03.03.2011 00:03
    Поделиться

    Дмитрий Шеваров: Из поколения подростков войны вышли писатели и поэты с тончайшим чувством слова

    Война оборвала детство и лишила дома. Но она оказалась бессильной перед первой любовью четырнадцатилетнего мальчишки.

    Отголосок

    Вижу я лестницы

    школьной ступени.

    И в окруженье подружек на ней

    Ты, героиня моих сновидений,

    Ты, собеседница музы моей.

    Книжные странствия

    в зное пампасов,

    Свайные хижины папуасов,

    Пальмы, пираты, индейцы,

    ковбои -

    Все заслонилось тобою.

    Мы не бывали наедине,

    Ты и вблизи оставалась мечтою,

    И мне казалось, что я не стою

    Даже того, чтоб ты

    снилась мне.

    На вечере школьном,

    не зная покоя,

    Глаза проглядев, я тебя находил.

    Всю школу хотел я

    наполнить собою,

    Толкался, дурачился,

    пел и шутил.

    Как я хотел ничего не скрывать

    И, не стыдясь своих рук

    неуклюжих,

    Вырвать тебя из толпы

    подружек,

    Вызвать на танец

    и другом назвать.

    Алые бабочки - ленты на косах,

    Милого голоса сдержанный тон.

    Так вот всю жизнь и живет

    отголосок

    Этих времен.

    Валентин Берестов

    Ташкент, март 1943 года

    Волна эвакуации забросила Берестовых из Калуги в Ташкент. Мама устроилась работать на фабрику и получила комнату в глинобитном домике на окраине. В углу комнаты была брошенная нора какого-то зверя, и там Валя сделал тайник для своих первых рукописей.

    Никогда он не будет писать так печально и строго, как в 1942 году:

    В такие дни природа красотою

    Не погрузит в лирические сны.

    Закат, горя каймою золотою,

    Напомнит кровь

    и зарево войны...

    Никогда, никогда поэт не будет таким взрослым, каким был в Ташкенте в 14 лет. "За четыре месяца 1942 года я из мальчишки превратился в маленького старика..."

    И так было не только с Валей Берестовым. Война своей взрывной волной вырвала мальчишек из материнских рук и уютных дворов, и это потрясение сделало их людьми какой-то особенной душевной организации. Именно из этого поколения подростков войны вышли писатели и поэты с тончайшим чувством слова. В 1942 году они были в чем-то взрослее взрослых. Георгий Эфрон, сын Марины Цветаевой и старший товарищ Вали Берестова по Ташкенту, писал в августе 1942 года: "У меня окончательно оформилась нелюбовь к молодежи..." И это пишет 17-летний юноша. Вскоре его призовут на фронт.

    Валя Берестов на три года младше, он еще "маленький" и не подходит для войны. Кроме того, от голода мальчишка почти ослеп. Очки было взять негде, и Валя ходил как в тумане, шаркал башмаками из брезента и грезил о своей первой любви - еще довоенной, калужской.

    Однажды в очереди за хлебом Валя упал в обморок. После этого, в больнице, и родились первые строки стихотворения "Отголосок":

    Вижу я лестницы школьной

    ступени.

    И в окруженье подружек на ней

    Ты, героиня моих сновидений,

    Ты, собеседница музы моей...

    В мае 1942 года судьба подарила подростку спасительную встречу с Корнеем Ивановичем Чуковским. Тот позднее вспоминал: "В Ташкенте, под весенним дождем я познакомился с исхудалым и болезненным мальчиком, который протянул мне тетрадку своих полудетских стихов..."

    Чуковский тут же сердцем понял, что юного поэта, прежде чем наставлять, надо спасать. Корней Иванович добился для истощенного мальчика путевки в санаторий. Во Дворце пионеров попросил, чтобы Валю взяли в литературный кружок. Отдал его стихи на радио, и уже через несколько дней они прозвучали. Оформил пропуск в фундаментальную университетскую библиотеку. Написал ходатайство в Комиссию помощи эвакуированным детям: "Этот 14-летний хилый подросток обладает талантом огромного диапазона... Его стихи классичны в лучшем смысле этого слова... Его нравственный облик внушает уважение всем, кто соприкасается с ним".

    ...Много-много лет спустя к поэту вновь нахлынет память о первой любви - той давней, довоенной, калужской. Эти стихи датированы зимой 1981 года, они так и называются: "Из стихов о первой любви".

    Любовь начиналась

    обманом сплошным.

    Бежал я из школы

    двором проходным

    И вновь на углу

    появлялся, краснея,

    Чтоб как бы нечаянно

    встретиться с нею.

    И, всё понимая,

    чуть-чуть смущена,

    Моим объясненьям

    внимала она:

    Мол, с кем-то из здешних

    мне встретиться надо.

    О белый беретик

    во мгле снегопада!

    И снова дворами

    я мчался сквозь мглу,

    И ей попадался

    на каждом углу,

    И, встретившись, снова

    навстречу бежал...

    Вот так я впервые

    её провожал.

    Поделиться