Поделиться
61-й Берлинский фестиваль завершился благостно, слабейший из конкурсов был со сцены назван одним из сильнейших, и это правильно: если все время говорить "халва", можно кого-нибудь убедить, что во рту сладко.
Призы разошлись предсказуемо. "Золотого медведя", как и ожидалось, получила иранская картина "Надер и Симин, развод" - фестиваль стартовал актом солидарности с опальным иранским режиссером Джафаром Панахи и теперь этот акт достойно завершил. И возражений нет: картина Асхара Фархади хорошая. Актерские призы под восторженные кличи зала были щедро подарены всему актерскому составу - красивым иранским женщинам и суровым мужчинам - из того же фильма "Надер и Симин". Жюри не забыло отблагодарить за гостеприимство хозяев поля: заурядный по режиссуре немецкий фильм о супругах, пытающихся лечить аборигенов Африки, - "Сонная болезнь" режиссера Ульриха Кюлера удостоен "Серебряного медведя" за лучшую режиссуру, а другому немецкому фильму - "Если не мы, то кто?" Андреса Вайеля вручен приз имени Альфреда Бауэра. Приз за выдающиеся художественные достижения поделили польский оператор Войцех Старон и дизайнер Барбара Энрикес ("Премия", Мексика). "Серебряного медведя" за лучший сценарий взяли Джошуа Марстон и Андамион Муратай ("Прощение крови", Албания). Гран-при жюри получил венгерский режиссер Бела Тарр за "Туринскую лошадь", но он, повидимому, ожидал "Золотого медведя", потому что скорбно принял приз и сошел со сцены, не сказав традиционного слова благодарности. Ему же присуждена премия международной прессы ФИПРЕССИ.
Зал ликовал. И все же, рассыпаясь в комплиментах городу Берлину, фестивалю и уровню конкурса, председатель жюри Изабелла Росселлини оказалась в явном меньшинстве. По общему мнению, конкурс в Берлине от года к году катастрофически снижает планку. Это можно было бы объяснить падением общего уровня в кино, но Московский фестиваль 2010 года показал, что это не так: есть новые интересные имена, даже идеи. Так что проблема Берлинале скорее в его дирекции и его отборщиках.
Последние дни смотра унылость ситуации, зафиксированную всей фестивальной прессой, никак не изменили. Единственный здесь фильм из Азии - "То ли солнце, то ли дождь" из Кореи - был "забукан", несмотря на присутствие в нем молодых актеров, когда-то блеснувших в гротеске Пака Чан-ука "Я киборг, но это нормально". Теперь режиссер Ли Юн-ки их снял в блеклой семейной драме о супругах, которые решили развестись, да быстро одумались. Он хотел, по его признанию, снять артхаусный фильм, но почему-то решил, что для этого достаточно предельно замедлить действие и сделать невнятной авторскую мысль.
Самый последний день добавил к возможным лауреатам драму Джошуа Марстона "Прощение крови" о роли замшелых предрассудков в современной жизни, об албанской вендетте XXI века. Марстон - американский "независимый", известен фильмом "Благословенная Мария", снятым в Колумбии и получившим Берлине "Серебряного медведя". Новую картину он снял в Албании и на албанском языке. По сюжету, отца двух подростков в результате земельных споров обвиняют в убийстве. Он скрывается от кровной мести в горах, а его близкие мужского пола, согласно древнему закону, должны сидеть дома взаперти, пока не осуществится месть. И тогда семнадцатилетний Ник, воодушевленный первой любовью, берет инициативу в свои руки. (Интересно, что кровная месть, строжайше запрещенная в Албании при коммунистах, теперь снова расцвела пышным цветом, и власти ничего не могут с ней сделать). Фильм, напоминаю, взял приз за сценарий.
Из добрых дел Берлинале-2011: он предъявил доказательства, что новые технологии 3D могут быть искусством. Я уже рассказывал о танцевальном фильме Вима Вендерса "Пина", но были еще документальная лента Вернера Херцога "Пещера забытых снов" и анимация Мишеля Оселота "Сказки ночи". Осечка случилась только с Оселотом. До просмотра его сравнивали с японским гением Хаяо Миядзаки, после просмотра выражали недоумение: теневой театр даже и в 3D остается вырезанными из бумаги черными силуэтами на цветастом фоне, - изобразительно монотонными, но болтливыми.
Зато полным успехом завершился эксперимент Вернера Херцога: в 3D перед нами предстали рисунки, которым более 30 тысяч лет! Их недавно обнаружили в пещере Шове на юге Франции, к ним никого не пускают, чтобы их не разрушили свет и воздух, и съемочная группа Херцога была единственной, кому разрешили там съемки. Объемное изображение дает зрителям уникальную возможность не просто увидеть их на экране, но и как бы побывать в запретной пещере.
В эти февральские дни в серый и не слишком гламурный Берлин наведывались отдельные звезды и "випы". Мадонна - чтобы показать прокатчикам нарезку своего режиссерского дебюта "W.E.", экс-президент Вацлав Гавел отрекламировал свою первую картину о гражданской смерти политического деятеля, отошедшего от дел, - в фильме обещаны мотивы "Вишневого сада" и "Короля Лира". Заглянули на денек создатели фильма года - "Король говорит!". Ларс фон Триер боится путешествий, но прислал своих сотрудников, и они возвестили скорое пришествие его нового "красивого фильма о конце света". Придуманная директором Берлинале Коссликом программа "Кулинарное кино" заставляла после сеанса бежать в ближайший ресторан. Прошла презентация нового российского международного кинофестиваля в Петербурге - "Кинофорума", который состоится в июле. В общем, жизнь кипела на Потсдамер-платц повсеместно, кроме главного конкурса. Завсегдатаи ностальгически вспоминают времена экс-директора Морица Де Хадельна и подозревают, что Дитера Косслика кино интересует в последнюю очередь. Косслика интересует шоу, и единственное, что за 10 лет его директорства не потерпело серьезного ущерба, - это его имидж шоумена.
При столь неуклонно снижающемся уровне берлинских конкурсов "Золотые медведи" быстро теряют в весе и падают в цене. Они больше не влияют на судьбу фильмов и их создателей - большинство недавних призеров Берлинале так и не попали в мировой прокат и выветрились из памяти. Возможно, та же участь ждет и новых лауреатов. И не стоит нам расстраиваться, что российские фильмы "В субботу" Александра Миндадзе и "Мишень" Александра Зельдовича оказались не замеченными жюри - они здесь, как киты среди плотвы, не вписываются в ансамбль.