Поделиться
Губернатор Вологодской области - нестандартный руководитель. Он борется с чиновничеством, не верит в абсолютизм власти и отличается неуемным перфекционизмом.
В его команде говорят, что? когда Позгалев уйдет на пенсию и начнет выращивать помидоры, это будут самые лучшие помидоры. И ни капли при этом не лукавят.
Российская газета: Вячеслав Евгеньевич, вы во власти уже двадцать лет: вначале в должности мэра Череповца, потом - вологодского губернатора. Не устали от власти?
Вячеслав Позгалев: Здесь все зависит от того, как относиться к понятию "власть". Для многих это прежде всего привилегии, для меня - работа. А любую работу я привык делать добросовестно, будь то копать огород, строить дом или управлять губернией.
Для меня власть - это спецовка. Я вышел с работы, повесил ее на крючок и ушел обычным человеком, пешком по городу, без охраны и сопровождающих. Вернулся на работу - снова надел спецовку "власть".
РГ: Неужели никогда не возникало желания сменить спецовку?
Позгалев: Мне нравится моя работа. Я ведь занимаюсь вопросами управления с 1970 года: окончил институт, четыре месяца отработал инженером-технологом, и меня, 23-летнего пацана, сразу назначили начальником большого участка, в подчинении был производственный коллектив в 70 человек.
Управление - это серьезная наука. Сейчас вот появилась Академия государственной службы. Не возьмусь судить, как там учат. А нас учили хорошо. Я до сих пор применяю знания, полученные тогда. На любой случай в жизни есть правила - это как устав в армии.
РГ: Можете поделиться основными?
Позгалев: Ну знаете! Люди годы на это тратят, а вы хотите, чтобы я за несколько минут рассказал? Все как в анекдоте - учите матчасть!
Учиться надо, с интересом и по призванию - вот что главное. Почему у нас все делают спустя рукава: плохо управляют, плохо лечат? Потому что посмотришь в глаза врачу, а у него там по рублю. Для него лечение - не призвание, а способ заработать, и, по большому счету, ему безразлично, что будет с больным. То же с учителями. Есть такие, что в рабочее время плохо учат учеников, чтобы после уроков репетиторствовать - доучивать за деньги. Здоровые навыки сохранил только рабочий класс, ведь плохо выточенная деталь просто не подойдет, и это сразу скажется на кармане.
А почему чиновники работают плохо? Потому что не отвечают за свою работу. Нет системы оценки их труда. Пришел на работу, сел, ноги на стол, а зарплата капает: аванс-получка, аванс-получка. А попробуй так сделать сталевар! Нет у него такой возможности.
РГ: И что же, решение вопроса - в изменении системы оплаты?
Позгалев: Меня часто спрашивают, можно ли победить коррупцию? Можно. Нужно изменить систему оплаты труда. Это очень непросто. Как оценить труд учителя? Лично я плохо себе это представляю. Но оценивать-то надо. Причем как качество, так и количество труда. Оставлять так, как есть, нельзя. Потому что механически повысить зарплату - не дело. У нас уже был опыт повышения зарплат почти в два раза. Что-нибудь изменилось? Ничего, только инфляция скакнула. Сожгли миллиарды рублей в топке гонки зарплаты, а могли построить на них новые школы, оснастить больницы... Демократия - штука интересная. Как говорил Черчилль, она плоха, но ничего лучшего человечество не придумало.
РГ: Помнится, в своей книге, написанной пятнадцать лет назад, вы утверждали, что демократия в России в принципе невозможна.
Позгалев: Вы уверены, что правильно поняли мои мысли? На самом деле я так не считаю. Демократия в России возможна, и наша страна развивается по демократическому пути. Другое дело, что российская демократия еще очень молодая, и в этой связи многое делается не без ошибок. Поэтому у нас иногда самоуправление подменяется самоуправством. И решение изменить систему выборов глав регионов в свое время было очень правильным. Ведь в памяти еще, когда к руководству регионом приходили артисты, футболисты, то есть далекие от науки управления люди, но умеющие подать себя, понравиться народу. А в то время мы должны были создать единое экономическое и правовое пространство, не допустить "парада суверенитетов". Может быть, когда-то можно будет вернуться к теме выборности глав субъектов, но то, что сегодня ничего менять категорически нельзя, по-моему, совершенно очевидно.
В свое время я был одним из самых горячих сторонников местного самоуправления. В 1990-х годах мы с моим другом Сергеем Катанандовым, который тогда был таким же председателем горисполкома, как и я, вместе боролись за самоуправление, принимали участие в разработке первых законов о нем. А позже, когда он стал главой Карелии, а я вологодским губернатором, мы с ним встретились. "Ну что, Серега, натворили мы с тобой дел", - говорю. Он отвечает: "Так мы же писали законы под себя, думали, что все будут разумными и ответственными государственниками". Кто же тогда мог учитывать, что во власть придет коллективное бессознательное? У нас, я повторю, происходит порой подмена самоуправления самоуправством.
Даже не знаю, как теперь это расхлебывать. Вроде и подавлять инициативу нельзя, но, пожалуй, мы слишком круто взяли. Как большевики - "до основанья, а затем". Надо было вводить самоуправление постепенно, начиная хотя бы с сельских поселений. Много таких примеров. В одном поселении глава - путевый мужик, так там чистота, порядок, денежка водится, народ неплохо живет. А в соседнем поселении - бардак, хотя условия и законы одинаковые. Как у Гоголя, помните: "Законы-то у нас хорошие..."?
РГ: Можете припомнить самые сложные моменты вашей управленческой биографии?
Позгалев: На мою долю выпало три серьезных испытания. В 1996 году мы замерзали. Лютой зимой разморозили коммунальное хозяйство, и в сорока с лишним домах в разгар холодов полопались трубы. В 1998 году - тонули. В Великом Устюге было колоссальное наводнение, в зоне подтопления оказались 14 тысяч людей. Мы спасали людей, сидевших на крышах, думали, как пробить заторы на реке, я не вылезал из вертолета, в общем, наелись по полной программе. Но на следующий год мы провели учения под руководством МЧС, и с тех пор каждый год накануне паводка осуществляем необходимый комплекс мероприятий. Больше ни разу у нас не подтопляло. В 1999 году мы горели. Горели намного сильнее, чем сейчас. Огонь уничтожил 37 тысяч гектаров леса. В этом году - только 600 гектаров. Метались, сходили с ума, не знали, что делать. Но опять-таки провели широкомасштабные учения и теперь каждую весну готовимся к пожароопасному сезону - от проверки наличия огнетушителей до отработки механизма эвакуации населения. В этом году в вологодских лесах возгораний было не меньше, чем по всей стране. Но мы были готовы к этому, у нас было мобилизовано 12,5 тысячи человек и 4,5 тысячи единиц техники, а на тушение мы потратили 69 миллионов рублей. И удержали ситуацию под контролем.
РГ: Судя по обнародованной декларации доходов, вы один из самых бедных губернаторов России.
Позгалев: Мне хватает. Тем более что дети у меня уже давно взрослые, живут отдельно. А еще в 1990-х, когда возникла мысль развить малоэтажное домостроение, я начал строить дом в Череповце. Сам там редко бываю, но каждого полпреда по Северо-Западному округу приглашаю в гости, показываю свой дом: мол, вам все равно будут "стучать" на меня, так чтобы вы представляли, о чем идет речь. На той же улице стоят дома руководителей предприятий Череповца, мой по сравнению с ними, конечно, очень маленький.
РГ: Наверное, человеку, который ведет столь скромный образ жизни, непросто общаться с олигархами?
Позгалев: Если вы имеете в виду гендиректора "Северстали", то у нас с Алексеем Александровичем Мордашовым исключительно деловые отношения. Мы с ним видимся два-четыре раза в год, но по телефону общаемся часто, решая все вопросы с полуслова. У нас с ним четкое разделение обязанностей: он платит налоги в бюджет, мы решаем социальные вопросы. Вместе с тем Мордашов и в этом плане нам помогает, занимаясь благотворительностью. Например, этим летом у нас проходил Международный фестиваль молодого европейского кино, и "Северсталь" выделила самолеты для перевозки участников.
А деньги? Они никогда между нами не стояли. Чужое богатство меня не восхищает и не останавливает. Не люблю только жадных. Хотя про Мордашова я всегда говорю: был бы добрый - был бы бедный.
РГ: Кстати, о самолетах. Будучи мэром, вы прыгали с парашютом, в должности губернатора сели за штурвал самолета. Что это - ностальгия по армии, безрассудство, мальчишество?
Позгалев: Это осуществление мечты. Я с детства отчаянно хотел быть летчиком, знал все типы самолетов и фигуры высшего пилотажа, читал книги про авиацию. Накануне шестидесятилетия я решил исполнить мечту. Вначале поднялся в воздух на аэрожире (это такая этажерка с винтом), потом совершил полет на Як-52. А затем я сел за штурвал самолета Су-30 и вместе с летчиком-испытателем Анатолием Квочуром совершил сорокаминутный полет. Он выполнял фигуру высшего пилотажа, потом я ее повторял. Сделали знаменитый "колокол", когда самолет набирает высоту, потом теряет скорость до нуля и входит в пике. В это время бортовой компьютер приятным женским голосом говорит: "Внимание, шестикратные перегрузки"... Ни с чем не сравнимое удовольствие!
РГ: Психологи утверждают, что после подобного экстрима все жизненные сложности кажутся мелочами и решаются с легкостью. Так и есть?
Позгалев: Это не обо мне. Я живу по принципу "семь раз отмерь - один отрежь". Но иногда, когда это действительно нужно, могу принять решение без промедления, мгновенно, на основании интуиции. Вот вы сказали "безрассудство". Мне не очень нравится это слово, ведь я же принимаю решение осознанно.
Я люблю охотиться на медведя. Ситуации на охоте случаются разные, иногда бывает на самом деле очень опасно. Иду на медведя ночью, в кромешной темноте, и каждый раз пою сам себе: "Куда вас, сударь, к черту, занесло? Неужто вам покой не по карману?" Спотыкаешься, провалишься в воду, упадешь, но ноги сами несут в эту темноту, к риску и адреналину.
РГ: Охота - лучший отдых?
Позгалев: Да, это лучший способ почувствовать себя частью природы, восхититься ее совершенством. Я и подводной охотой занимался, и на сафари в Африке бывал. Все время ищу что-то новое, чтобы лишний раз проверить себя. А еще каждый раз, попадая впервые на водоем, я обязательно должен в нем искупаться. Окунался и в Адриатическом море, и в Тихом океане, в Атлантике, Ангаре, Иртыше. С большим удовольствием вспоминаю купание в Енисее около Красноярской ГЭС. Вода там была удивительно красивая - чистая, зеленоватая. И для разгара жаркого лета неожиданно холодная, просто ледяная.
Кстати, каждый год мы начинаем с крещенского купания. Это тест. Прошел его - значит, проживешь год нормальным, здоровым и все у тебя получится. Поэтому 19 января у меня все областное правительство ныряет в прорубь. В обязательном порядке!
РГ: Как в обязательном? А если кто-то не нырнет? Неужели уволите?
Позгалев: А они и не отлынивают. Один пытался в этом году: мол, у меня насморк, горло болит. Я говорю - ты нырни, и завтра у тебя горло болеть не будет. Нырнул. На следующий день признался, что горло прошло. Как-то раз купались при 37 градусах мороза, так из воды, которая плюс четыре, никому выходить не хотелось.
РГ: Раз уж мы заговорили о здоровом образе жизни, нельзя не вспомнить про один из главных вологодских брендов. В разгаре обсуждение будущего символа сочинской Олимпиады. Как вы оцениваете шансы вашего Деда Мороза на это почетное место?
Позгалев: Шансы есть. Все будет зависеть от голосования. Но давайте вспомним события 30-летней давности. Летняя Олимпиада в СССР. Нашу страну в эти годы представляли как империю зла, ассоциировали с медведем - агрессивным и опасным животным. Поэтому символом Олимпиады стал добрый мишка, который в том числе серьезно изменил отношение к СССР тогда. И сегодня у Деда Мороза может быть схожая миссия, он может подхватить эту эстафетную палочку у олимпийского мишки. Прибавьте к этому слоган "Зимняя Олимпиада без Деда Мороза - как летняя без солнца" и увидите, что все складывается очень логично. Дед Мороз - образ узнаваемый, позитивный и вечный. Любой другой символ Олимпиады забудется, а этот останется и через сто лет, как сказки и легенды живут веками.
Кстати, идея создания самого проекта "Великий Устюг - родина Деда Мороза" возникла в 1997 году, когда детской литературы в магазинах не было совсем. Поэтому, приезжая в Москву, я всегда старался купить внуку книги. Тогда-то и задался целью через Деда Мороза вернуть людям сказку. Потому что в каждой сказке есть философия. Вот скажите, о чем сказка про колобка?
РГ: Я знаю. Об излишней самоуверенности.
Позгалев: Правильно. А когда Илья Муромец бьется со Змеем Горынычем, он, обессилев, припадает к родной земле и набирается от нее сил. Какой замечательный образ родины! Или сказка про репку, когда только коллективный труд помог справиться со сложным делом...
РГ: А сказка "По щучьему велению" оправдывает лень.
Позгалев: Ничего подобного! Она поощряет изобретательность. Человек думает, фантазирует и в результате облегчает свою жизнь. Вначале Емеля на печке поехал к царю - а потом появился автомобиль.
РГ: Русские художники любили изображать Россию в образе женщины. У Кустодиева она роскошная и румяная, у Васнецова - нежная и задумчивая. А какой бы написали ее вы?
Позгалев: Трудно ответить, но несомненно одно - это обязательно была бы мать. Для меня главным образом женщины всегда являлась моя мама, которая была очень красивой.
Хотя женщина не обязательно должна иметь красивые черты лица или потрясающую фигуру.
Я ценю красоту души. Очень люблю Алису Фрейндлих. Она, безусловно, красивая женщина, но в то же время настолько прекрасна как человек, что ее внутренняя красота все затмевает. Это что-то божественное, когда черты лица не имеют значения. Тот, кто видел ее моноспектакль "Оскар и Розовая Дама", знает, что ее игра просто вытряхивает человека до основания.
РГ: А Алиса Бруновна знает о вашей симпатии?
Позгалев: Я ей признавался. Хотя мы с ней беседовали, может, два раза в жизни, не больше. Нельзя сказать, что Фрейндлих - образец женщины, но она неповторима, быть похожей на нее невозможно. Она великая русская актриса, настолько великая, что это понимают все, и никто никогда не пытается быть похожей на нее. И я ее люблю не как женщину - как богиню. Думаю, что таких поклонников у нее много. Она знает о них, и они дают ей силы быть великой и неповторимой.
Вячеславу Позгалеву - 64 года. Родился в семье военных в северокорейском Пхеньяне. Его семья в то время жила в Корее, отец служил в военной контрразведке, а мать была военным хирургом.
Спустя три года воинскую часть, где служил отец, перевели на Дальний Восток. А в 1955 году семья Позгалевых вернулась в Череповец, где исконно жил их крестьянский род.
С 1996 года - губернатор Вологодской области.
Заядлый охотник: ходил на медведя, участвовал в подводной охоте, был в Африке на сафари. Признается, что опрометчивых шагов себе не позволяет, но все время ищет что-то новое, чтобы лишний раз проверить себя. Больше всего не терпит в людях жадность, а чужое богатство его не восхищает и не останавливает.
Ввел на Вологодчине необычную традицию: ежегодно 19 января на Крещение все областное правительство в обязательном порядке ныряет в прорубь.