Поделиться
На 18-м международном кинофоруме "Фестиваль фестивалей" в Петербурге приз "За талант и народное признание" получила народная артистка СССР Татьяна Доронина.
В 60-е годы актриса блистала на сцене ленинградского БДТ в спектаклях Георгия Товстоногова. А потом неожиданно уехала в Москву. По словам Татьяны Васильевны, в родной город на Неве она приезжает с большим удовольствием .
Из БДТ - во МХАТ
Российская газета: Татьяна Васильевна, когда приезжаете в Петербург, бываете в БДТ?
Татьяна Доронина: Как не стало Кирилла Лаврова, бываю реже. Последние сезоны была дважды, смотрела спектакли, но за кулисы не заходила. Актеров моего поколения фактически не осталось.
РГ: С сестрой Товстоногова Нателой вы общаетесь?
Доронина: Общаемся. Я всегда относилась к ней с большим уважением и симпатией.
РГ: В Интернете прочитала: "В БДТ Доронину недолюбливали дамы и плели против нее интриги". Это правда?
Доронина: Конечно. Но для меня это никогда не было определяющим, я не делала на этом акцента. Не потому, что мне не обидно, и не потому, что это стало одной из причин моего ухода из БДТ. Просто отлично зная законы театра, учитывая сверхэмоциональность актеров, нужно быть снисходительной. Принимать успех другой актрисы, конечно, очень сложно, обидно, кажется, что судьба распорядилась с тобой не так. Товстоногов был режиссером, которому была интересна моя индивидуальность с наличием нерва и способностью воздействовать на зрителя. Но говорить о том, что ненависть актрис ко мне носила повсеместно открытый характер, - нельзя. Георгий Александрович этого бы не позволил. А я никогда не жаловалась.
РГ: Вы как-то сказали: "Уход из БДТ - это моя ошибка".
Доронина: Это не просто ошибка. Это ошибка, за которую я плачу по сей день. Московский художественный театр всегда был театром больших актеров. Но в те годы, когда я пришла, негативные стороны возобладали над позитивными, и отсутствие таланта не стало несчастьем. Это подкосило внутреннюю атмосферу в театре. Я почувствовала, что во мне пропало главное - радость выхода на сцену.
Гончаров был труден для меня
РГ: И вы решили поменять театр?
Доронина: Да, я согласилась на приглашение Гончарова, который в течение нескольких лет настаивал, чтобы я перешла к нему в Театр Маяковского. "Если я вас не устраиваю, то мхатовский режиссер Мария Осиповна Кнебель устроит, она очень хочет, чтобы вы играли Негину в "Талантах и поклонниках", - сказал Гончаров. Я начала репетировать с Кнебель эту замечательную роль и получила удовольствие от подлинного МХАТа Станиславского. Но репетиции пришлось прервать из-за съемок в кино, и я перешла в театр к Гончарову только через полтора года.
РГ: Почему же вы потом ушли из Театра Маяковского?
Доронина: Гончаров был талантливым режиссером, но оказался непривычно для меня труден. Он во всем был крайне не похож на Товстоногова с его мудрой сдержанностью. Когда однажды на репетиции Гончаров повысил на меня голос, я сказала: "Со мной нельзя так. Никогда не кричите на меня". Он опешил. Наступила пауза. Но он запомнил это, все годы орал на других. Правда, все равно это было неприятно. Гончаров очень ревниво относился к тому, что я все время, во всех интервью говорила о Товстоногове как о режиссере, определившем мою судьбу в качестве актрисы большого диапазона. У Гончарова это качество было использовано предельно, я играла Дульсинею в "Человеке из Ламанчи", двух королев в пьесе Роберта Болта "Да здравствует Королева! Виват" - Елизавету Английскую и Марию Стюарт. Играть две главные роли (очень различные) в один вечер в одном спектакле - подобного кроме меня, как писали критики, не совершал никто. Играла героиню в пьесе Дворецкого "Проводы", в "Беседах о Сократе" Радзинского - Ксантиппу... Репертуаром я была довольна, но по причине творческой жадности играла и в других театрах: в Театре Ермоловой - "Спортивные сцены 81 года" Радзинского в постановке Валерия Фокина, в театре "Сфера" у Екатерины Еланской - "Живи и помни" Распутина, в Театре Эстрады - пьесу Радзинского "Приятная женщина с цветком и окнами на север". В Зале Чайковского читала Есенина и Цветаеву. Окончила Высшие режиссерские курсы. И все же вернулась во МХАТ. И никогда не жалела. Помню, перед моим уходом Ефремов сказал: "Все равно вернешься".
Мне оставили "Синюю птицу"...
РГ: Вы не побоялись возглавить театр. Есть что-то такое в той истории, о чем вы сегодня жалеете, как о неправильном шаге?
Доронина: Почти во всех средствах массовой информации была высказана абсурдная мысль: "Ефремов разошелся с Дорониной". Приказом по театру труппа была разделена на две части, представлены два списка. В одном - группа актеров, которая переходит с Ефремовым в историческое здание в Камергерском переулке. И второй список актеров, судьба которых была обозначена Ефремовым дословно так: "Пусть идут куда хотят, хоть в клуб завода "Каучук". В "Каучук" должны были идти почти все коренные мхатовцы: народные артисты СССР Анастасия Георгиевская, Михаил Зимин, Леонид Губанов, народные артисты России Любовь Пушкарева, Маргарита Юрьева, Николай Пеньков, Николай Засухин и другие артисты.
В течение 13 лет "ремонтировался" МХАТ в Камергерском. В результате здание было почти погублено. Кроме фронтальной стены, там ничего не осталось. Погублена акустика, утрачен дух, который витал здесь - Станиславский, Немирович-Данченко, Москвин, Шаляпин, Чехов, Горький... от их ауры ничего не осталось. Когда разбирали крышу, на чердаке увидели большую серую массу, ее вывезли. А это оказался хрусталь, который определял степень акустики в театре.
Нам оставили филиал, который надо было приводить в порядок. Это была просто прокатная площадка, с полным отсутствием всего необходимого для существования театра. Мы оказались без руководителя, без режиссера. Оставшиеся мхатовцы почти единогласно избрали меня художественным руководителем. Но тут новый приказ: здание у нас отбирают, и мы остаемся на Тверском бульваре. Остаемся фактически без репертуара и главных исполнителей. Все старые постановки забрал Олег Николаевич, оставив нам только три за ненадобностью: "Синюю птицу", потрясающий детский утренник в постановке Станиславского, который мы сохранили до сих пор (3 года назад в Петербурге нам дали за "Синюю птицу" премию с формулировкой "лучший детский спектакль"), "Скамейку" Гельмана и "Последний срок" Распутина.
Благодаря зрителю, который устраивал нам овации, мы сумели встать на ноги, создать репертуар...
Крепкий нрав - основа позиции
РГ: Вокруг вас столько любви! Любовь мужчин, публики. Переиграли и играете роли, о которых мечтают актрисы. А почему вас называют "актрисой очень сложной судьбы"? У вас действительно, как говорят, тяжелый характер?
Доронина: Говорить о легкости моего пути могут только те, кто ни разу не коснулся природы театра, не знает его жестокости по отношению к людям, работающим в нем. Вы представляете, как можно настаивать на своем, не имея крепкого нрава? Я не говорю "крутого". Крепкий нрав - основа позиции. Нельзя сходить с позиции. Конечно, со стороны это выглядит иногда капризом, иногда необоснованной претензией, но мне нужно настоять на том, что немодно, что во многом преследуется желтой прессой. Я отказываюсь встречаться с "желтизной". Быть непоследовательной, мягкотелой я не могу. Я очень хотела бы в жизни быть нежной тургеневской дамой, которая полна приветливости, обаяния и прочее, но тогда ничего не сделаешь: и спектакль не поставишь, и от актеров немногого добьешься. Ведь надо раскрыть их сердца для темы, заданной автором, которую ты, как режиссер, хочешь воплотить. Молодежь после института нужно поставить на ноги, навыков одних дипломных спектаклей мало. Дальше нужно убедить их в смысле веры не только православной, но еще и веры Станиславского. А сегодня, когда у них столько соблазнов, удержать их очень сложно. И, к счастью, многое удалось. Состоялись замечательные актеры. Они у меня уже и заслуженные, и народные. (Улыбается.) И детишки у них замечательные. У меня много крестников в театре. Театр - это моя семья.
РГ: Что сегодня играете, ставите?
Доронина: Играю Вассу Железнову Горького, Кручинину в "Без вины виноватых", Гурмыжскую в "Лесе" Островского, Раневскую в "Вишневом саде" Чехова, Зою Пельц в "Зойкиной квартире" Булгакова, Старую актрису в пьесе Радзинского. К юбилею Победы я поставила пьесу Константина Симонова "Так и будет", написанную в 1944 году. Ленинградский режиссер Юрий Аксенов поставил у нас "В поисках радости" Виктора Розова. Я возобновила спектакль "Три сестры" Чехова. На малой сцене режиссер Александр Дмитриев выпустил спектакли "В ожидании счастья" по рассказам Чехова и "Не все коту масленица" Островского. Мы отпраздновали творческими вечерами замечательные юбилеи: 150-летие Чехова и 100-летие Твардовского.
РГ: Вы давно не снимаетесь в кино. Почему?
Доронина: Не хочу! Когда снимаешься в фильмах по сценариям, написанным Александром Володиным или Эдвардом Радзинским - это интересно, в этом материале хочется существовать. Внутренний поиск так или иначе является смыслом профессии. Когда такого материала нет и нет возможности размышлять, предлагать что-то принципиальное новое, - тогда отказываешься.