Поделиться
Министр связи и массовых коммуникаций Игорь Щеголев побывал на "Деловом завтраке" в нашей редакции и ответил на вопросы журналистов и читателей.
РГ: Игорь Олегович, поскольку именно в вашей компетенции находится все, что касается СМИ - и электронных, и бумажных, - нам интересна ваша точка зрения на то, в каком соотношении они будут жить в будущем? "Умрет" ли бумага? Заменят ли ее полноценным образом электронные носители информации или нет?
Щеголев: Сейчас ни у кого нет точного ответа на этот вопрос. Но если посмотреть на динамику, то становится понятно, что роль бумажных печатных СМИ серьезно изменилась уже сегодня. И логично предположить, что когда все наши усилия по расширению доступа россиян к Интернету увенчаются успехом, то эта роль изменится еще сильнее. Я бы сказал, в обозримой перспективе соотношение бумажных и электронных СМИ будет определяться возрастными границами. Старшее поколение, привыкшее к бумажной версии, по традиции будет читать газеты в печатном виде. Вероятно, сохранятся газеты и журналы как серьезный эксклюзивный продукт для определенного класса людей, которому интересно мнение конкретного редакционного коллектива. Но массовое потребление, конечно же, будет стремиться к той оперативности, с которой новости могут подавать электронные СМИ.
Вероятно, в будущем возникнут определенные комбинации, так как сегодня существенно расширяется перечень носителей: уже появилась, например, электронная бумага, специальные приборы, в том числе и для чтения газет. Я думаю, что вопрос не в том, во что превратятся СМИ с точки зрения подачи контента, а, скорее, какое будущее у журналистики как у профессии? Сейчас все задумываются над тем, как конкурировать, скажем, с блогами и другими интернет-ресурсами? Ведь молодое поколение часто не смотрит на первые страницы электронных СМИ, они вводят в поиск ключевое слово и получают ссылки на массу ресурсов, которые вовсе СМИ не являются, но при этом существенно выигрывают в оперативности.
Но я лично убежден, что до тех пор, пока у потребителей будет сохраняться потребность в качественном контенте, у журналистики будет шанс. Это, конечно, серьезный вызов для всего нашего цеха: найти себя в этом новом мире. Во что это в конечном итоге выльется, сказать сложно, но я уверен, что будущее за мультимедийностью. Не будет просто картинки, или фонограммы, или просто печатного текста. Любое СМИ станет комбинированным. Но человеческий мозг так устроен, что все равно для ориентации в информации ему нужно слово. Наверняка, рано или поздно, будут разработаны сверхсовременные системы распознавания устной речи, когда можно будет совершать навигацию по словам. Но с точки зрения организации архивов, их структурирования, человеку все равно нужен графический образ. И поэтому, конечно же, печатное слово сохранится.
РГ: А вы сами являетесь человеком "печатным" или "электронным". Откуда привыкли получать информацию?
Щеголев: Все-таки у меня есть привычка читать газеты в их традиционном виде, но, конечно же, оперативная информация - это Интернет и телевидение. Но все-таки как нельзя бесконечно есть, так нельзя и бесконечно потреблять информацию. Интернет очень здорово затягивает. Поэтому я для себя лимит установил - час в день, и стараюсь за него не выходить, иначе просто на работу сил не останется.
РГ: В связи с последними трагическими событиями - террористическими актами - вновь заговорили о введении в той или иной степени и форме цензуры в Интернете или же о необходимости законодательного регулирования web-пространства. Вы всегда выступали категорически против подобных вещей. Не изменилась ли ваша позиция по этому вопросу? И где, по-вашему мнению, проходит черта между свободой и законом?
Щеголев: Что касается цензуры, то ответ очень прост: наша Конституция цензуру запрещает. Но кроме законодательного есть и технологический момент. Цензура предполагает предварительный просмотр. У нас сейчас примерно полста миллионов пользователей Интернета. Соответственно, нужно примерно такое же количество людей, которые бы эту информацию предварительно просматривали. Конечно, это стало бы большой отраслью в экономике, но убежден, что это невозможно.
Можно посмотреть на проблему и с другой стороны. Что такое среда Интернета - территория вседозволенного или же там также должны соблюдаться общечеловеческие нормы и законы, как это обязательно для любой другой сферы нашей жизни? Конечно же, Интернет не может быть территорией беззакония. Но окончательного механизма регулирования пока не смогла разработать ни одна страна. Сейчас есть лишь несколько проблем, в борьбе с которыми все более или менее едины - это киберпреступность, кража данных, нанесение технологического, экономического ущерба, борьба с детской порнографией. Технологически мы можем у себя на территории сделать все, что угодно: принять любые законы, но если информация будет размещена на внешних серверах, что мы с этим будем делать? Гоняться по всему миру просто не реально...
РГ: Но какие-то успехи уже есть или же пока все безнадежно?
Щеголев: Это вопрос в значительной степени общественного консенсуса. Причем вопрос и этический, и юридический, и философский. Почему в Интернете возможно многое из того, что сейчас там происходит? В силу того, что Интернет - это, в значительной степени, среда анонимная. И до тех пор, пока анонимность сохраняется, там эти явления будут постоянно. Соответственно, можно выбрать несколько направлений противодействия. Первое - отказаться от анонимности. Но думаю, что никто к этому не готов.
Второе - попытаться создать так называемые территории безопасного Интернета. Этот способ уже вовсю применяется: ряд провайдеров, например, предлагают для родителей пакет детского Интернета. Есть страны, которые прошли немного дальше. У них существует такая модель: родитель заключает контракт на себя, при этом, если ребенок в Интернете хочет открыть какой-то ресурс, который не разрешен этим контрактом, оператор спрашивает допуск у родителя. Это довольно гибкая схема. Мы в этой связи вместе с сообществом сформулировали идею так называемого клубного Интернета: на основе саморегулирования сообщество пользователей классифицирует ресурсы. Скажем, эти ресурсы доступны детям до 10 лет, другие - до 12 и так далее. И на основании таких групп формируется доступ в определенные участки Интернета. Я считаю, что это очень перспективное направление.
РГ: А когда ожидаемая доменная зона "точка РФ" заработает?
Щеголев: Изначально мы планировали с весны, но распространение этой зоны больше зависит не от минкомсвязи, а от общественных организаций, с которыми мы находимся в диалоге, чтобы не были ущемлены чьи-то интересы. И первый этап присвоения адресов показал, что к весне эти организации просто не укладываются. Надеемся, что к осени шероховатости, выявленные на первом этапе, будут устранены, и тогда зона РФ сможет начать работать для массовых пользователей. Госорганы, которые уже зарезервировали за собой названия, скорее всего, смогут работать на этих адресах с лета.
РГ: Во многих письмах, присланных на "Деловой завтрак", читатели задают вопрос, может минкомсвязи повлиять на снижение тарифов, на доступность Интернета в регионах. Известно, что цены на эту услугу по России сильно разнятся. Решение проблемы есть?
Щеголев: Главное средство, которое есть у министерства, это стимулирование конкуренции. Чем больше появляется провайдеров Интернета в регионах, чем больше появляется технических возможностей, чем шире канал, по которому передается информация, тем в перспективе ниже будет стоимость одной единицы информации. Такая тенденция есть, буквально за этот год у нас по большинству регионов произошло кратное снижение стоимости. Конечно же, наших пользователей это не всегда удовлетворяет. Всем хочется большего, тем более что информационное пространство "сжалось", все прекрасно знают, сколько стоит единица информации в Москве или Санкт-Петербурге. Но отмечу, что основной прирост числа пользователей происходит не в столицах, где рынок уже близок к насыщению. В регионах усиливается проникновение, и это вселяет надежду, что тенденции к снижению цен будут торжествовать.
Чтобы понимать масштаб проблемы по интернетизации, приведу пример. Одна из европейских стран планирует к 2014 году обеспечить не 100 процентов, а 85 процентов домохозяйств доступом в Сеть со скоростью 100 мегабит в секунду. Они оценивают стоимость этого проекта в 40-50 миллиардов евро! Это примерная стоимость решения задачи для 85 процентов населения европейской страны с хорошей инфраструктурой. Если мы поставим перед собой те же самые сроки, и те же самые задачи, даже не 100 процентов, а 85 процентов населения охватить таким доступом в Интернет, станет понятно, что можно заниматься только этим и больше ничем другим. Понятно, что задача снижения тарифов доступа и развития глобальной сети очень важная. Но поскольку у нас страна очень большая, нужно искать не всегда стандартные решения.
РГ: Какие нестандартные решения по подключению к сети уже есть?
Щеголев: Провести до каждого населенного пункта оптико-волоконную линию мы, наверняка, рано или поздно сможем. Но, там, где речь идет о тайге, тундре, горах в отдаленных регионах, это потребует времени и достаточно больших средств. Поэтому мы сейчас в рамках президентской комиссии по модернизации экономики прорабатываем проект по запуску спутников нового диапазона, которые позволят "накрыть" страну спутниковым Интернетом. Сигнал для выхода в сеть можно будет принимать на индивидуальные приемные устройства по аналогии с телевизионными тарелками. Это позволит повысить скорость передачи, а стоимость ее существенно снизить. Но, конечно же, есть и традиционные средства подключения. Компании строят магистральные линии через всю страну.
Недавно запущена оптико-волоконная линия Челябинск - Хабаровск, которая увеличит и потоки, и позволит снизить цены. Хотя все подчинено экономическим законам, в том в числе и тарифы на Интернет-услуги. Но на рынке связи в России есть холдинг с госконтролем, перед которым поставлена государственная задача - формирование социального пакета, отличающегося тем, чтобы можно было на не очень высокой скорости получать доступ в основном к текстовым ресурсам по доступным ценам. В идеале во всех межрегиональных компаниях холдинга эти цены должны стремиться к некому общему стандарту для территории всей России. Компании, входящие в "Связьинвест" к этому переходят, но пока для них это проект, в который они только вкладывают деньги. Конечно же,они рассчитывают, что таким образом расширится клиентская база. А по мере того, как люди привыкнут к Интернету, им уже будет недостаточно небольших скоростей, и они перейдут на другие тарифы. Определенная экономическая модель здесь тоже прописывается.
Но на первом плане стоит решение как раз социальной задачи. Ведь мы знаем, что наиболее объемные по трафику ресурсы, это не те, которые в первую очередь востребованы, и от которых зависит качество жизни. Это развлекательные ресурсы, и не совсем те, за которые должно платить государство. Конечно же, доступ к государственным электронным услугам и текстовым ресурсам, на которых можно получить социально важную информацию, должен предоставляться по социальному тарифу.
РГ: Можно уже сказать, сколько будет стоит социальный доступ в Интернет?
Щеголев: Приблизительно триста рублей. Понятно, что по регионам тариф будет отличаться. Скажем, 300 рублей - средний ориентир, к которому компании будут стремиться.
РГ: Сегодня можно говорить о том, что острая фаза кризиса пройдена. Однако не все СМИ оправились от последствий экономического удара. Особенно это касается региональных СМИ, финансовое состояние которых делает их гораздо более уязвимыми для использования административного ресурса местной властью, чем федеральные газеты и телеканалы. Еще год назад министерство пообещало свою поддержку. Поддержали?
Щеголев: В прошлом году мы с помощью правительства существенно увеличили объем средств, который предоставлялся на разного рода гранты для поддержки общественно значимых проектов. Кроме того мы, конечно же, попытались найти ряд решений, которые бы смягчили трудности кризисного периода. Например, вместе с центральными информационными агентствами подготовили для региональных СМИ бесплатный федеральный информационный пакет с определенным набором текстовой и фотоинформации, чтобы в значительной степени удовлетворять потребности в сведениях о главных событиях, которые происходят в мире и в нашей стране.
Кроме того, мы сейчас подготовили интернет-портал для местных печатных СМИ, где каждый сможет себе как из кубиков конструктора, "собрать" сайт. Такой подход сэкономит средства газет на разработку собственного сайта. Причем этот объединенный портал-конструктор делает созданные при его помощи сайты доступными для жителей всей страны, а не только того региона, где выходят эти СМИ.
Мы старались показать региональным СМИ возможные пути выхода из кризиса: где-то - кооперации, где-то - перехода к новым формам создания контента, к переводу в электронный вид.
Считаю, что эта работа принесла свои плоды. Массовых сокращений в отрасли не было. А со второй половины прошлого года Роскомнадзор и вовсе зафиксировал увеличение количества регистрируемых СМИ. Это означает, что СМИ выжили и продолжают развиваться.
РГ: Свобода прессы в регионе зависит от пресс-секретаря губернатора. Если там прогрессивный губернатор, значит все нормально и со свободой слова. Сейчас существует много административно-финансовых рычагов давления на региональную прессу. Вам не кажется эта ситуация "позавчерашней"? И какая у вас возможность работать на этом поле?
Щеголев: Возможность сугубо вербальная. В законе прописано распределение полномочий между федеральными и региональными органами власти. Я считаю, что проблема будет решена, когда в регионах появятся экономически самостоятельные СМИ, которые не будут зависеть от местной администрации. Сейчас если у региона появляется возможность помогать местным СМИ, то власти хотят за эту помощь какой-то отдачи, и зачастую они совершенно точно формулируют, что это должна быть за отдача. Поэтому я убежден, чем крепче региональные СМИ сами будут "стоять на ногах", тем больше независимости у них будет. Кстати, использование новых форм подачи контента - это тоже одна из форм защиты.
Конечно же, и профессиональная солидарность не исключается. У нас при министерстве есть, например, Совет по средствам массовой информации, который вполне может решать подобные вопросы. И такая коллективная рекомендация может иметь другой вес, нежели просто звонок пресс-секретарю.
РГ: По данным международной организации "Репортеры без границ" в 2009 году Россия заняла 153 место по состоянию свободы слова, опустившись сразу на 12 пунктов. Конечно, можно привычно заявить, что все доклады таких организаций имеют заказной характер, но вряд ли это будет справедливым. Как в министерстве оценивают подобную статистику, и есть ли какие-нибудь планы исправить ситуацию и улучшить имидж России?
Щеголев: На вопрос о гласности очень хорошо ответил президент Дмитрий Медведев во время визита в Норвегию: "я против гласности, я за свободу слова". И это выражение можно назвать кредо и нашего министерства. А что касается рейтингов, то здесь очень важно понять, каковы критерии оценки. "Репортеры без границ" в такие объяснения не вдаются. Вообще, прозрачность - одна из основ демократического общества. И такие тонкие вещи, как рейтинги и общественные опросы, безусловно, должны базироваться на принципах прозрачности.
Я считаю, что Россия остается страной со свободной прессой. Не без проблем, конечно, а у кого их нет. Но у нас они носят не идеологический, а главным образом экономический характер. Работать с этим нужно, но относить нас к разряду стран с несвободной прессой, я, безусловно, не стал бы.
РГ: Еще в мае прошлого года говорили о необходимости законодательного закрепления СМИ как единой отрасли в экономической системе страны. Ведь сейчас газеты и журналы, согласно Общероссийскому классификатору видов экономической деятельности (ОКВЭД), относятся к отрасли деревообработки. Что-то сделано для исправления такой нелепой ситуации?
Щеголев: Сейчас мы вместе с министерством экономического развития готовим внесение изменений в перечисление кодов ОКВЭД, где как раз и появится графа "Связь и информация", благодаря чему наши СМИ перестанут быть придатком деревообработки, производства бумаги разных Буратино…
РГ: Программа перехода страны на цифровое телевидение успешно стартовала. Какие проблемы и сложности были выявлены во время первых шагов? Не скорректировал ли кризис программу перехода к 2015 году страны на цифровое ТВ?
Щеголев: Федеральная целевая программа была принята в конце прошлого года, а уже в начале 2010-го мы запустили в опытную эксплуатацию сети цифрового телевидения в ряде населенных пунктов, прежде всего, на Дальнем Востоке. До конца этого года "цифра" придет и в другие регионы: от Дальнего Востока будем потихонечку двигаться на запад, и с юга на север. Пока мы четко соблюдаем собственный график и уже можно сказать, что кризис на него не повлиял. Конечно, есть и сложности, прежде всего, с согласованием на местном уровне: по установке дополнительных антенно-мачтовых сооружений, реконструкции прежних, прокладке новых линий связи. Поэтому мы активно привлекаем к этой работе губернаторов.
Иногда получается даже так, что те регионы, где мы пока не строим, гораздо более активны, у них есть стимул войти в число передовых, как это было, например, в Калининграде. Изначально анклав в первоочередные планы не входил, но у него особое положение. К тому же регион проявил инициативу, оказал содействие и уже к лету этого года сеть будет построена.
Там, где "цифра" уже пришла, люди сразу ощущают, что это телевидение другого качества. Конечно, многих волнует стоимость приставок. Это вопрос масштаба: чем больше будет спрос, тем меньше - цена такого устройства. Сейчас она колеблется в интервале от полутора до двух тысяч рублей на самые простые устройства.
РГ: Проявляет ли население интерес к сайту "Госуслуги"?
Щеголев: Конечно! С 1 апреля на сайте был запущен сервис "Личный кабинет", который позволяет отправлять заявку на ряд госуслуг в электронном виде, так вот в нем уже зарегистрировалось 100 тысяч человек. Это очень хороший результат. А в целом, у нас примерно в месяц полмиллиона уникальных пользователей сайта. Это тоже не плохие показатели.
РГ: В других странах есть определенные скидки на госуслуги, если пользователь заказывает их через Интернет. В России тем, кто зарегистрировались на сайте www.gosuslugi.ru будут скидки?
Щеголев: Пока наша Федеральная миграционная служба обещает только одно послабление: тот, кто заполняет бланки в электронном виде, может обращаться вне очереди. Главное для пользователей портала то, что не нужно ездить несколько раз в одно и тоже учреждение, стоять в очередях, узнавать, какие бланки, смотреть, как их заполнять. Все это можно сделать комфортно дома или там, где есть доступ к Интернету. Мы считаем, что все-таки это самый главный стимул, который должен побуждать людей обращаться за такого рода услугами.
РГ: Есть определенные проблемы при оформлении загранпаспорта через Интернет. Письмо с кодом доступа идет две недели. Почему бы не доставить этот код телеграммой, которая идет 4 часа?
Щеголев: Ага, а заодно и PIN-код Вашей банковской карты. Шучу.
Почтовый путь мы выбрали не случайно. Нам нужна гарантия, что код доступа получит именно тот человек, который регистрировался на сайте. Письмо заказное, соответственно, почтальон при вручении должен проверять паспортные данные. Для нас это еще один способ защиты информации. Это не прихоть. В принципе, могли выбрать и иной способ, к примеру, посылать код на мобильный телефон. Но это менее безопасно с точки зрения возможности мошенничества.
Получить код надо только один раз, а потом пользоваться порталом без ограничений, не только получая загранпаспорт, но решая много других задач.
РГ: Но письма можно ждать три года, как обещанного. Читатели жалуются по поводу того, что не вовремя доставляют письма?
Щеголев: Есть международные нормативы доставки корреспонденции и по ним, действительно, есть претензии к почте. Почта один из традиционных устоявшихся институтов, который, к сожалению, сейчас находится не в лучшей форме. Конечно же, мы думаем о том, как почту и модернизировать, и реформировать, изыскиваются экономические и организационные решения. Готовится новый закон о почтовой связи, который учитывал бы новые реалии и жестче прописывал ответственность службы. Но есть, к сожалению, и объективные причины, которые пока сдерживают развитие нашей почты. Что касается газет, то за последние пару лет государство сделало существенные шаги по субсидированию доставки изданий, пытаясь хотя бы этим компенсировать рост цен на подписку и те неудобства, которые связаны с ее доставкой.
РГ: Есть вопросы и у почтальонов. "Почта России" 176-е отделение связи, Сафронов спрашивает, почему в течение пяти лет заработная плата почтальонов и операторов не пересматривалась и не индексировалась в связи с кризисом?
Щеголев: Доставка писем и заработок почтальона - абсолютно взаимосвязаны. Поскольку экономические показатели не очень высоки, соответственно, средств на то, чтобы увеличивать зарплату почтальонам, тоже нет. А это влияет на отношение почтальонов к работе. Такой замкнутый круг. Конечно, разрывать его нужно общими усилиями.
РГ: Возникает еще одна проблема, которая многих беспокоит - защита персональных данных. Насколько можно быть уверенными в том, что наши данные при обмене с госорганами не попадут к какому-либо третьему лицу? Может, нужен закон о хакерстве?
Щеголев: Да, это действительно проблема. Конечно, надо и с профессиональным сообществом, и с законодателями обсуждать. Нужен ли отдельный закон против домушников или закон против карманников? Хакерство - это преступление совершенно определенного рода, в значительной степени уже описанное в законодательстве. Может быть, нужны какие-то уточнения, если есть технологические особенности, которые способствуют выявлению таких преступлений.
Но главный вопрос в том, насколько работает существующий закон. С одной стороны, он вводит очень жесткие требования по защите персональных данных. К регистратурам в поликлиниках, например, предъявляются такие же требования, как к хранилищу Центрального банка. Это с одной стороны. А с другой стороны, закон массивный и тяжелый, но там не предусмотрено достаточных мер, которые препятствовали бы утечке данных из внутренних систем. Большинство взломов и дисков, которые появляются на Горбушке, как известно, связаны не с тем, что кто-то залез в систему извне и скачал базу данных. Они происходят в результате внутренних "утечек", когда кто-то, имеющий все права доступа, все коды, знающий, как это устроено, скачал информацию и продал ее.
Есть много стран, где эта проблема уже успешно решена, но мы к этому подошли только сейчас. Организуя электронное правительство, мы стремимся сделать так, чтобы все данные не оказались в одной большой базе, откуда их можно было бы разом извлечь, подобрав даже самый сложный ключ. Мы все-таки стремимся к тому, чтобы за сохранность данных отвечали те ведомства, которые эти базы данных ведут. А мы обеспечиваем обмен не всеми данными, а только их частью строго по установленным регламентам и в соответствии с установленными правами. В принципе, конечно, надо работать над современными способами защиты, потому что в противном случае можно скомпрометировать всю идею в целом.
Думаю, нужно четко разбить данные по категориям и посмотреть, какие из них относятся к категории персональных, где контроль над доступом должен быть особенно жестким, а где это не критично. Скажем, данные о штрафах ГИБДД можно не столь жестко "закрывать", потому что, вряд ли кто-то за вас будет платить ваши штрафы. Но в целом мы очень внимательно работаем над этой темой.
РГ: На одном из Госсоветов предприниматели пообещали вооружить военных модернизированными средствами связи в обмен на радичастоты в том числе и для мобильной связи. Сделка состоялась?
Щеголев: Мы предложили предпринимателям выработать модель, которая гарантировала бы, что их деньги не пропадут и пойдут на конверсию радиочастот. Теперь мяч на их стороне. Предполагалось, что они сформулируют механизм частно-государственного партнерства, который позволял бы военным получить средства на обновление ряда устройств, а высвободившиеся частоты за счет смены парка устройств можно было бы использовать для развития систем связи. Пока ждем ответа от наших предпринимателей.
РГ: Приходит много жалоб от читателей, что операторы мобильной связи, повышают стоимость минуты, не уведомляя об этом абонента. С этим можно бороться?
Щеголев: С этим совершенно точно нужно бороться, потому что по законодательству операторы обязаны за 10 дней уведомлять об изменение стоимости минуты. Абонент должен быть в курсе, что тариф у него меняется, и он имеет право либо требовать, чтобы ему сохранили прежний тариф, либо перейти на другой, более выгодный, либо сменить оператора. Государство намерено отстаивать в данном случае права потребителей и по мере появления сигналов от ущемленных в своих правах абонентов, нашим операторам указывать на недопустимость таких действий. Пользователи сотовой связи могут обращаться с жалобами на операторов в Роскомнадзор.
РГ: С роумингом такая же история. Абонентам совершенно не ясно, почему деньги просто утекают и почему иногда в Испанию позвонить дешевле, чем в Белоруссию?
Щеголев: Был ряд обращений в Федеральную антимонопольную службу, поскольку это относится к их сфере ведения. Она проверяет обоснованность роумингов и, если признает необоснованным такого рода тарификацию, то виновные будут наказаны. Конечно, надо учесть и то, что позвонить из Москвы во Владивосток не то же самое, что позвонить из Москвы в Прагу.
РГ: А как обстоит дело по преобразованию "Связьинвест", и что простым гражданам даст это преобразование?
Щеголев: В результате холдинг станет эффективной структурой, которая не будет просить денег у государства, сможет нормально развивать связь, обеспечивать полный набор услуг, и ее присутствие на рынке будет способствовать появлению нормальных конкурентных тарифов. В частности, при решении таких задач, как социальный Интернет. Когда мы устраним разного рода дублирующие функции, создадим общероссийский роуминг для мобильных активов и разовьем это направление в "Связьинвесте", это будет дополнительным конкурентным фактором, и повлияет на общее снижение тарифов, повышение качества услуг, и расширения их списка.
РГ: Без большого государственного игрока никак не обойтись на этом рынке?
Щеголев: Связь не ограничивается исключительно рыночными факторами. Есть и государственные задачи, которые должны решаться, и на которые рыночные компании не пойдут, потому что это и затратно, и не очевидно с точки зрения отдачи. Если не создать такого игрока с серьезным государственным участием, который не просил бы денег из госкармана, рано или поздно за это придется платить всем налогоплательщикам. Чтобы этого не произошло, и проводятся реформы.
РГ: А каков временной ресурс реформы?
Щеголев: В июне в межрегиональных компаниях, входящих в холдинг, должны пройти собрания акционеров. Если будут приняты решения в пользу присоединения, то к весне следующего - 2011 года - мы, как и обещали, получим объединенную компанию.
РГ: Идет ли развитие технопарков в России?
Щеголев: Советую прокатиться, посмотреть, есть ряд интересных примеров. Технопарки уже превращаются в работающий механизм. Уже у многих есть резиденты и идет отдача. Крупные игроки из России и других стран подтягиваются. Технопарки должны стать не разрозненным набором отдельных объектов по всей стране, а связанными в единую информационную цепочку, чтобы дополнять друг друга. Скажем, строим мы в Новосибирске центр прототипирования, где занимаются быстрым изготовлением штучных опытных образцов, в другом регионе, где-нибудь в Кемерово или в Нижнем Новгороде, не обязательно делать то же самое. Можно направить заказ в Новосибирск и за счет этого экономить. Получая синергетический эффект, создавать ту самую инновационную среду, которая нужна нашей экономике.
РГ: Есть отечественные разработки, которыми можно будет похвалиться в эти дни на "Связь-Экспокомм-2010"?
Щеголев: По нашей части будет ряд новых разработок, технологий, которые мы планируем, в частности, использовать и для развития интернета, и для цифрового ТВ для подготовки зимней Олимпиады.