Поделиться
Попасть за кулисы легендарной Мариинки, где каждая ступенька или доска хранят память о великих артистах, музыкантах, художниках, создававших здесь, на петербургской сцене российскую и мировую культуру, быть приглашенными на чаепитие с Валерием Гергиевым, увидеть спектакль с участием звезд, собравшихся в театре к открытию 228-го сезона мечтали многие наши читатели.
Вопросов к маэстро на почту "РГ" пришло больше сотни. Но победителей, придумавших наиболее интересные, оказалось девять человек:
Они-то и провели незабываемый день в исторических стенах Мариинского театра и его Концертного зала. "День открытых дверей" для читателей "РГ" удачно совпал с началом 228-го сезона в Мариинском театре, отмечающим в этом году значительную культурную дату - 150-летие своего исторического здания.
Здание театра было построено в 1860 году архитектором Альбертом Кавосом и получило по желанию императора Александра II романтичное название - "Мариинский" в честь царственной супруги Марии Александровны.
Новенький театр открывали "Жизнью за царя" Глинки, и нынешний сезон также открывается большой русской оперой - знаменитой "Хованщиной" Мусоргского в исторической постановке Леонида Баратова и Федора Федоровского, возобновленной Валерием Гергиевым во времена перестройки и всколыхнувшей своей аутентичной "боярско-царской" красотой и актуальностью политической драмы весь мир. На сцене - стрельцы и бодрые петровские войска, марширующие под Преображенский марш, величественные картины Московского Кремля с соборами и страшным лобным местом, живая лошадь, которую ведут под уздцы, и настоящий театральный пожар, отсылающий к волшебству сценических трюков старинных времен.
"Хованщину" пели в том составе, в каком 22 года назад покоряли мир и начинали с Гергиевым новую историю театра, вернувшего после советских времен не только историческое название "Мариинский", но и имидж передовой европейской сцены: это Ольга Бородина, Владимир Галузин, Алексей Стеблянко, Николай Путилин, Владимир Ванеев. Такое открытие как нельзя лучше вписывалось в юбилейную историю Мариинки, одной из вершин в которой была первая постановка на этой сцене в 1911 году запрещенной для императорских театров "Хованщины" самим Федором Шаляпиным.
Естественно, что читателей "РГ", собравшихся в полдень у парадного входа в Мариинский театр, интересовали ответы на множество подобных вопросов - история театра, работа с Мариинкой великих художников, уклад театральной жизни, репертуар, и, как оказалось, "Хованщина" Мусоргского.
Главный из вопрсов прозвучал во время встречи с маэстро:
- Мы посмотрели "Хованщину", актуальную политическую оперу для российской истории - с этим потрясающим финалом, где Марфа с раскольниками сгорает. Когда-то Джордано Бруно взошел на костер, а Галилео Галилей отрекся у костра. Но оба они знали, что Земля вертится. Есть ли сегодня идея, за которую стоит отдавать жизнь?
Валерий Гергиев ответил коротко:
- Безусловно, жизнь - это самое ценное, что у нас есть. Но идеи, которые вас просто сжигают - настолько они важны для вас, может быть, стоят того, чтобы отдать жизнь. Когда ты думаешь о том, что враг напал на Ленинград, когда люди, которые еще недавно жили, творили, писали книги, играли концерты, делали научные открытия, - умирают от голода, или их уже нет в живых, то ты ни на секунду не задумаешься отдать свою жизнь. Но я советую жизнь свою беречь. Всем.
Читателей "РГ", познакомившихся друг с другом прямо у стен Мариинского театра (оказалось, что среди поклонников театра есть и студенты - будущие художник и артист хора, известный телеведущий, книжный издатель, преподаватель древнегреческого языка и инструктор фитнес-клуба, инженеры, театрал, посещающий Мариинку более 50 лет), провели в театр не через привычный парадный вход и кассовое фойе, украшенное бюстом императрицы Марии Александровны и макетом зрительного зала с миниатюрными креслами размером в ноготь, а через 12-й служебный подъезд, где входят в театр артисты и сотрудники. Читатели сразу попали в знаменитое гостевое фойе у дверей приемной Гергиева, которое во время спектаклей маэстро напоминает роящийся улей, не рассыпающийся до глубокой ночи, а днем здесь разливается непривычная тишина, звенящая случайными шагами и голосами артистов, пробегающих на свои репетиции. Именно здесь у наших читателей почему-то родился вопрос: "А где в театре сидит суфлер? И сколько языков он должен знать?"
Ответ Оксаны Токрановой, пресс-атташе Мариинки, встречавшей в театре наших читателей, прозвучал неожиданно:
- Сегодня даже и понятия такого нет, как суфлер. Есть помощник режиссера и концертмейстеры. А тот, кого мы привыкли называть суфлером, - это человек с партитурой оперы в руках, причем, специализирующийся на конкретном языке. Во время спектакля он сидит не внизу - под сценой, как это было в прежние времена (случаются, правда, ситуации, когда он поднимается в суфлерскую будку, если речь идет о какой-то очень сложной опере Вагнера), а находится за кулисами и тихо подсказывает солистам по партитуре. Такое бывает не часто: например, сейчас в Мариинском репертуаре есть опера "Троянцы" Берлиоза - очень сложная французская опера, идущая к тому же пять часов. Вот в таких случаях за кулисами непременно сидят концертмейстеры или помощники режиссера. Правда, в тех же "Троянцах" есть ария для тенора, которую артист поет, будучи подвешенном на лонже. Туда, конечно, концертмейстера не отправить, поэтому солисту приходится полагаться на свои силы. А что касается электронных суфлеров, то у нас есть один электронный суфлер - это рука дирижера. За кулисами - на первых и вторых планах стоят небольшие экраны, и артисты могут видеть маэстро Гергиева.
Следующим пунктом экскурсии читателей "РГ" оказался зрительный зал Мариинки, уникальный своей "лирической" расцветкой - не привычной для оперных театров красно-золотой, а голубой с золотом.
Балконы и ложи бегут точеной золотистой подковой вокруг партера, напротив сцены - Царская ложа, задрапированная голубым бархатом, расписной плафон, изображающий полдень - двенадцать пасторальных девушек, танцующих с купидонами, и двенадцать медальонов с портретами русских драматургов - Капнист, Фонвизин, Озеров, кн. Шаховской, Гоголь и др. Этот зал давно считается одним из самых красивых в мире. Венец его - трехъярусная люстра из горного хрусталя на бронзовых обручах весом в 2, 5 тонны. Читателям "РГ" рассказали, как каждый год перед началом сезона рабочие театра опускают вручную эту люстру с 20-метровой высоты и моют все ее 23 тысячи (!) хрустальных подвесок. В театре, между прочим, живет легенда, что, когда на сцене пел Шаляпин, люстра мелодично звенела.
Акустика Мариинки считалась когда-то самой совершенной в России. Причем делали ее русские мастера, обившие зрительный зал тонким деревом для достижения тонкого звукового баланса. И надо заметить, что этот новенький чудо-театр, появившийся на Театральной площади Петербурга на месте сгоревшего Театра-цирка и признанный самым передовым театральным зданием в Европе, был построен всего за один (!) год.
Читателей "РГ", между тем, провели в Царскую ложу где они посидели на императорских местах, любуясь панорамой золоченого зала. Поинтересовались: можно ли купить билеты в Царскую ложу? Оказалось, теоретически - да. Но все-таки лучшие по акустике места находятся не в Царской ложе, а на галерке - на третьем ярусе. И попасть туда иногда не менее трудно, чем в Царскую ложу. Эту тему наш читатель затронул во время беседы с маэстро Гергиевым: "Во всем мире галерка является местом, где собираются самые преданные любители оперы. В Мариинском же существует проблема с продажей самых дешевых билетов: они либо не попадают в продажу, либо продаются в последний момент. Нет ли у вас идеи создания "круга друзей третьего яруса" по примеру "друзей царской ложи"?
Гергиев сразу оживился:
- Это тайны Мариинского театра, о которых я даже не догадывался. Мы с вами, я так понимаю, будем работать над созданием такого круга. Хорошая идея.
Сегодня историческое здание Мариинки уже не может конкурировать с основными европейскими оперными домами, давно прошедшим реконструкцию и техническую модернизацию. Возможности сцены Мариинки не позволяют развернуться и современным технологиям в театре. Даже монтаж декораций оказывается чуть ли не круглосуточным ручным процессом. Как рассказал нашим читателям Гергиев, почти постоянно возникает ситуация, когда идет оркестровая репетиция в оркестровой яме или солисты репетируют под рояль, а на сцене в это время монтируются декорации к вечернему спектаклю. И в этих случаях возникает необходимость специального звукопоглощающего занавеса. Конечно, здесь имеется в виду не роскошный занавес художника Александра Головина с золотыми аппликациями по бархату, ставший с 1914 года эмблемой Мариинки. Речь идет о противопожарном железном занавесе - гигантской почти двадцатитонной стене, медленно опускающейся сверху и наглухо отделяющая сцену от оркестровой ямы и зрительного зала. Во время экскурсии перед читателями "РГ" этот железный занавес как раз опустился и скрыл панораму древнеримского Колизея, монтаж которой шел на сцене для вечернего спектакля - возобновленного в театре балета "Спартак" в хореографии Леонида Якобсона.
Читатели же "РГ" двинулись дальше - по крутым узким лестницам наверх, под купол - в легендарный Головинский зал, где уже полтора столетия создается "живописная история" Мариинки. Здесь работали Головин, Бенуа, Билибин, Коровин, Федоровский, Вирсаладзе. Сейчас в этом гигантском помещении с полукруглыми окнами, будто впускающими в зал серое петербургское небо, рисуют мягкие декорации - причем, все панорамы и кулисы в натуральную величину. Твердая сценография создается и хранится в других местах - в Декорационных мастерских на Киевской улице и в Шушарах. Но в старом Головинском зале, расположенном над зрительным залом, даже воздух пропитан легендами. Хотя, теперь никто не может точно показать, где были нарисованы масляной краской ступни Шаляпина, которого Головин писал здесь в костюме Бориса Годунова и еще в пяти костюмах, создав свою знаменитую серию театральных портретов певца. Только известно, что шаляпинские ступни исчезли вместе с куском деревянного пола, который вырезали рабочие лет пятьдесят назад, решив, что это просто малярные пятна. В этом же Головинском зале произошла и одна из самых знаменитых историй Серебряного века: ссора поэтов Николая Гумилева и Максимилиана Волошина из-за поэтессы Черубины де Габриак (Елизаветы Дмитриевой), окончившаяся дуэлью. Поэты потом стрелялись, подражая Пушкину и Дантесу, на Черной речке. К счастью, оба остались живы. Но ссора происходила в точном формате "игровой стихии" Серебряного века: в театральной мастерской, в присутствии поэтов - Анненского, Вяч. Иванова, Алексея Толстого, Кузмина, Блока. На разостланных на полу декорациях Головина к "Орфею" Глюка. Под звуки оперы "Фауст" Гуно, доносившиеся из зала, где Шаляпин пел Мефистофеля. И таких сюжетов из "искусства-жизни" в истории Мариинки не мало.
Как известно, возраст и творческая жизнь знаменитого петербургского театра не исчисляется 150-ю годами истории здания. Музыкальная труппа, которую воспел в стихах еще Пушкин, вступила уже в 228-й сезон. И читателям "РГ" показали, как сегодня существует эта знаменитая труппа - где одевают артистов, где готовят для них бутафорию, где они ожидают выхода на сцену. Наши читатели смогли "отведать" резиновый виноград и персики, выложенные на блюдах для римского пиршества в "Спартаке", помахать мечами гладиаторов, сделанными из папье-маше, потрогать пачки лебедей, в которых через два дня знаменитый кордебалет Мариинки выстроился в снежные линии "Лебединого озера". Гостей театра провели и по парадному фойе на уровне царской ложи, и по белому залу "фойе Направника", названному в честь легендарного маэстро, проработавшего в Мариинке больше пятидесяти лет - с 1863 года до самой смерти. Скромный труженик, дружбу с которым считали за честь Чайковский, Глазунов, Римский-Корсаков, не только сделал основой репертуара русскую оперу, сыграв премьеры десятков новых русских партитур, но и создал блестящий исполнительский стиль Мариинского оркестра и труппы: точный музыкальный ансамбль, красота звука и безукоризненное следование композиторскому тексту. Пунктуальность маэстро была легендарной: по нему сверяли часы даже музыканты, шутливо отмечая в своих нотах точное время вступления.
Сверив свои часы, мы обнаружили, что наступило время для главного события дня - встречи и чаепития читателей "РГ" с маэстро Гергиевым. Церемонию встречи перенесли в Концертный зал Мариинки, куда проследовали пешком по улице Декабристов, мимо знаменитой стройки Мариинки-2, вдруг проснувшейся после котлованного сна, и стремительно растущей теперь, как Гвидон в бочке, этажами вверх. Гергиев рассказал читателям "РГ", что планирует "Звезды Белых ночей" в 2012 году провести уже в стенах нового театра. В эти дни он с оркестром и солистами записывал в Концертном зале на лейбл Mariinsky оперу "Лючия ди Ламмермур" Доницетти с участием французского сопрано Натали Дессей и польского тенора Петра Бечала. В том же составе исполнение "Лючии" состоялось и вечером, произведя фурор в Концертном зале. Публика устраивала чуть ли не стоячую овацию после каждой арии, спетой Дессей. Причем, взволнована она была даже не красотой или безупречной техникой певицы, а той ее поющей сущностью, живой, трепещущей тканью из колоратур, тончайших чувств и душевных реакций, которыми Дессей околдовала всех. Для Натали Дессей эти мгновения также были откровением. Она не могла не оценить и акустику зала, которой уже пятый год не устает гордиться Гергиев.
В верхнем фойе Концертного зала читателей "РГ" и поджидал в три часа дня - нет, не маэстро, а накрытый чайный стол. Сам маэстро опаздывал, застряв в пробке, и его помощники подсчитывали, как теперь сдвинется по циферблату остаток его дня, а это - встреча с читателями "РГ", репетиция и запись диска "Лючии", пресс-конференция по случаю открытия 228-го сезона Мариинки, встреча с архитектором Мариинки-2 Джеком Даймондом, находившимся в эти дни в Петербурге, наконец, концертное исполнение "Лючии". Естественно, Гергиев успел все. А читатели "РГ" провели в его обществе обещанный час "чайной" беседы:
Читатель: Мы сегодня впервые увидели железный занавес в Маринке. Чувствовали ли вы когда-нибудь, как лично перед вами поднимали и опускали железный занавес, например, после вашего концерта в Цхинвале?
Валерий Гергиев: Это концерт не мог не состояться потому, что я осетин, и потому, что я музыкант. Как все тогда в России и как очень-очень немногие на Западе, я старался узнать правду об этих страшных событиях и помочь ей проникнуть во все уголки земного шара. Но получалось так, что мы в какой-то степени поменялись местами с Западом. Лет 30-40 назад многие в СССР слушали "Голос Америки" в надежде узнать правду о событиях, происходивших в мире, а два года назад, наоборот, в мире не могли узнать правду о том, что происходило у нас. В век высоких технологий и немедленного распространения информации правда не мола проникнуть ни на страницы газет, ни в Интернет-пространство. Удивительно, но это было так.
Читатель: Меня потряс опыт Молодежного оркестра из Венесуэлы, выступавшего летом в Москве и Петербурге. Возможен ли подобный социально-музыкальный феномен в России?
Гергиев: Венесуэла - это трудный, но удивительный пример того, как за счет усилий лидера, у которого есть идея, можно преобразить страну. Я говорю о господине Хосе Антонио Абреу, основателе El Sistema (Национальная система детских и юношеских оркестров Венесуэлы - И.М.), о которой сегодня знает весь мир. Мы общались с Абреу, и у нас есть планы сотрудничать. Но дело не в том, что мы должны заимствовать их опыт - ведь венесуэльцы учились когда-то у нас, и Абреу не скрывает, что и Мариинский театр был для него ярким примером. Но сегодня мы поменялись местами. Когда-то Россия шла впереди планеты всей, у нас была самая сильная исполнительская школа - советская. Об этом надо говорить прямо и не стесняться этого. Затем мы теряли позиции: распад СССР, ослабление вообще всех систем, в том числе и образовательной, включающей подготовку музыкантов-профессионалов. Мы потеряли очень много педагогов высокого класса, которые уехали преподавать в Германию, Великобританию, Америку, Японию, Китай. Во многом это невосполнимые потери.
Читатель: Но в науку сейчас возвращаются с серьезными деньгами и грантами. Есть ли такое возвращение в музыке?
Гергиев: Не думаю. Если говорить о примере Венесуэлы, то это один из самых поразительных и самых ошеломляющих результатов, показанных кем-либо в мире за последние 20-30 лет. Я говорил об этом два года назад с Владимиром Владимировичем Путиным, когда он приезжал к нам в Мариинский театр и выступал перед коллективом театра. Я сказал тогда, что это не очень здорово звучит, но сегодня не Россия и не Америка, а Венесуэла готовит поразительные молодые кадры для оркестров, для любых творческих коллективов. Конечно, это удивляет. Но надо помнить, что в России всегда было много не только нефти, но талантливейших музыкантов. И нам надо думать о том, как организовать процесс, если хотите, заново.
Читатель: Вы действительно ощущаете разницу в уровне нынешнего музыкального образования по сравнению с советским?
Гергиев: Я не ругаю нашу систему образования. Я просто констатирую, что мы потеряли многих педагогов, и многие российские ребята учатся сегодня не в России. И слишком многие молодые россияне видят свое будущее не в России. Вот это меня беспокоит и тревожит. Я только что выступал в Женеве, в Париже, в Берлине, в Лондоне, и везде к нам подходили молодые люди - русские, которые учатся там и навряд ли планируют возвращаться. Им, вероятно, кажется, что жить там интереснее, безопаснее, а может, они вообще не понимают, что хорошего в России для молодых специалистов. В нашем Мариинском театре мы сами организовали свое будущее - Академию певцов и Молодежный оркестр. У нас больше ста молодых певцов в Академии, и они почти все мечтают петь на сцене Мариинского театра. Конечно, в Метрополитен тоже. Но через Мариинскую сцену надо пройти. Если ты будущая Анна Нетребко, я это замечу, и оркестр услышит, и публика. Но создать эти возможности для них мы обязаны.
Читатель: Но сегодня в нашей стране даже уроки пения ликвидированы в школах...
Гергиев: Приведу в пример Италию - весь мир поет мелодии из "Травиаты", "Риголетто", "Аиды", а в системе итальянского школьного образования музыка отсутствует начисто. Мы делаем такую же ошибку. Когда мы объясняем, что берем пример с какой-то страны, мы заблуждаемся. У нас мощнейшая собственная культурная история, и забывать об этом глупо. А главным препятствием для того, чтобы поправить ситуацию, я считаю чудовищную коммерциализацию телевидения и вообще - всех систем, в том числе, образовательной. Пока рулят люди, которые считают дивиденды и не думают о детях, об их культурном развитии, невозможно ничего изменить. Мы в детстве лепили в школе из пластилина, рисовали с натуры, пели в хорах. Я помню себя мальчишкой, как стоял в 6-м или 7-м ряду и смотрел на дирижера. Кто мог подумать, что я сам стану дирижером? Это вопрос важнейший. Все сегодня говорят о том, что будет в 12-м году? Кто будет возглавлять ту или другую партию, кто будет мэром того или другого города? А мне кажется, надо говорить о людях, которые займут ответственные позиции: что они думают об этих важнейших для общества вопросах?
Читатель: Вы заняли в этом учебном году должность декана факультета искусств Петербургского университета. Какие нововведения ждут факультет?
Гергиев: О моей работе на посту декана факультета искусств сразу скажу, что у меня нет возможности с утра до ночи сидеть на факультете. Но я могу быть тем, кто подтолкнет процесс. Мы будем привлекать в университет людей масштаба Била Виолы, Сантьяго Калатравы, который в эти дни уже читает лекцию для студентов университета. У меня много друзей в мире - это и голливудские актеры, и музыканты, и известные архитекторы. Многие из них приедут в Россию впервые. Так что возможности факультета искусств укрупнятся.
Читатель: Спасибо вам за красивейшую постановку "Хованщины" и за постановки опер Прокофьева. Не планируете ли вы поставить в театре балет "Иван Грозный"?
Гергиев: "Иван Грозный" - произведение, которое возникло благодаря союзу двух Сергеев - Эйзенштейна и Прокофьева. Эйзенштейн смог стать одним из величайших творцов в мире в ХХ столетии. Мы сегодня, может быть, не можем угнаться за сотнями тысяч картин, которые делаются в Америке, но, благодаря трем фильмам Эйзенштейна (кончено, тогда были и другие замечательные работы), мы врывались еще в 20-30-е годы в число мировых лидеров в кинематографе. Спасибо Эйзенштейну и спасибо Прокофьеву, чья музыка сыграла в успехе его фильмов огромную роль. Может быть, такой балет и появится на сцене Мариинского театра, хотя для меня, прежде всего, это музыка для кино.
Читатель: В последнее время у публики и музыкальной критики заметно повысился интерес к барочной музыке, в частности, к постановкам барочных опер. Нет ли планов сделать в Мариинском театре большую, помпезную, хорошо костюмированную постановку оперы эпохи барокко - Генделя, например?
Гергиев: Возможно, скоро у нас появится "Ксеркс". Мы сейчас ведем переговоры. У нас есть партнеры с огромным опытом, которым не обладаем ни мы, ни любой другой российский театр - это Английская национальная опера. Им, в свою очередь, интересно брать наши спектакли - оперу Бриттена "Поворот винта", например. Звучит почти забавно: везти в Англию Бриттена из России. Хотя этот спектакль нам сделали шотландцы, но сделали именно для нас. Я готов продолжать разговор на эту тему: исполнение барочной оперы - да, переносы - да. Со временем собственные постановки - да. Сам я вряд ли буду стоять за пультом. Впрочем, я человек увлекающийся!
Читатель: Вы работали со многими оркестрами в мире. Существует ли принципиальная разница в репетиционном процессе с нашими и зарубежными оркестрами?
Гергиев: Никакой разницы нет. Хотя любой оркестр настолько хорош, насколько хорош дирижер, который перед ним стоит. Есть оркестры, которые скучают, потому что их жизнь идет размеренно, с небольшим количеством концертом. В нашей стране в этом смысле вообще не налажен процесс отчета работы оркестра перед городом, перед обществом. Например, Мариинский оркестр выступает 740 раз в год - это слишком много, но есть оркестры, которые выступают 40 раз - это слишком мало. Нужны какие-то определенные ориентиры, правила, которые никто не может нарушать. В СССР, например, мы знали, что, выступая в месяц 25 раз, выполняем норму. А оркестр, выступающий 11 раз, ее не выполняет. И это сразу сказывалось на финансировании. Когда мне было 22 года, я ездил с оркестром Свердловской филармонии выступать в Нижний Тагил - автобусом, по плохим дорогам, потому что тогда считалось необходимым играть не только в центре, но и обслуживать отдаленные города. Сегодня же элитные оркестры могут слетать в Иркутск, если считают нужным. А у меня такой принцип: от 10 до 20 российских регионов в год. Поездом ли, самолетом, но мы были в Якутске, в Иркутске, в Красноярске, в Хабаровске, в Магадане, в Калининграде, в Казани, в Нижнем Новгороде, в Самаре, также в Киеве, в Ереване… И все это - с коллективом Мариинского театра. Вот, чем они провинились перед страной или передо мной? Почему они должны работать в пять раз больше, чем другие оркестры, а получать соответственно в пять раз меньше? Эти вопросы меня волнуют. Иногда перед сном думаю: прав ли я? Имел ли я право так организовывать жизнь этого блестящего коллектива?
Читатель: Судя по документальным фильмам, ваши музыканты не жалуются.
Гергиев: Думаю, что не все хорошо в этом плане. Чувство вины у меня есть. В системе культуры нашей страны есть всего один-два человека, которые вообще на эту тему задумываются. Финансирование Большого и Мариинского театров - это тоже отдельная тема. Мы финансируемся гораздо мощней, чем другие коллективы. Но нас 2200 человек! И, если оркестр, в котором 110 человек финансируется в два с половиной раза меньше, чем 2200, - это проблема. Нам еще предстоит обсуждать это.
Читатель: Как вы считаете, должен ли музыкант вовлекаться в общественную, политическую жизнь? Есть мнение, что у творческих людей другое предназначение: кесарю кесарево…
Гергиев: … а богу богово. Мой коллега Курт Мазур в те далекие дни, когда ломали в Берлине стену, разделявшую Европу на запад и восток, назывался кандидатом на пост президента объединенной Германии. Он - крупный дирижер, возглавлявший Лейпцигский оркестр Гевандхаус, Нью-Йоркский филармонический оркестр, был одновременно и общественным деятелем, политиком, понимая, что не может оставаться в стороне, когда события сотрясают всю Восточную Европу. К счастью, ни он сам, ни немецкие избиратели не посчитали тогда политику лучшим вариантом развития событий для него, и Мазур вернулся к дирижированию. Я считаю это правильным. Надеюсь, мне никогда не придется ходить по демонстрациям, разберутся и без нас, без музыкантов, хочется в это верить.
Читатель: Если газета попадает вам в руки, та же "РГ", с чего вы начнете ее читать, что для вас важно в первую очередь?
Гергиев: Культура, потом я листаю всю газету. Она может быть газетой, которую любит интеллигенция, массовый читатель, крупный бизнес, можно быть газетой, которую внимательно читают руководители страны, но можно быть просто "Российской газетой", которую должны читать все перечисленные. На обложке всегда есть то, что должно привлечь внимание, и всегда хочется надеяться, что ничего плохого, страшного не происходит. Наше поколение далеко еще не пожилых людей все еще привыкает к тому, что теракты, гибель людей - это то, что вошло в нашу жизнь. Я считаю, что у нас общие задачи: прежде всего, не потерять несколько поколений - и 30-летних, для которых мы еще многое можем сделать, и тем более, 13-14-летних. Надо делать все, чтобы наши дети знали, что они живут в России, в стране Чайковского, Прокофьева, Булгакова, Шостаковича - можно продолжать бесконечно. Мы в Мариинском поставили оперу на сюжет "Братьев Карамазовых" Достоевского, и я инициирую этот процесс, чтобы было создано хотя бы десять опер, которые опираются на могучие образцы великой русской литературы. Мы планируем постановку оперы Александра Раскатова "Собачье сердце", продолжаем работать с Родионом Щедриным над созданием новых произведений. Когда-то мне казалось, что надо сделать Мариинский театр одним из лучших в мире - это самая главная задача чуть ли не всей жизни. Сегодня я считаю эту задачу почти воплощенной в жизнь, и мой приоритет номер один на ближайшие годы - помочь молодому поколению найти себя.
- Если на поле встретится команда Зенит и Алания, за кого вы будете болеть?
- За ничью.
- Устаете ли вы эмоционально от классики, от звуков инструментов и оркестра?
- Нет, никогда.
- Как вы поддерживаете физическую форму?
- Я президент Общества черной сауны Финляндии. У нас довольно широкий круг - около 20 рыцарей. А черной сауне, в которой мы бываем, лет 400.
- В чем источник вдохновения и сил, который определяет ваш фантастический образ жизни?
- Детство, близость к природе, купание в холодных бурных горных реках. Человек, который испытал это в детстве, по-настоящему заряжается на всю жизнь.
В этот же день Валерий Гергиев объявил планы Мариинского театра на 228-й сезон. Публику ждет девять оперных премьер:
Артистам же балетной труппы предстоит работа с Иржи Киллианом, Анжеленом Прельжокажем и Бенжамином Мийпье. Баланчинский репертуар пополнится двумя названиями: "Агон" Стравинского и "Сон в летнюю ночь" Мендельсона.