Александр Буксман: Прокуратуре надо вернуть функции реального надзора за следствием

Прокуратура стала важным правозащитным органом. Об этой ее задаче шла речь в беседе члена Президиума Ассоциации юристов России Михаила Барщевского с первым заместителем Генерального прокурора Александром Буксманом.

Кого защитит прокурор

Михаил Барщевский: У нас в прокуратуру жалуются по любому поводу. А за что на самом деле отвечает прокуратура, что входит в ее компетенцию?

Александр Буксман: С наступлением кризиса прокуратура стала активнее работать в экономической и социальной сферах. Несмотря на определенные изменения в законодательстве, она традиционно осуществляет надзор за деятельностью правоохранительных структур, за следствием, дознанием, а также за законностью задержания людей в качестве обвиняемых и подозреваемых. Генпрокуратура отвечает за международно-правовую деятельность, заключая договоры о сотрудничестве с министерствами юстиции и генпрокуратурами зарубежных стран. В сферу компетенции Генпрокуратуры входят и вопросы экстрадиции.

Барщевский: Сколько человек работает в системе прокуратуры без учета Следственного комитета?

Буксман: 60 тысяч человек.

Барщевский: Немного на всю страну.

Буксман: Чего не скажешь о работе. В прошлом году прокуратура рассмотрела почти 3,5 миллиона обращений граждан и установила более 2 миллионов нарушений прав граждан в социальной сфере. В интересах граждан в суды было направлено 811 тысяч заявлений.

Барщевский: А чем вы не занимаетесь? С чем к вам обращаются, а вы говорите: "Это не к нам"?

Буксман: Мы не занимаемся спорами граждан о праве. Мы не разрешаем споров между юридическими и физическими лицами, юридическими лицами между собой. Это компетенция суда.

Барщевский: В имущественные споры прокуратура не вступает, но интересы бизнеса все-таки защищает.

Буксман: Прокуратура защищает не интересы, а права предпринимателей. Недавно мы проводили проверку в Волгограде. Выяснилось, что местные чиновники не просто ущемляют бизнес, а устроили настоящую анархию. Во многих случаях совершение в пользу предпринимателей юридически значимых действий - выделение участков, выдача разрешений на строительство и прочее - зависит от "благотворительной" помощи городу.

Барщевский: Добровольно-принудительной?

Буксман: Совершенно верно. Вот реальная история. Фирма обращается в администрацию города - хочет взять участок в аренду. Сначала заплати - говорят ей, а заодно отремонтируй нам дорогу, детсад, колледж... Это вместо того, чтобы самим ремонтировать, ведь на это выделяются бюджетные средства. Но даже после того, как фирма все оплатила (40 млн руб.) и перечислила деньги на ремонт городской инфраструктуры (еще 26,5 млн руб.) обещанный участок она так и не получила. Предпринимателям пришлось отстаивать свою правоту в суде.

Барщевский: И это, наверное, случай не единичный?

Буксман: Не единичный, и не самый удручающий. Должен сказать, что иногда и судебного решения недостаточно. Был случай, когда Арбитражный суд Волгоградской области обязал администрацию города предоставить одной фирме участок площадью 90 кв. м для строительства магазина. Чиновники довольно оригинально исполнили решение суда, выделив под магазин участок длиной 20 м и шириной... 60 см! Вы представляете себе магазин шириной полметра?

Барщевский: Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Буксман: В целом по итогам проверки прокуроры внесли 7 представлений, принесли 8 протестов, возбудили 3 дела об административных правонарушениях. Еще 3 материала направлены в следственные органы для решения вопроса об уголовном преследовании виновных должностных лиц. Так что, как видите, предприниматели тоже нуждаются в нашей защите.

Карательный уклон поправили

Барщевский: До прихода Юрия Чайки прокуратура, в общем, была карательным органом. Сейчас она все в большей степени становится правозащитной организацией. Это как-то ощущается изнутри или я выдаю желаемое за действительное?

Буксман: Самое приятное для работника прокуратуры, когда он чувствует себя государственным адвокатом, защищающим интересы людей. Так случилось, что у нас человеку и обратиться-то особенно некуда за бесплатной юридической помощью. В прошлом году в разгар кризиса нас наделили компетенцией защиты трудовых и социальных прав граждан в судах в связи с многочисленными увольнениями. Эта работа составила значительную долю нашего участия в защите интересов граждан в судах.

Барщевский: А создаваемые мин юстом государственные консультации, общественные приемные "Единой России" - они разве не функционируют?

Буксман: Наверное, нужно создавать любые приемные, хотя бы для того, чтобы оказать элементарную помощь бабушке, подсказать, куда и как написать заявление. Но реальную помощь такие приемные, конечно, оказать не могут. Они не могут обратиться в суд или добиться от инстанции получения необходимого этой бабушке документа. То есть они снимают минимальный круг вопросов, не более.

Барщевский: Когда рассматривался вопрос о мере пресечения по делу Магнитского, Трифоновой - следователи просили, а суд утвердил заключение под стражу. Какова была позиция прокуроров?

Буксман: Сегодня роль прокурора в избрании меры пресечения - минимальная. Следователю не требуется согласие прокурора в получении санкции суда на арест обвиняемого. Более того, в суде мнение прокурора учитывается в той же степени, что и мнение следователя, а может, даже меньше. В этом году прокуроры свыше 200 раз в судах высказывали мнение, противоположное позиции следствия, то есть говорили об отсутствии необходимости заключения обвиняемого под стражу или продления ему срока содержания под стражей. По делу Трифоновой прокурор однозначно высказывался против заключения под стражу и против продления содержания под стражей. Более того, он обжаловал решение суда в кассационной инстанции.

Спецрасследование по "неприкасаемым"

Барщевский: В интервью "РГ" руководитель Следственного комитета Александр Бастрыкин признался, что выступает за расширение полномочий прокуратуры в сфере надзора за следствием, потому что, как он выразился, "у некоторых следователей полное разгуляево началось". Получается, что вам никто даже не оппонирует по поводу того, что некоторые функции прокуратуры, которые у вас изъяли, надо возвращать обратно. Что с этим процессом? Есть какие-то законопроекты, предложения?

Буксман: Такие законопроекты существуют у разных инстанций. Например, Верховный суд предлагает наделить прокуратуру правом расследования уголовных дел узкой категории в отношении работников правоохранительных органов, то есть спецсубъектов, что несколько уравновесило бы ситуацию. О разработке своих законопроектов заявляли некоторые депутаты Госдумы. Наше предложение на этот счет тоже сформировано.

Барщевский: Какие конкретно функции надо сегодня прокуратуре вернуть?

Буксман: В первую очередь, безусловно, надо вернуть функции реального надзора за следствием. По роду службы я курирую надзор за коррупционными преступлениями и сталкиваюсь с ситуациями, когда человек сидит либо незаконно, либо за незначительное преступление. А следствие и соответственно срок содержания длятся многие месяцы, а порой и годы. Я пишу требование об изменении меры пресечения, а до меня писал районный прокурор, городской, и так по лесенке вверх... А следователи его отклоняют. Сегодня реальных прав освободить человека из-под стражи, прекратить незаконно расследующееся уголовное дело у нас нет. Люди страдают. Это надо изменить.

Барщевский: Что еще?

Буксман: Мы совсем забыли про государство, в котором живем и которому служим. Я имею в виду полномочия прокурора в арбитражном процессе для защиты интересов государства. Прежде всего в делах, касающихся прав собственности, земельных отношений, где мы выявляем огромный пласт нарушений закона. Государственной землей распоряжается Росимущество. Оно назначает директоров, которые зачастую растаскивают, уводят государственные активы. Росимущество с этим либо не справляется, либо его сотрудники смотрят сквозь пальцы, а может, и соучаствуют, что тоже нередко случается. При этом мы зачастую не имеем полномочий вмешаться непосредственно в процесс.

Барщевский: С моей адвокатской точки зрения, в суд с ходатайством об аресте может обращаться только прокурор. Другого состязательного процесса кроме как между прокурором и адвокатом мир еще не придумал. А у нас получается состязательный процесс на троих: следователь, прокурор, адвокат. Немножко дико все как-то.

Буксман: Я придерживаюсь абсолютно той же позиции. Должна быть четкая грань: где заканчивается следствие, а где начинается судебный процесс. А в судебном процессе на любой его стадии обвинение представляет только прокурор.

Барщевский: 108-ю статью УПК поменяли именно для того, чтобы исключить возможность рейдерских захватов с помощью правоохранительных органов. Чем вы можете помочь? У вас есть какие-то полномочия?

Буксман: У нас есть полномочия провести проверку, собрать материалы и, признавая их достаточными для возбуждения уголовного дела, передать в орган следствия либо дознания. Как правило, по материалам прокурорских проверок возбуждаются до 80 процентов дел.

Барщевский: Сейчас активно обсуждается тема создания единого Следственного комитета. Стоит ли хотя бы в перспективе стремиться к его созданию?

Буксман: Сегодня эта идея помогла бы решить многие проблемы, которые образовались в следствии. Что греха таить, существует определенная конкуренция между органами расследования, комитетами и управлениями. И порой она носит нездоровый характер.

Барщевский: Имеются в виду ФСБ, СКП и МВД?

Буксман: Да. Для этого есть и повод - отсутствие четкой регламентации подследственности. Я знаю историю Следственного комитета Казахстана, где очень долго работал. Там созданный Следственный комитет просуществовал 2 года и его ликвидировали. Было сделано много ошибок, Следственный комитет соединили с оперативными службами, и он заболел болезнями, которыми болеют все оперативные службы: сокрытие преступлений, незаконные методы расследования. В России на данном этапе, думаю, единый Следственный комитет сыграл бы положительную роль. Но должна существовать возможность контроля. В первую очередь, как во всем мире - со стороны прокуратуры.

Пик карьеры - мантия

Барщевский: Между Бастрыкиным и Чайкой всегда были хорошие личные взаимоотношения. И когда шло формирование Следственного комитета, Чайка очень поддерживал кандидатуру именно Бастрыкина. А сейчас мы постоянно слышим, правда, последние полгода поменьше, о конфликтах между прокуратурой и Следственным комитетом. Означает ли это, что что-то порочно в самой системе, если принять во внимание нормальные личные отношения?

Буксман: Могу подтвердить - проблем личных не существует. Все разногласия диктуются теми пробелами, которые есть в законе. При различии позиций между прокурором и следствием процедура разрешения конфликта совершенно не ясна. Это процессуальный казус - ни больше ни меньше.

Барщевский: А все ли в порядке с нашей судебной системой?

Буксман: Не думаю, что мне следует рассуждать на эту тему. Но те скандалы, которые происходят последнее время с избранием меры пресечения, с определением сроков наказания свидетельствуют о том, что, конечно, не все в порядке. Учитывая изменения в законе о статусе судей, не будет, наверное, в судах больше бывших прокуроров и следователей - теперь судейский стаж не включается в стаж работы в прокуратуре, следствии и т.д. Судей готовить нужно специально, в том числе обучать их этике. Не все ее знают. Надо принять во внимание то, что в судах сумасшедшая нагрузка. Например, арбитражные судьи рассматривают по 70 дел в день. Получается - каждые 6 минут - дело. Какое может быть правосудие?

Барщевский: Разве у мировых судей лучше ситуация?

Буксман: Примерно такая же. И какое может быть уважение к суду, когда судье и в зеркало посмотреть, причесаться некогда? Мы отмечали, что судьями должны быть особые люди. Особые! И на словах мы признаем, что судья - это пик карьеры юриста. Но на самом деле сегодня судья получает 50 - 60 тысяч рублей.

Нельзя так экономить на суде, если мы хотим иметь действительно беспристрастный суд. Всегда считалось, что дешевая юстиция дорого обходится.

Барщевский: В обществе разгорается дискуссия в отношении применения новой редакции 108 статьи УПК. Суды уже начали применять эту статью, но случается, человек сидит за экономическое преступление, а меру пресечения ему не изменяют, мотивируя тем, что он занимался не предпринимательской деятельностью. Возникает юридическая коллизия.

Буксман: Генпрокуратура в лице Генерального прокурора, его заместителей, других ответственных работников неоднократно и последовательно высказывала свою позицию в отношении применения меры пресечения и, в особенности, меры пресечения в виде заключения под стражу. Мы постоянно обращали внимание на то, что люди в местах лишения свободы, порой, содержатся за преступления средней тяжести, когда нет объективной необходимости заключать их под стражу. Также возникают противопоказания содержания под стражей по медицинским и другим причинам. Наша позиция была услышана, все последние решения были приняты, в том числе и с учетом позиции Генеральной прокуратуры.