Как будет выглядеть Мариинский театр после реконструкции

Специальный корреспондент "РГ" побывал в Торонто, чтобы оценить, каким будет новый театр Мариинка-2

Уже много лет Москва и Петербург находятся в напряженном ожидании: когда и чем закончатся шумные долгострои - реконструирующийся Большой театр России и новый Мариинский театр-2?

Гигантские котлованы, разрытые в центре столиц, судебные разбирательства, рокировки архитекторов и мутные финансовые скандалы - все эти подробности "великих строек" стали частью жизни страны. Но ситуация меняется. Попавшие под высший контроль объекты стремительно продвигаются к дедлайну готовности. Большой театр сбрасывает наряд строительных лесов, а за спиной Мариинки, на берегу Крюкова канала, поднимаются стены нового и, как говорят, самого современного театрального здания России. Каким будет этот новый театр Мариинка-2, какие сюрпризы он готовит российской публике, как он изменит жизнь горожан? Эти подробности обозревателю "Российской газеты" удалось узнать, побывав в Торонто и посетив архитектурное бюро Diamond and Schmitt Architects, разработавшее проект Мариинки-2, а также построенное ими здание Канадской оперы (Four Seasons Center For the Performing Art), признанное сегодня одним из лучших в мире.

На всех языках

На улицах Торонто говорят на всех языках мира: здесь каждый второй - эмигрант. Поэтому в духе города - толерантность, проявляющаяся даже в архитектуре - бесстрашно экспериментальной и одновременно стремящейся быть комфортной для людей. Здесь модерновые небоскребы, сверкающие кристаллами зеркальных фасадов, мирно соседствуют с постройками XIX столетия, а старая улочка, как драгоценный камень, вписывается в оправу футуристического архитектурного концепта. И только здесь, в Торонто, на фоне грандиозных творений Мис ван дер Роэ, Фрэнка Гери или Сантьяго Калатравы можно увидеть бегущего по улице енота или белку, что придает особую гуманистическую интонацию городу, не забывающему, что он является частью живой планеты. Не так давно в ряду знаковых зданий Торонто появилось еще одно - в деловом центре города на перекрестке улиц Куин и Юниверсити. Это дом Канадской оперы - Four Seasons Center For the Performing Art (Центр исполнительского искусства Четыре сезона).

Секрет витрины

Само здание Four Seasons Centеr, сверкающее на прохожих гигантским прозрачным фасадом-витриной, каждый день "разыгрывает" свой отдельный спектакль, обращенный к улице, - с театральной публикой, прогуливающейся по фойе, с артистами, выступающими в застекленном пространстве амфитеатра, с манящим миром какой-то другой жизни, будоражащей интерес прохожих. Появилось оно четыре года назад по заказу бывшего руководителя Канадской оперы дирижера Ричарда Бредшоу, и не только артисты, но и жители Торонто успели оценить его. Достаточно сказать, что практически все спектакли Канадской оперы сегодня идут в огромном зале почти на 2000 зрителей с аншлагами. Абонементы на следующий сезон раскупаются до наступления лета. На дневные бесплатные концерты в фойе театра публика готова выстаивать очереди на морозе. И это в городе, где никогда прежде даже не существовало специального оперного здания (COC - Канадская оперная компания с 1950 года арендовала залы). Александр Ниф, возглавивший после кончины Бредшоу оперную компанию Канады, работавший прежде арт-администратором в театрах Германии, в Зальцбурге, в Парижской опере, в Нью-Йорке, приглашает теперь в Торонто знаменитые мировые голоса. В городе никто не сомневается, что успех Four Seasons Centеr обеспечил и архитектурный проект театра, выполненный Джеком Даймондом и компанией Diamond and Schmitt Architects, чьей главной целью стало достижение качественной акустики и новый концепт комфортного пространства для публики.

Сити в театре

Прогулка по театру - один из видов досуга горожан, приходящих в Four Seasons Centеr не только на представления, но и на экскурсии, и замирающих перед стеклянной стеной в созерцании эффектного городского пейзажа. В самом театре, в каждом его пространстве - будь то зрительный зал, фойе или репетиционное помещение, воплотились не только практичные идеи, но и "кунштюки" - сюрпризы, рассчитанные на публику: к примеру, четырехъярусная подкова балконов, обтягивающая зал, украшена круглыми - "под алмазы" - светильниками и напоминает драгоценную диадему, через стеклянную стену театра в здание бесшумно врывается улица с мчащимися по ней машинами и сувенирным видом на старинную башню Сити-Холл с городскими часами, по фойе от входа в театр и до верхних ярусов бежит чудо-лестница из чистого стекла. Один из директоров компании Diamond and Sсhmitt Гарри МакКлуски поясняет:

Гарри МакКлуски: Это первый дом Канадской оперной компании, и нам было важно, чтобы театр имел прямую связь с одним из главных проспектов города. Сплошное остекление, которое мы внесли в проект, вписалось и в концепцию общедоступных представлений в дневное время - это перенос активности улицы в пространство, где идет концерт. Это важно для формирования новой аудитории. Наш главный холл, расположенный на уровне земли, так и называется - Ситирум (Городская комната). А в кассу театра можно попасть прямо из метро.

В Мариинском-2 мы сделаем целых три таких открытых пространства. Одно - перед зрительным залом, второе - уровнем выше, третье - со стороны Крюкова канала, открывающее красивый вид на канал и фасад Мариинского театра. Стеклянная лестница соединит эти уровни.

Лестница из стекла

Стеклянные сооружения, будоражившие воображение архитекторов еще со времен первого Хрустального дворца, возведенного в 1851 году в Лондоне, развернулись сегодня в мире в настоящее хрустальное царство - небоскребов, музеев, офисов, торговых центров. Стены из стекла давно уже стали архитектурной нормой, но впечатляющая стеклянная лестница, сделанная в опере Торонто, - из разряда абсолютных новинок. Причем дамам в юбках нет смысла беспокоиться - лестница хотя и стеклянная, но не прозрачная. По словам Гарри МакКлуски, на сегодня это самая длинная конструкция из стекла в мире.

Российская газета: И нет риска, что стеклянные ступени треснут от веса публики?

МакКлуски: Ступени выдерживают нагрузку до 9000 кг на кв. фут. Это новые возможности современной технологии: между двумя слоями стекла вводится слой, который позволяет выдерживать конструктивную нагрузку. Узнав об этой новинке, мы спросили у оперной компании: не хотят ли они такую лестницу? Они уточнили: раньше такого никогда не делалось? Им хотелось быть первыми. Чтобы эта лестница появилась, мы провели огромное количество исследований. В Германии сделали расчетную модель на один пролет лестницы, по которой вычисляли допустимую нагрузку. Идея себя оправдала: за счет такой лестницы в фойе сохраняется больше света и открытого пространства, и можно давать концерты совершенно разных стилей, начиная от классического пения до современных танцев и джаза. В Мариинском-2 будет стеклянная лестница: она будет еще больше, чем эта.

Сила звука

Зал оперы - святая святых. Здесь важно все: и комфорт публики, и удобство сцены, и размер оркестровой ямы. Но главное его качество измеряется акустикой. Увы, большинство современных театров, включая даже такие знаменитые сцены, как Метрополитен в Нью-Йорке, вынуждены работать с подзвучкой. Про новый театр в Торонто рассказывают, что, когда оркестр впервые заиграл в зале, у музыкантов выступили слезы радости на глазах.

МакКлуски: Самое главное, что нам удалось создать зал, в котором натуральная акустика работает без искусственного усиления звука. Артисты здесь чувствуют себя комфортно в любой точке сцены. Когда Ричард Бредшоу делал заказ, он хотел, чтобы сцена в Торонто соответствовала европейским театрам и была удобной для опер Моцарта, Вагнера, Верди. Мы это учли, сделали здесь три выдвижных сцены, а размер оркестровой ямы увеличили до 120 человек. Причем яма с оркестром поднимается и опускается на разные уровни. В Мариинском-2 будет шесть выдвижных сцен и зал на 1800 человек.

РГ: Что оказалось принципиальным для акустики?

МакКлуски: Мы работали в постоянном контакте со специалистом из Лондона, прорабатывали каждую деталь, включая ткань для обивки стульев или текстуру поверхностей стен. Материал, толщина, масса - все было просчитано, чтобы обеспечить хорошее отражение звука. На уровне балкона мы даже вводили в гипс маленькие кусочки стекла. Кроме того, театр проектировался так, чтобы создать хорошую видимость с любого места в зале, и с этой целью был сделан небольшой наклон пола сбоку наверх. Изогнутость пола имеет и другую функцию - она балансирует акустику. А сам зрительный зал лежит на воздушных подушках. Конструкцию подушек разработал специалист из Сан-Франциско. Принципиальным является то, что с акустиком надо начинать работать еще до того, как предлагать какой-то проект.

РГ: Думаете, удастся достичь таких результатов в Мариинском-2?

МакКлуски: Для маэстро Гергиева акустика имеет первостепенное значение. Но с Мариинкой более сложная история: проект имеет предысторию, и некоторые решения здесь тянутся со времен Доминика Перро. У него был свой специалист по акустике. Потом к работам приступила немецкая компания "Мюллер ББM", которой выставили большое количество ограничений по внесению изменений. Совместными усилиями нам удалось добиться сдвигов в решениях, и сегодня все делается по рекомендациям немецких акустиков: модифицирована форма зала, запроектирован акустический шов, учтены расчеты по пропорциям и высоте, продумывается текстура стен.

Потолок из космоса

Работа над акустикой подобна созданию художественного произведения. Однако в России музыкальные "новостройки", за редчайшим исключением, являются не результатом творчества, а итогом строительного ремесла, игнорирующего саму суть здания, в котором должна звучать музыка. Причину таких провалов канадские коллеги испытали на собственном опыте: в России нет навыка работать коллегиально - архитекторам, акустикам, строителям, инженерам. А именно от этого зависит конечный результат.

К примеру, одним из архитектурных "чудес" оперного театра в Торонто является потолок зрительного зала, привлекающий внимание публики не традиционной многотонной хрустальной люстрой, а необычной конструкцией, напоминающей огромный космический корабль, приоткрывающий на время спектакля свои люки. Из люков-щелей мягко струится на сцену свет. Кроме этого потолок-"корабль" регулирует акустику.

В архитектурном смысле эта сложнейшая конструкция потолка - прецедент, на проектирование которого ушел целый год. Естественно, что каждая деталь обговаривалась как с акустиком, так и со строителями и со специалистами по театральному освещению. Потолок "из космоса" должен появиться и в Мариинке-2.

Монумент на крыше

Невзирая на успех здания Канадской оперы, признанного сегодня одним из лучших в мире и, что существенно, недорогим (строительство Four Seasons Center обошлось в 108 млн канадских долларов), в Петербурге проектные идеи Мариинского-2, разработанные компанией Diamond and Schmitt, вызвали бурную критику и споры, не утихающие даже после утверждения проекта на градостроительном совете.

Уровень российского негативизма удивил канадцев, особенно с учетом того, что им пришлось приноравливаться к уже принятым ранее решениям по проекту и требованиям проектировать по существующей конфигурации. Критиковавшим не нравился слишком простой фасад здания Мариинки-2, раздражала гигантомания нового театра, раскинувшегося на целый квартал, хотя это могло шокировать только непосвященных: помещения по хранению декораций, костюмов, новые репетиционные залы, студии для самой большой российской труппы должны разместиться в новом здании. Наконец, от проекта ждали какой-то сногсшибательной визуальной идеи, одну из которых город уже забраковал - победившую в 2003 году в архитектурном конкурсе - золотой купол Перро. Главной же претензией было то, что здание новой Мариинки не вписывается в петербургский архитектурный контекст. Как объяснил автор проекта Джек Даймонд:

Джек Даймонд: Для России процесс архитектурного конкурса - новшество. Из-за этого цели не были четко определены. Задача архитектора - учесть факторы, влияющие на вид здания: климат, культуру, городской план. Определить, какие требования предъявляются для внутренних помещений. В 50-60-е годы в архитектуре появился акцент на том, чтобы наружная часть здания, смотрелась как спектакль на улице. Публику всегда привлекает что-то новое, необычное, яркое. Это напоминает работу кутюрье, который делает что-то сумасшедшее в моде. Архитекторы тоже хотят попасть на обложку журнала. А какие проекты попадают на обложку? В основном не очень серьезно продуманные, эпатирующие публику. Все хотят сенсаций. Конечно, существуют уместные ситуации, когда из архитектуры следует сделать спектакль. Например, Исаакиевский собор в Петербурге. Это здание-монумент: оно стоит на площади, в красивой среде. Но если поставить его на улице, среди застройки, оно только разобьет улицу. Поэтому фактор, который определяет все, - место. Для Мариинского-2 отведен квартал, и вокруг него нет пространства, чтобы сделать здание монументом. Перро попытался, и это было ошибкой. Его фасады - кристаллы - не вписались, потому что нет места для любования, нет площади, чтобы здание выглядело как монумент. В данном конкретном месте уместны более сдержанные фасады.

РГ: Театр Four Seasons Center идеально вписывается в периметр улиц Торонто, но в Петербурге другая логика ансамбля, здесь практически каждое здание выглядит как парадное?

Даймонд: Мы учли это в проекте. Скажем, в исторической застройке Петербурга, как правило, пропорции окон вертикальные. У нас тоже они вертикальные. Длинные фасады мы ритмически разбили и облегчили эркерами, в качестве декора здания ввели исторический фрагмент бывшего здесь Литовского рынка. Мы должны были решить две противоречивые, по сути, задачи: вписать здание в улицу и одновременно сделать монумент - все-таки это здание Мариинского театра. Поэтому мы сделали купол в форме подковы из матового стекла, повторяющей конфигурацию зрительного зала. Эта подкова будет светиться теплым светом, особенно притягательным в пасмурные прохладные дни. По сути, крыша-подкова Мариинского-2 и станет монументом, видным издалека, а здание продолжит улицу.

Кто заказывает музыку

РГ: Вы поставлены в жесткие условия по срокам и, кроме того, постоянно сталкиваетесь с непростыми ситуациями в процессе работы. Почему вы согласились на этот проект?

Даймонд: Всегда имеет значение, кто заказчик. Также для любого архитектора важно, когда ему брошен вызов, важно сделать что-то интересное, использовать свой талант и профессионализм на самом высшем уровне. Это как раз тот уровень, на котором работает маэстро Гергиев. И он уважает, когда другие делают то же самое. Возможность разработать проект для культурной организации, которая считается в мире номер 1, - огромная честь для меня. Конечно, меня, как и всех, история строительства Мариинского-2 немного смущает, но, с другой стороны, и воодушевляет. Ведь суть не в том, чтобы сымитировать что-то в проекте, а в том, чтобы, используя принципы исторической застройки, дать ей современное выражение. Это вопросы, которые стоят сегодня не только перед Петербургом как историческим городом. Это универсальные вопросы.

РГ: Как возникла сама идея разработать проект Мариинки-2?

Даймонд: Валерию Гергиеву понравился театр в Торонто. Как-то на одной из встреч нас посадили рядом, и оказалось, что мы говорим на общем языке. Конечно, он восхищает меня своим талантом, своей энергией, работоспособностью. Такой человек многое говорит о культуре своей страны, о том, что она собой представляет. По западным меркам у него статус суперзвезды. При этом понаблюдайте за ним: он никогда не берет самые громкие аплодисменты, он всегда выдвигает вперед своих музыкантов. Хотя все прекрасно понимают, какой огромный вклад в восприятие миром России он внес после перестройки. Практически он неофициальный посол России по всему миру.

Даймонд и Ко

Проекты Four Seasons Centеr и Мариинского-2 отражают ключевые для архитектора Даймонда понятия: демократизм и ценность каждой личности. В его офисе говорят на 29 языках мира. Смыслом современной архитектуры он считает обеспечение возможности конвергенции. Тридцать театральных зданий и концертных залов, спроектированных в разных странах Diamond and Schmitt, заключают в себе подтекст - время социальной иерархии, заложенной в архитектуре исторических оперных зданий, ушло. Все люди равны перед искусством. И архитектура может повлиять на иерархию, создавая или сглаживая ее. Отсюда концепт не только эстетического, но и комфортного пространства для публики, включая людей с ограниченными возможностями.

Даймонд: Конечно, в зале не может быть одинаковый вид на сцену с каждого места - просто в силу геометрии. И естественным образом по центру возникает ложа, имеющая особенное положение: как дворец в Версале, на котором фокусируется все пространство. Но для меня важно, чтобы фойе вокруг симметричного зала было тогда асимметричным, чтобы перед каждым зрителем возникали разные повороты, видовые площадки, интересные пространства. Для комфорта важны мелочи: ширина сидений стульев, вид из окна, возможность присесть во время антракта, полюбоваться видом на город, попить коктейль, поставить куда-то бокал. Мы хотели бы, чтобы люди предпочитали проводить вечер в таком месте, как Мариинский театр, а не перед телевизором.

РГ: Что специально вы делаете в своем проекте для России?

Даймонд: Многое, что не делали в Торонто. Начнем с того, что у России потрясающе богатая история и культура. При этом российский вкус - богатый вкус. И, отказавшись от барочной декорации, от амуров и лепнины, мы должны добиваться здесь ощущения красоты и богатства посредством материала. Мы сделаем облицовку фойе из оникса: тонкого слоя камня, ламинированного на стекле. Задумываем сюрпризы для публики - например, открытую террасу на крыше, с которой откроется потрясающий вид на Петербург.

И это не все, что ждет в перспективе публику Мариинки. Кроме строительства нового здания театра проект подразумевает создание в районе Театральной площади Петербурга культурной зоны мирового значения. Этот масштаб принят в современном мире, где активно строятся значимые культурные комплексы - в Валенсии и в Осло, в Пекине и в Арабских Эмиратах. В Петербурге стеклянный мост через Крюков канал свяжет исторические монументы на Театральной площади - Консерваторию и Мариинку со зданием Мариинского-2. Все три здания станут единым культурным кварталом, который должен продвинуться дальше по улице Декабристов к Концертному залу, где планируется организовать пространство для петербургских художников. Этот Мариинский-центр может получиться интереснее, чем самый знаменитый в мире Линкольн-центр в Нью-Йорке.

Хотелось бы верить в это и не ломать потом голову над вопросом, куда ушли потраченные за восемь лет миллиарды рублей и почему в России, строящей атомные станции и космические корабли, невозможно построить хороший театр?

Справка "РГ"

Строительство второй сцены Мариинского театра ведется с 2003 года и финансируется из федерального бюджета. Генеральным заказчиком объекта выступает ФГУ "Северо-Западная дирекция по строительству, реконструкции и реставрации". По данным министерства культуры на 1 января 2010 года на строительстве 2-й сцены Мариинского театра уже освоено в ценах на 01.01.2010 14,67 млрд рублей. Новое здание театра должно быть готово к концу 2011 года.