглавы Минздравсоцразвития Юрий Воронин, правда, уточнил, что это произойдет не завтра и не вдруг. Но вопрос задел за живое. Поднимая страховые платежи, власть мотивировала это тем, что Пенсионный фонд РФ со своим дефицитом иначе не вырулит. А если их все-таки теперь снизят, что тогда? Какие надо будет предпринять меры, чтобы не обескровить "пенсионный кошелек" страны?
Ситуацию "РГ" обсудила со своими экспертами: советником Института современного развития Никитой Масленниковым, ведущим консультантом компании "ФинЭкспертиза" Дмитрием Ширяевым, председателем экспертного совета "Опора России", доктором экономических наук Никитой Кричевским и вице-президентом Организации малого и среднего предпринимательства "Опора России" Владиславом Корочкиным.
Не так страшен дефицит
Ширяев: Снижение ставок может не уменьшить, а увеличить размер поступлений в Пенсионный фонд, правда, не сразу. Предпринимателей нужно будет снова "выманивать" из тени, куда их выдавило произошедшее повышение нагрузки на оплату труда. Но сам факт предложений по коррекции ставок указывает на то, что с их повышением сборы увеличились вовсе не в той пропорции, как сами ставки. Ответ малого и среднего бизнеса в виде снижения официальных зарплат и занятости, а также применение иных схем снижения налоговой нагрузки, похоже, не остался незамеченным.
Кричевский: Расходная часть Пенсионного фонда состоит из двух видов трат. Первый - страхового характера, то есть выплата трудовых пенсий по старости, инвалидности, в связи с потерей кормильца. Второй вид трат - исполнение государственных обязательств по социальному обеспечению. И если первая часть обеспечивается пенсионными взносами, то вторая финансируется за счет государственных источников, то есть федерального бюджета.
Когда нам говорят, что у Пенсионного фонда большой дефицит, то имеют в виду совокупные обязательства. А что касается дефицита, связанного с выплатами пенсий, то в этом году, по моим расчетам, он должен составить порядка 3,5 процента от всех пенсионных расходов. Это около 200 миллиардов рублей.
То есть, как такового значительного дефицита нет, он скорее структурный. И государство сегодня вполне в состоянии для того, чтобы развивать экономику, вносить часть пенсионных взносов за отдельных категорий граждан из федерального бюджета. Тем более сумма, о которой идет речь, составляет порядка 2 процентов от расходов федерального бюджета.
Масленников: Боюсь, снижение страховых взносов вообще никак не скажется на самочувствии Пенсионного фонда. Российская пенсионная система останется финансово несбалансированной в долгосрочном плане и дефицитной. В своей нынешней конструкции она просто не может быть другой.
На самих пенсионерах, впрочем, это тоже не отразится. Как не раз подчеркивал президент Дмитрий Медведев, социальные обязательства - безусловны. Но, сохранять достигнутый уровень пенсий (расходы на их выплаты составляют около 10 процентов ВВП, что позволяет поддерживать коэффициент замещения, то есть соотношение средней пенсии с величиной средней заработной платы на уровне 35-37 процентов) с каждым годом будет все труднее. Замечу, что этот показатель в полтора раза ниже не только средних значений для группы развитых стран, но и для так называемых формирующихся рынков. Если ничего не менять, то после 2023 года коэффициент замещения будет устойчиво уходить ниже 30 процентов, еще через 20 лет он будет меньше 20 процентов.
Поддержание текущих параметров пенсионного обеспечения, я даже не говорю об их повышении, будет означать прогрессирующий дефицит Пенсионного фонда и его покрытие за счет трансфертов из федерального бюджета. Фонд национального благосостояния - это последний резерв. Сейчас его объем невелик - около 2,5 годовых дефицитов Пенсионного фонда. Страна уже живет в развилке, когда переформатирование заново пенсионной системы, по сути, императивно и безальтернативно. Понимание этого сильно ускорилось. Надеюсь, решения будут найдены довольно быстро, думаю, в течение года.
РГ: Итак, подводим итог. Получается, наша пенсионная система нуждается в перенастройке, вот в чем корень зла?
Масленников: Безусловно. Риск дефицита - прямое следствие нынешней конструкции пенсионной системы. Поэтому нужно менять акценты. Я бы сделал упор все же на накопительную часть, отказавшись от обязательности и усилив стимулы участия. Необходимые предварительные условия - перевод всех средств накопительной системы из собственности Пенсионного фонда в частную собственность граждан и создание аналога системы страхования вкладов для финансовых инвестиций.
А пенсионный возраст должен стать своего рода "ценой отсечения". Право каждого - уходить на заслуженный отдых или продолжать трудиться. В последнем случае должен действовать своего рода опционный контракт, например, пятилетний: я продолжаю трудиться с гарантией занятости, и при этом отказываюсь от получения пенсии, которая начисляется, но передается в управление финансовым институтам по моему выбору. Сверх этого я могу направлять в накопительную систему часть заработной платы, пользуясь прогрессивной шкалой налоговых вычетов из подоходного налога (НДФЛ), то есть, чем больше перевел, тем меньше заплатил. По окончании контракта получаю накопительную сумму также с льготой по НДФЛ. То есть, накопительные пенсионные системы должны стать более гибкими, стимулирующими массовое инвестиционное поведение граждан.
Не хочу на пенсию
РГ: Большинство россиян плохо относятся к идее повысить пенсионный возраст. Боятся, что не дотянут до нового срока. Ведь в России средняя продолжительность жизни мужчин - всего 61,8 года. У женщин подольше - 74,2 года. Тогда как в развитых странах мужчины в среднем живут 77 лет, а женщины - 82 года. Наверное, сначала надо здесь изменить ситуацию, а потом уже новый пенсионный возраст обсуждать?
Кричевский: Проблема с увеличением продолжительности жизни стоит перманентно. Не секрет, что мужчина, доживающий до пенсионного возраста, живет в среднем 14 лет, а женщина 23 года. И тут нужно говорить и об экологии, и о медицинском обслуживании, и о повышении доходов населения и об улучшении питани.
Масленников: Продолжу этот список: надо создать понятную модель обязательного медстраха, стимулировать развитие добровольного медицинского страхования. Все это - необходимый техминимум и, к сожалению, уже "затерто" бесконечным словоупотреблением. Я уверен, что медицина в чистом виде - это лишь часть проблемы и даже не самая главная. Много важнее наличие условий для продолжения активной жизни: мотивации к трудовой и социальной деятельности, организация досуга, туризма, отдыха, защита прав пожилых граждан, обеспечение их безопасности, возможность получения образовательных услуг и прочее. Продолжительность жизни растет тогда, когда люди просто хотят жить, когда они чувствуют востребованность и непоказную в них заинтересованность. Для этого, боюсь, придется переделывать весь уклад российской жизни.
РГ: И все-таки, увеличение пенсионного возраста решит проблему пенсионной системы? Столько разных мнений на этот счет…
Кричевский: Я согласен, что пенсионный возраст в краткосрочной перспективе поможет улучшить финансовое состояние Пенсионного фонда. Но особенности российской системы расчетов пенсий таковы, что если вы повышаете пенсионный возраст, то должны увеличивать и размер самих пенсий. Поэтому на увеличении возраста выхода на заслуженный отдых никто не настаивает. Это просто один из вариантов уменьшения текущей нагрузки на Пенсионный фонд, который сейчас обсуждается.
А если брать зарубежный опыт, то здесь интересен пример США, по которому, кстати, пытается следовать и Россия. Там о повышении пенсионного возраста было объявлено еще в 1983 году, а состоялось оно с 2000 года, то есть через 17 лет. У нас говорят, что вопрос с повышением пенсионного возраста нужно решать с 2030 года, через 18-19 лет. Если мы и дальше пойдем по пути США, то пенсионный возраст будет увеличиваться в год по несколько месяцев. В Штатах к этому общество было готово.
Масленников: Думаю, повышение пенсионного возраста - не панацея, но оно неизбежно, в том числе и потому, что поставило бы жесткие рамки для многих других решений, например, о повышении продолжительности жизни, демографической политике, реальном прогнозировании долгосрочного баланса рынка труда, о финансовом стратегическом планировании на 15 лет.
Опыт, имеющийся в мире, в США, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Испании, Турции, как правильно заметил мой коллега, говорит о постепенности. Повышение пенсионного возраста на 2-5 лет требует, как минимум 8-10 лет, как максимум - 15-20. Замечу, что в России пенсионный возраст один из самых низких в мире. Между тем, средний срок пребывания на пенсии у наших мужчин 14,2 года, у женщин - 23,8 года.
Ширяев: А, на мой взгляд, повышение пенсионного возраста вовсе не обязательно. Бездефицитность бюджета Пенсионного фонда не должна быть самоцелью, так как его обязательства, здесь я согласен с коллегой, можно дофинансировать и из федерального бюджета, гораздо лучше обеспеченного доходами.
РГ: Хорошо, оставим возраст в покое. Но как-то проблему решать надо. Есть, например, предложение перестать платить пенсионерам, которые продолжают работать, или брать дополнительные взносы с самого работника, передать Пенсионному фонду часть налогов. Какие у вас есть предложения?
Ширяев: Тема выплат работающим пенсионерам поднимается достаточно давно. Этот вариант сокращения расходов Пенсионного фонда, на мой взгляд, наименее болезненный и наиболее вероятный. А вот дополнительные взносы работник добровольно платить вряд ли будет. Доверие к государству после обесценивания сбережений, пары кризисов и денежных реформ существенно подорвано.
Обязательность же дополнительных взносов при удержании их работодателем уже произошла, а возложение обязанности по уплате на самого работника потребует расходов по администрированию собирания этих взносов, что снизит эффект от дополнительных поступлений.
Масленников: Предложения такие делались не раз. Сейчас, насколько могу судить, они серьезно обсуждаются на уровне правительства. Что касается налогов, есть разные варианты повышения акцизов на потребление (табак, крепкий алкоголь и т.п.). Серьезный ресурс - переход к единому налогу на недвижимость от ее рыночной стоимости. Но это потребует основательной подготовки в течение 3-4-х лет. Есть возможность допдоходов от дифференциации НДПИ в зависимости от качества и уровня выработанности месторождений. Перспективна и идея о введении в нефтяной отрасли налога на дополнительный доход.
Далее, 130 миллиардов рублей может принести и отмена льгот по имущественному налогу для инфраструктурных монополий. Вообще, налоговые льготы - непаханое поле. Их годовой объем в разы превышает пенсионный дефицит. Здесь необходим анализ их эффективности, нередко выгоднее прямые бюджетные расходы или налоговые инвестиционные кредиты.
Стоит, наконец, вспомнить и о том, что повышение страховых платежей и снижение собираемости НДФЛ - это сообщающиеся сосуды. Что же касается самих платежей, то давно уже напрашивается изменение регрессии. В нашей демографической ситуации нулевая ставка после 463 тысячи рублей - это роскошь. Не снижается актуальность использования для покрытия дефицита Пенсионного фонда и доходов от приватизации и управления госимуществом. Здесь нужны законодательные решения, формирование для этого нового суверенного фонда, который включал бы в себя и средства ПФР.
Немало резервов внутри самой пенсионной системы. Не решен вопрос о досрочных пенсиях (пенсионеров на 10 миллионов человек больше, чем людей пенсионного возраста), нет стимулов для развития корпоративных пенсионных систем, а страховой стаж (то есть число лет, позволяющих претендовать на получение пенсии) недопустимо низок - 5 лет.
Откровенным тормозом стало и такое "социальное завоевание", как нулевая ставка пенсионных взносов у российских работников - все по полной платит работодатель. Между тем, такие взносы - это личная ответственность за свое будущее. Кстати, в развитых странах при средней ставке пенсионного взноса в 20,2 процента, она распределена между работником (7,9 процента) и работодателем (12,3 процента). В странах с формирующимися рынками, соответственно, в среднем 7,5 и 14,7 процента.
По дороге из тени
РГ: А теперь поговорим о тех, ради кого планируется снизить ставки страховых социальных платежей. О бизнесе. Все, действительно, так плохо?
Масленников: Что касается повышения страховых платежей, то всегда считал это вредным и непросчитанным. За счет него только в этом году получим увеличение налоговой нагрузки на бизнес минимум на 1,7 процента ВВП, потеряв 0,5-0,7 процента потенциального роста экономики. Плюс к тому зарплаты в конвертах, сокращение занятости, инвестиций и прочие "прелести". Поэтому коррекция величины страховых платежей нужна, прежде всего, в целях экономического роста и улучшения делового климата, дающих, в конечном счете, результат в виде увеличения налоговой базы. Начинать же надо с тех, кто вообще оказался под угрозой занесения в Красную книгу - с малого предпринимательства и инновационных бизнесов.
РГ: Значит, опасность ухода бизнеса в тень реальна, несмотря на данные первых двух месяцев года?
Корочкин: Опасность, конечно, есть. И мало того, прогнозы минэкономразвития постепенно сбываются. Особенно это касается регионов и компаний с небольшим оборотом по отношению к фонду оплаты труда. Кто-то успел закрыться, кто-то вынужден был снизить зарплату, кто-то не поднимал ее с 1998 года, кто-то перераспределил деньги из фонда оплаты труда в директорские зарплаты. И эти факты все существуют.
А чего вы хотели? Повышение страховых платежей значительно увеличило нагрузку на малый бизнес. Только за январь она на некоторые компании повысилась в 2,3 раза. Если рентабельность была близка к предельной на уровне 5,6 процента, то эта нагрузка сделала ее отрицательной. И по объективным законам рыночной экономики компания должна либо закрыться, либо сделать так, чтобы эти деньги не платить. Третьего не дано.
РГ: Сейчас у малых компаний, которые работают в социальной и производственной сферах, ставка соцплатежей не 34 процента, а 26, но это все равно рост, поскольку в прошлом году было 14 процентов. До какого уровня надо понизить ставку, чтобы и пенсионной системе не навредить, и бизнес чувствовал себя спокойно?
Корочкин: Это сложный вопрос. Чтобы на него правильно ответить, необходимо развести его несколько "подвопросов". Например, из каких источников, в принципе, должен финансироваться Пенсионный фонд, какие социальные обязательства государство имеет право на себя брать, а какие не имеет и так далее. О чем собственно и говорили мои коллеги. Но, скорее всего, тут нет золотой середины. Кто-то в любом случае останется в минусе.
РГ: Льгота, которая сегодня есть у малого бизнеса, рассчитана на 2 года. Это позволит компаниям сэкономить около 100 миллиардов рублей, считают власти. Не такой уж плохой бонус.
Корочкин: Я не согласен с тем, что бизнес вообще что-то сэкономит. Скорее всего, он потеряет деньги. Если цифра 100 миллиардов рублей получилась из-за разницы между 34 и 26 процентами, то можно представить, какую огромную сумму составляет разница между 14 и 26 процентами. То есть необходимо умножить как минимум на два. И это то, что бизнес потеряет по сравнению с тем, что он раньше имел.
Кроме того, еще никто не подсчитал, сколько потеряет государство или конкретные граждане из-за того, что сократится производство того или иного вида продукции. Я не говорю про региональные бюджеты, которые уже теряют деньги. Если раньше предприятие платило налог на прибыль и эти средства использовались, то сейчас такие платежи могут сократиться.
РГ: Что еще может заставить бизнес уйти в тень?
Корочкин: Любые неразумные действия, которые не позволяют ему существовать. Никто не хочет рисковать и жить за гранью закона. Но когда принимаются решения, которые не позволяют предприятиям быть рентабельными, это вынуждает бизнес оптимизировать свои расходы.
Если на фонд оплаты труда, на взаимодействие с контролирующими органами, на арендную плату, на энергоресурсы их снизить нельзя, то единственная статья, которая позволяет это сделать - налоги. А это означает, что нужно скрывать финансовую отчетность, соответственно, предприятие уходит в тень. Но я надеюсь, что таких случаев будет все меньше и меньше. Возможно, этот вопрос можно решить за счет введения и расширения патентной системы для малых компаний, которая одновременно решает вопросы издержек, легализации финансовых отношений с государством и упрощения взаимодействия с контролирующими органами.