Поделиться
В прошлом сезоне Пермский театр оперы и балета осуществил мировую премьеру оперы А.Чайковского "Один день Ивана Денисовича": впервые на российской музыкальной сцене зазвучала проза А. Солженицына. Спустя год Пермь удивляет новым проектом - постановкой оперы Бетховена "Фиделио" на территории бывшего лагеря политзаключенных.
Единственная бетховенская опера в России не ставилась более полувека. Однако Пермский театр заинтересовался не ее раритетностью (хотя и коллекционирует в репертуаре эксклюзив!), а возможностью сделать своего рода диптих масштабного проекта Опера /ГУЛАГ. Идея осуществить постановку в реальных декорациях единственного в России Мемориального музея истории политических репрессий "Пермь-36" родилась в общении лидера Пермской оперы Георгия Исаакяна и английского режиссера Майкла Ханта, который и стал постановщиком спектакля. Интернациональная команда дерзнула осуществить проект запредельной сложности. Не просто опен-эйр на стационарной площадке и в некоем исторически достоверном антураже. Пермский "Фиделио" вышел впечатляющей многочасовой экскурсией и в наше недавнее прошлое, и в эмоционально осмысленную историю всемирного политического насилия. Хант не поддался искушению просто-напросто перенести в советскую эпоху сюжет о спасении неправедно осужденного узника его верной и смелой женой, переодевающейся охранником. В костюмах персонажей (Фагиля Сельская) угадывался временной охват от средневековья до нацистских застенков и тюрьмы "Гуантанамо". Действие оперы разворачивалось в самых разных местах лагерной зоны, а ее два акта были разделены и полукилометровым переходом (участок строгого режима выполнил роль подземелья), и антрактом, в котором зрителей за простыми деревянными столами кормили... нет, не баландой, но гречневой кашей из полевой кухни. Атмосферу действа усиливала многочисленная массовка: охранники, окриками подгоняющие зрителей, несчастные жены и дочери с фотографиями осужденных... Жуткие реалии лагерной жизни, о которой большинство знает только понаслышке, и откровенная условность оперной постановки, арт-инсталляции, сооруженные дизайнером Шарлотт Скин Кэтлинг, и звучание живой классической музыки - все это давало сильнейшую сшибку ощущений, размышлений и эмоций. Несколько вопросов после премьеры удалось задать постановщикам спектакля.
Российская газета : Очевидно, что среди множества проблем этого проекта звучание партитуры было одной из главных?
Валерий Платонов : Очень сложно обеспечить нормальный звук, когда оркестр в одном месте, а действие происходит в полукилометре от него на открытой площадке. Солисты, хор, оркестр, дирижер должны друг друга отчетливо слышать. При этом публика, передвигаясь, должна воспринимать их сбалансированный слаженный ансамбль. Все вместе представлялось практически неразрешимой задачей и требовало особой техники. Можно было, конечно, заказать аппаратуру в Англии, но это миллионы долларов, которых у нас нет. Мы взяли в аренду лучшее, что можно было найти в Перми. Но наш проект не концерт на свежем воздухе, а прежде всего акция - не политическая, а художественная.
РГ : Будет ли иметь проект продолжение? Хочется услышать оперу в чистом звучании...
Платонов : Осенью запланировано концертное исполнение "Фиделио" на сцене театра.
РГ : Что дал вам опыт работы в России над таким необычным проектом?
Майкл Хант : Это самая сложная работа, которую я когда-либо делал. Здесь у вас абсолютно другие театральные традиции. Было непросто. Кажется, все участники даже не предполагали всего масштаба предстоящего, пока не приехали на место - в лагерь "Пермь-36". Приходилось сильно настаивать и добиваться своего. Но к финалу уже все закрутилось
РГ : Вы довольны результатом?
Хант : Несмотря на проблемы, в том числе и нерешенные, это было здорово. Все приняли идею постановки очень лично, контакт с этой музыкой был у каждого внутри. Артисты хора, миманс, статисты работали просто фантастически, жили этим! На премьере в финале оперы я плакал. Конечно, все мы были измождены работой, и наконец все получилось! Публика оценила то, что мы сделали. Это было невероятно. Есть и другие итоги моей работы в России. Во-первых, я влюбился, во-вторых, улучшил свой русский язык, и, наконец, приглашен в Пермский Театр-Театр ставить Стоппарда.