Поделиться
Московский институт телевидения и радиовещания "Останкино" сделал мне два предложения, от которых я не смог отказаться. Во-первых, стать руководителем курса тележурналистов, а во-вторых, написать учебник по тележурналистике.
Так я, можно сказать, был буквально вынужден задуматься над вопросом: а что, собственно говоря, такое журналистика? И, действительно, этой самой журналистике немало времени отдаешь, но так, чтобы вдруг подумать над тем, а чем ты, собственно говоря, занимаешься...
А тут еще вместе со своими коллегами-журналистами поехали мы в Ригу (об этой поездке мой коллега колумнист М. Е. Швыдкой замечательно отчитался перед читателями "Российской газеты"). И вот после поездки читаю в Интернете материал одного латвийского агентства под названием: "Максимов: русским в Латвии не надо ждать помощи от России".
Сначала думал - не обо мне. Оказалось, обо мне. Звучит красиво, резко, нелицеприятно, только одно "но": я этого не говорил. Как оно все было на самом деле?
На встрече с мэром Риги, совершенно удивительным человеком Нилом Ушаковым, я узнал: русскоязычное население Латвии не поддержало бы на референдуме независимость страны, Латвия независимой могла бы и не стать. И когда на другой день студенты задали удивительный вопрос, как российское телевидение должно учитывать интересы русскоязычного населения Латвии, я честно сказал, что самой постановки вопроса не понимаю. Есть две самостоятельные страны, живущие самостоятельной жизнью. И работать на русское население Латвии ли, Эстонии ли, США или Франции тележурналисты российских федеральных каналов не могут, да и не должны.
Речь, повторю, шла только о телевидении. В результате оказалось, что я утверждаю, что русским в Латвии от нас помощи ждать не надо.
Неприятно? Неприятно. Но как говаривал герой мультика: неприятность эту мы переживем. Будем считать: мы не поняли друг друга. То ли меня не услышали, то ли я сам недостаточно четко мысль излагал. Как говорится: надо чаще встречаться, и будет больше взаимопонимания.
Вопрос в другом: неправда - это журналистика? Не имея в виду своих латышских коллег, так спрошу: если в желтой прессе пишется некое вранье, это вранье может считаться журналистикой? Как мне своим студентам будущим этот феномен объяснять?
Известный американский писатель и режиссер Норман Мейлер ввел такое понятие: фактоид. Фактоиды - это события, которые не существовали в реальном мире до того, как появились в СМИ. Вот, когда журналистика строится на фактоидах, это журналистика или что иное?
Мне всегда казалось, что журналист - это не просто тот, кто снабжает общество информацией. Это человек, который создает мир для своего читателя, зрителя, слушателя. Скажем, преданные слушатели "Эхо Москвы" и "Маяка" живут в разных мирах. Равно как и зрители канала "Культура" и НТВ. Мне кажется, что ответственность журналиста не только в том, чтобы не врать, не интерпретировать по-своему факты - это-то понятно. Но и в том, чтобы осознавать: журналист во многом формирует тот мир, в котором живут люди.
Вот, говорят, журналистика формирует общественное мнение. Вопросов нет - формирует. А разве этот факт отменяет очень популярный в свое время, а ныне почти забытый прин цип "действенности прессы"? Вот над этим вопросом задумаешься глубоко и печально.
Когда пишешь свои заметки, чтобы на мнение общественное повлиять, тут понятно: читатель либо задумается над тем, что ты написал, либо нет. А вот если пишешь, чтобы повлиять на конкретное какое безобразие, тут совсем иная картина получается. Даже если общественное мнение на твоей стороне, безобразие чаще всего безобразием и остается.
Привожу пример, на мой взгляд, кричащий, особенно учитывая, что завтра наступит лето и многие из нас захотят куда-нибудь улететь, а потом прилететь обратно.
Многие из тех, кто прилетает-улетает в Москву - из Москвы, имеют дело с аэропортом Шереметьево. Мои соболезнования. В том числе и себе.
Про очереди в Шереметьево кто только не писал! И ваш покорный слуга тоже. Даже Михаила Михайловича Жванецкого в программе "Дежурный по стране" как-то потревожил, чтобы "шереметьевскую" тему обсудить.
И вот нам сообщили радость: построен новый терминал D, теперь очередей не будет. Но недавно встречаю знаменитую нашу телеведущую Татьяну Веденееву, и она рассказывает, как именно из терминала D не смогла вылететь за границу, потому что очередь была такая, что, пока Татьяна достояла, самолет улетел. Веденеева, без сомнения, человек очень популярный, но поскольку вопреки законам природы она с каждым годом становится все моложе, ее не всегда узнают. А сама она - человек глубоко интеллигентный, без очереди лезть не умеет. Вот и опоздала.
Шереметьево - заколдованное место! Сколько терминалов ни строй - очереди не исчезают.
Из Риги мы прилетели в старый терминал. И чего? Что всегда... Из многочисленных кабинок, в которых должны сидеть таможенники, работают не то две, не то три. Дети кричат. Воды купить негде. Свои сорок минут люди, возвращающиеся, замечу, к себе на Родину, выстояли. А потом подбирали разбросанный по полу багаж, ибо чемоданы в Россию доставляют быстрее, чем людей.
Ну, вот, и зачем я про это пишу? Я про это уже писал. Может быть, авторитет "Российской газеты" подействует, несколько, пожалуй, наивно надеюсь я. И тогда наступит счастье! Без очереди вылетел, без очереди прилетел. Представляете? В Шереметьево!
Не, ну правда: терминал D так красиво сдавали, столько слов произнесли ярких и образных... Терминал D действительно сделан очень красиво, и в конце концов жизнь его только начинается, так что хочется верить: все неприятности - временные, первый блин, как говорится...
И вот что интересно. Раньше шереметьевские терминалы обозначались цифрами, а теперь латинскими буквами, что лично для меня, жителя России, удивительно. Тут уже адреса сайтов на русском начали писать, а терминалы в аэропорту столицы страны обозначают латинскими буквами.
Ну да ладно. Хотим, чтоб типа по-западному. И не будем мешать со своим квасным патриотизмом. Другое волнует куда больше: что ж это за забава у нас такая странная: переименовать чего-нибудь, не меняя при этом сути? Может, сначала от очередей избавиться, комфорт людям создать, а уж с латиницей, кириллицей или цифрами после разберемся?
И опять задаю себе вопрос: это я пишу зачем? Общественное мнение возбудить? Тут достаточно разок из Шереметьева улететь или прилететь туда. Надеюсь, что один начальник крикнет на того, кто поменьше; который поменьше - на того, кто еще поменьше; тот, в свою очередь, на совсем маленького - и будет у нас в Шереметьево рай без очередей? Надеюсь... А что еще остается?
Остается писать, снимать - заниматься своим прямым делом. Так прямо и скажу студентам: пишите, снимайте! Такая у нас профессия: выйти на площадь и прокричать о том, что плохо. Прокричать громко, честно, ничего не перевирая и не интерпретируя. Кто-то ведь должен кричать, надеясь быть услышанным? А иначе совсем потонем в тишине со всеми своими очередями.