Поделиться
Решение северокорейских властей впервые показать американскому физику-ядерщику Зигфриду Хекеру новый, ранее не известный мировому сообществу завод по производству обогащенного урана, вызвало серьезную обеспокоенность в мире. О деталях своей поездки в Северную Корею профессор Хекер рассказал "Российской газете".
РГ: Доктор Хекер, почему для "демонстрации достижений" в Северную Корею пригласили именно вас?
Зигфрид Хекер: Скорее всего, потому что у меня и двух моих коллег, с которыми мы ездили, уже установились хорошие отношения с северокорейцами. Ведь в начале ноябре я посетил эту страну уже в седьмой раз. Я делаю это каждый год начиная с 2004-го. Мне кажется, корейцы доверяют нам и, в основном, говорят правду о том, что нам показывают. В то же время я понимаю, что они используют нас в своих целях - для представления своей программы по обогащению урана мировой общественности.
РГ: Как вам удалось попасть на завод по обогащению урана и что вы там увидели?
Хекер: На переговорах с МИДом я выразил желание посмотреть, как идет строительство легководного реактора. Мне обещали его показать его, но также заинтриговали, что в Йонбене меня ждет большой сюрприз.
К моему огромному удивлению, они повели меня в здание, в котором я уже бывал раньше. Там располагался завод по производству топлива. Мы поднялись на второй этаж. По пути все выглядело достаточно симпатично и ново. Затем мы зашли в диспетчерскую, и сквозь смотровые окна я увидел несколько тысяч блестящих центрифуг, выстроенных по парам в три ряда. Это было ошеломляющее зрелище. Я спросил, сколько их. Мне ответили, что две тысячи. Это правдивая цифра, и это поразительно.
РГ: Насколько от вас скрывали ваше местоположение?
Хекер: Ну, глаза мне по дороге не завязывали. Да и сам я прекрасно знал свое местоположение, потому что до этого был в Йонбене три раза и уже давно понял, что он расположен приблизительно в 90 километрах к северу от Пхеньяна. Снимки этого здания сегодня уже можно найти на картах Google. Но внутри все оказалось полностью перестроено по сравнению с апрелем 2009 года, когда оттуда выгнали международных инспекторов. Вместо того что там было, там появился очень современный зал с центрифугами и "ультрасовременная" диспетчерская. Это было впечатляюще. Честно говоря, я ожидал там увидеть нечто гораздо более примитивное - максимум несколько дюжин центрифуг. А вместо этого - завод с двумя тысячами.
РГ: Вы полностью уверены, что это не подделка и что центрифуги действительно работают?
Хекер: Все, что нам показали, этому не противоречило. Скорее всего, они действительно работали даже в тот момент, когда мы там находились. Тем не менее я не могу быть в этом полностью уверен.
По центрифугам невозможно определить, работают они или нет. То, что ты видишь, - это всего лишь внешняя оболочка. Ротор, который вертится с бешеной скоростью, расположен внутри, и его увидеть невозможно. Он достаточно тихий и с нашей позиции расслышать, работают ли роторы, также было невозможно. Но в диспетчерской царила бурная деятельность: много дисплеев с диаграммами, мигающие лампочки.
Кроме того, мы также посетили то, что называется "восстановительной комнатой". Оттуда идет управление газом, необходимым для работы центрифуг. И все, что мы там видели, также не противоречило тому, что центрифуги уже запущены. Тем не менее утверждать это на сто процентов я не берусь. Исключить вероятность того, что эти центрифуги не имеют внутренней начинки, невозможно. Однако, по моему мнению, это все действительно работало.
РГ: У вас была возможность свободно пройтись по заводу?
Хекер: Нет, корейцы хотели провести меня лишь по нескольким комнатам, и то очень быстро. Я, конечно же, просил показать мне больше, чтобы я мог понять, работают центрифуги или нет. Кроме того, я просил показать мне завод, где они производят газ для работы центрифуг: гексафторид урана. Но мне не дали этого сделать. Они разрешили мне посетить только диспетчерскую и оттуда посмотреть на зал центрифуг и "восстановительную комнату". В общем, они показали ровно столько, чтобы я поверил, что центрифуги работают, но не увидел ничего больше. Когда я задавал разные специфические вопросы, они напоминали мне, что ни одна страна не рассказывает охотно о размерах и материалах их центрифуг.
РГ: Насколько вы уверены, что на этом заводе производится именно низкообогащенный уран?
Хекер: Я дважды об этом спрашивал, и оба раза мне сказали, что они производят именно низкообогащенный уран. Но опять же: быть уверенным на сто процентов я не могу из-за недостатка информации.
Если высказывать мое личное мнение, то я верю, что на этом заводе они действительно делают именно низкообогащенный уран. Но как они могли построить и запустить его так быстро? Согласно спутниковым данным, еще в июле 2009 года старое здание оставалось в прежнем виде. А сейчас, в ноябре 2010 года, не просто здание перестроено, в нем уже работают две тысячи центрифуг. Так быстро построить такой завод возможно, только если раньше они уже работали в другом месте.
Именно к такому выводу я пришел на данный момент. Центрифуги были перенесены в Йонбен в этом году. А это означает, что в неком другом месте у них есть похожий завод, который, скорее всего, производит высокообогащенный уран.
РГ: Вы обсуждали с северокорейцами прошедшие испытания ядерных бомб?
Хекер: Я думаю, что первое испытание, проведенное в октябре 2006 года, было частично успешным. Они собирались тестировать взрывные способности четырех килотонн. Но по мировым оценкам, там было меньше одной килотонны. Хотя это действительно был ядерный взрыв, доказательством чему служит зафиксированное выделение специфического газа.
А последний тест, проведенный в мае 2009 года, на мой взгляд, был еще более успешным. Его взрывной уровень был между двумя и четырьмя килотоннами. Многие до сих пор сомневаются, был ли это действительно ядерный взрыв. Причина этому - никакого выделения специфических газов обнаружено не было. Но проблема в том, что их очень сложно зафиксировать. По моим личным ощущениям, второе испытание тоже было тестом ядерного оружия.
У северных корейцев есть представление о том, как сделать атомную бомбу. Но, основываясь на проведенных испытаниях, я думаю, что пока они не могут создать сложное атомное оружие небольших размеров, в котором они сами были бы до конца уверены.
РГ: После вашего возвращения вы наверняка рассказали о результатах вашей поездки правительству или ЦРУ. Насколько вы свободны в ваших высказываниях по такой закрытой стране?
Хекер: Я работаю в негосударственном Стэнфордском университете и езжу в Северную Корею как частное лицо. Конечно, после возвращения я представил доклад о том, что я там увидел. Но вам я рассказал ровно то же самое, что американским властям.