Поделиться
Английский режиссер Майкл Хант называет эту идею безумной: поставить спектакль в настоящих бараках, с массовкой из 600 человек. Но премьера "Фиделио" состоится уже через полтора месяца.
Спектакль станет второй частью оригинального проекта театра Оперы и балета. "Один день Ивана Денисовича" Георгия Исаакяна - его первая часть, "ГУЛАГ в театре", а "Фиделио" наоборот - "Театр в ГУЛАГе". О том, что ждет зрителей спектакля, рассказал "Российской газете" режиссер-постановщик Майкл Хант.
Российская газета: Майкл, как начинался проект "Фиделио"? Вы предложили Исаакяну поставить спектакль в "Перми-36" или он - вам?
Майкл Хант: Началось с того, что Георгий Исаакян пригласил меня поставить в Пермском театре оперы и балета "Евгения Онегина". А когда я прилетел, он показал мне фотографии из "Перми-36" - там он собирал материал для "Одного дня…" И поделился идеей: может быть, на этой территории организовать концерт или спектакль? И мы вспомнили про "Фиделио". Беседа занимала 40 минут - через 40 минут мы уже четко представляли себе, что хотим сделать.
Конечно, это безумная идея, и она могла прийти в голову только безумным людям! В спектакле будут задействованы 600 человек, и сейчас я занят вопросами: где они будут жить, чем их кормить, как сделать, чтобы они синхронно перемещались по лагерю?
РГ: То есть проблема акустики - еще не самая главная в этом ряду?
Хант: Акустика - главная проблема! Спектакль идет в разных местах лагеря, оркестр меняет позицию четыре раза, публика - девять раз. Нужны дополнительные комплекты инструментов - барабаны, контрабасы, - чтобы музыкантам не носить их за собой. Но мы сразу решили, что "Пермь-36" не будет просто декорацией к спектаклю, перед которой стоят комфортные кресла для зрителей.
РГ: Планируется всего семь спектаклей, билеты на них уже продаются, но каждый спектакль смогут посмотреть всего 250 человек - к чему такие ограничения?
Хант: Мы намеренно ограничили число зрителей. Конечно, 250 человек - это немного. Но нам нужно, чтобы небольшая группа людей попала в огромное пространство лагеря. По ходу спектакля они увидят его повседневную жизнь, смогут отвлечься от действия и посмотреть по сторонам: слева - сторожевые собаки, справа - охранник в форме.
РГ: Будут ли зрителей при входе "шмонать" - для полного погружения в жизнь лагеря?
Хант: Какая самая ценная вещь в вашей сумке сейчас?
РГ: Фотоаппарат...
Хант: Хм. Я думал, вы назовете телефон (смеется). Большинство людей ответили бы: "Телефон". Люди очень привязаны к своим мобильникам и, если забывают их дома, чувствуют себя некомфортно. Поэтому при входе на территорию лагеря зрителей будут досматривать - это обычная мера безопасности - и будут изымать у них телефоны. Из Перми, от здания оперного театра, зрителей повезут в "Пермь-36" на автобусах, их будут конвоировать 36 солдат. Нам нужно вызвать в зрителях чувство растерянности, нужно, чтобы зрители не знали, как себя вести. Ведь когда человек приходит в театр, он уверен, что у него есть свое место, он знает, что он сейчас увидит и уже предвкушает знакомые переживания. Мы хотим сделать наоборот.
РГ: Вся надежда на антракт: он-то будет как в обычном театре? Коньяк? Бутерброды с ветчиной?
Хант: Антракт будет (улыбается). Коньяка, джин-тоника - не будет. Будет суп…
РГ: Баланда?
Хант: Как вы сказали? Balanda? Да, как бы тюремная еда, хорошо приготовленная. В общем, что-то соответствующее месту, но эти детали еще в стадии разработки.
Вообще, я чувствую большую ответственность в работе над этой оперой. Я понимаю, что нужно быть аккуратным со всеми натуралистическими подробностями - "Фиделио" в "Перми-36" не должен оказаться диснеевским аттракционом.
РГ: Лагерь политзаключенных - место, где когда-то страдали и умирали люди, сегодня это - место скорби…
Хант: (перебивая) Да, у меня были слезы на глазах, когда я приехал туда впервые…
РГ: …но с точки зрения многих обывателей театр - это все-таки развлечение. Вы не боитесь, что вашу идею превратно поймут бывшие узники, их родственники?
Хант: Я бы не взялся за эту постановку, если бы сначала не встретился с бывшими заключенными "Перми-36". Однажды я пил кофе в холле пермской гостиницы, и ко мне подошел человек, который откуда-то знал, что я хочу поставить спектакль в музее ГУЛАГа. Он стал расспрашивать, как я буду это делать, а потом сказал, что он был в "Перми-36". Я переспросил его: "Наверное, вы ездили туда с экскурсией?" - "Нет". - "Вы ездили туда сами?" - "Нет". Человек повторил: он "был в Перми-36". В течение пяти лет. Оказалось, это бывший узник лагеря! Его звали Михаил Мейлах. И он сказал мне: "Вы обязательно должны поставить "Фиделио" в этом страшном месте!"
РГ: Для постановки оперы в лагере вам потребуется что-то изменить в нем? Место не театральное: заграждения, вышки, бараки с тусклыми лампочками…
Хант: Менять на территории лагеря мы почти ничего не будем - ведь это музей. Мы ставим "Фиделио" как путешествие во времени. Все начинается с эпохи Бетховена: перед зрителями появляется Элеонора в костюме XVIII века, в костюмах других исполнителей будут указания на эпоху ГУЛАГа, а потом - на современный американский лагерь в Guantanamo Bay. Мы знаем, что заключенные там одеты в оранжевую одежду, у них повязки на глазах и наушники - у части наших исполнителей будут похожие костюмы.
Зрителей все время будет направлять оранжевый цвет - дверные проемы, лестничные поручни будут оклеены оранжевой пленкой, на полу будут оранжевые стрелки, но до самого финала оранжевый цвет не будет ассоциироваться с Гуантаномо. В первом акте зрители проходят через барак, где 150 человек заключенных спят, едят. Во втором акте зрители переходят в зону строгого режима. Этот акт пройдет в темноте, что очень трудно: певцам даже придется ползти по коридору…
РГ: И они будут при этом петь?
Хант: Йес, йес!.. А потом все вместе выходят на свет. И звучит великий финал Бетховена. Весь спектакль нужно поставить в этом месте для того, чтобы пройти через тьму, через зону строгого режима - и выйти на свет, и почувствовать радость.
РГ: Драматическую постановку можно представить себе на "натуре", насколько для оперного театра подобные постановки - естественны?
Хант: Я видел специфичные оперные постановки, они могли идти на фоне исторического места, но не использовали его, не перемещался оркестр. Наш проект технически очень сложен. Поэтому к нему сейчас очень большой интерес со стороны европейских оперных компаний - 15 из них уже выразили желание приехать на премьеру, их разбирает любопытство: "Как же они это сделают?!"
РГ: Вам лично, Майкл, пришлось кроме технических трудностей преодолевать еще и "сопротивление материала"…
Хант: Я руководил своим театром, собственной труппой и фестивалем. Мне выпала удача делать то, что я хочу. Когда я ставил "Тоску" в своем театре, я мог себе позволить: первый акт в храме, второй акт - в театре, а в третьем акте снова вывести зрителей из здания. Но когда я впервые побывал в "Перми-36", я пережил сильное волнение, отложил идею "Фиделио" и подумал, что этот спектакль я сделать не смогу. А потом я понял, почему Георгий Исаакян предложил этот проект мне, почему он сам - прекрасный режиссер! - не взялся за него. Этот спектакль может ставить только человек со стороны. Это позволит ему быть объективнее. Русского человека само это пространство будет тревожить, лагерь не позволит ему спокойно работать. Правда, сейчас Исаакян принял мое предложение стать сорежиссером спектакля.
РГ: Вы пригласите на премьеру "Фиделио" бывших заключенных "Перми-36"?
Хант: Конечно. Эти зрители - главные для нас. Несколько человек даже согласились принять участие в финале спектакля. Мы видим женщин, которые держат фотографии своих мужей, сыновей из этого лагеря, на фотографиях будут лица бывших заключенных. А в самом конце, когда все выйдут из зоны строгого режима, женщины передадут эти фото исполнителям, которые поднимут снимки к самому лицу, фотографии станут у них вместо лица. Они словно говорят: мы свидетельствуем об этих людях, мы стали голосом людей, у которых когда-то отняли право говорить. Но несколько человек среди исполнителей не будут держать перед своими лицами старых фотографий, потому что это будут сами бывшие узники. Они словно скажут: вот я был здесь, все - правда.
Справка "РГ"
Майкл Хант - режиссер оперных спектаклей во многих театрах Европы, включая Оперу Шотландии, Английскую Национальную Оперу. Хант является одним из первых режиссеров, кто разработал и осуществил масштабные постановки в условиях исторической реальности в замках Великобритании. На протяжении нескольких лет занимал пост исполнительного директора всемирного известного фестиваля Wexford Opera в Ирландии.