Поделиться
По соглашению сторон, 13 марта 1940 года в полдень прекращались боевые действия на всем фронте от Финского залива до Баренцева моря.
Тяжелый военно-политический конфликт, "горячая фаза" которого началась 30 ноября 1939 года, завершился вынужденным компромиссом: Финляндия согласилась на территориальные уступки, а Советский Cоюз, овладев Выборгом и тем самым отодвинув границу более чем на сто километров к западу от Ленинграда, остановил на этом продвижение своих войск.
Продолжавшаяся 105 дней и ночей "зимняя война" унесла с обеих сторон только убитыми и умершими от ран более 175 тысяч человек. Скорого "освободительного похода в Финляндию", как предрекали газеты и армейские пропагандисты, не получилось. Еще к 21 декабря 1939 года - 60-летию Сталина - намеревались быть в Хельсинки. Но за три недели наступательных боев смогли продвинуться на Карельском перешейке всего на 30-40 километров от государственной границы, которая проходила здесь по реке Сестре.
По сути, смогли преодолеть лишь предполье "линии Маннергейма", но при этом были совершенно обескровлены кинжальным огнем противника с замаскированных и укрепленных огневых позиций. Как теперь известно, эту глубоко эшелонированную оборону с использованием самых передовых для того времени инженерных сооружений и фортификационных приемов финны выстраивали и совершенствовали с конца 20-х годов. А тогда, перед началом и в первые недели "зимней войны", командование РККА имело весьма скудное представление о противнике и его методах обороны.
Что увидел генерал Баду
Сейчас появляется много оценочных, в том числе весьма субъективных публикаций о событиях того времени. Тем важнее разобраться и понять, с чем столкнулась за полтора года до большой войны наша армия, превосходившая финскую и числом, и вооружением.
То, что станут называть для краткости собирательным выражением "линия Маннергейма", к декабрю 1939 года представляло собой глубоко продуманную систему оборонительных укреплений практически на всем пространстве Карельского перешейка от западного берега Сестры до предместий Выборга. Главная оборонительная позиция состояла из предполья, основной полосы обороны, второй полосы обороны и тыловой долговременной оборонительной полосы. По мере приближения к Выборгу было устроено еще до шести полевых линий обороны.
Населенные пункты и перекрестки важнейших дорог представляли собой узлы сопротивления из 4-6 опорных пунктов. А в каждом из них - от трех до пяти долговременных огневых точек (ДОТ), как правило - не только с пулеметами, но и с артиллерией разного калибра. Тут же в большом количестве оборудовались ДЗОТы - заглубленные в землю огневые точки с использованием опорных и несущих конструкций из дерева. ДОТы и ДЗОТы соединялись ходами сообщения в рост человека, а со стороны противника были прикрыты многослойной и комбинированной системой противотанковых заграждений и препятствий для пехоты.
Широко использовались каменные и бетонные надолбы, рвы, эскарпы, лесные завалы, минные поля, замаскированные под рельеф фугасы. На самых танкоопасных участках перед ДОТами могло быть до 12 рядов бетонных надолбов и десятки полос колючей проволоки на деревянных и металлических кольях. Все препятствия были заранее пристреляны и покрывались перекрестным огнем с фронта и флангов.
Особо следует сказать о железобетонных ДОТах. Историки "зимней войны" утверждают, что они были двух периодов постройки: 1929-1937 и 1938-1939 годов. Те, что строились раньше, были рассчитаны, как правило, на два-три пулемета. В конце 30-х, с учетом появления более мощной артиллерии, эти огневые точки, где было возможно, укрепили - добавили бетона, гранитных валунов, более толстой броней прикрыли амбразуры.
ДОТы поздней постройки располагались преимущественно во второй полосе обороны. На их устройство, по признанию французского генерала Баду, финны ни поскупились. Военный инженер Баду прославился на строительстве неприступной, как казалось тогда, линии Мажино и был приглашен техническим советником к Маннергейму.
"Нигде в мире, - напишет он об увиденном, - природные условия не были так благоприятны для постройки укрепленных линий, как в Карелии. На этом узком месте между двумя водными пространствами - Ладожским озером и Финским заливом - непроходимые леса и громадные скалы… В граните с помощью взрывов были оборудованы пулеметные и орудийные гнезда, которым не страшны самые мощные авиабомбы. Там, где не хватало гранита, финны не пожалели железобетона".
В отличие от небольших по размеру ДОТов первой полосы, построенных в конце 20-х - начале 30-х, в 1938-1939 годах возводили уже настоящие мини-крепости с бронекуполами и бронеказематами на гарнизон от 40 до 100 человек. Стены и перекрытия из железобетона имели толщину от 1,5 до двух метров и могли выдерживать прямое попадание 203-мм снаряда. Такие ДОТы-крепости были искусно "привязаны" к рельефу местности и тщательно замаскированы от обычной разведки и разведки с воздуха. Нашим пехотинцам приходилось не единожды подниматься в атаку, проводить разведку боем, чтобы ценою своих жизней выявить и передать артиллеристам нужные координаты.
Бог войны о матушке-пехоте
По свидетельству участника тех событий Николая Алексеевича Пономаренко, который со своим 168-м артполком большой мощности оказался на Карельском перешейке лишь в конце декабря 1939 года, специальные бетонобойные снаряды к гаубицам 203-мм калибра разрешалось использовать только по приказу старших артиллерийских начальников. Иными словами, когда доподлинно установлено, что впереди наступающих - железобетонный ДОТ. А до этого его должна была найти и "расклевать", сняв земляную маскировку и гранитное прикрытие, артиллерия малого и среднего калибра.
"Не знаю, как в других стрелковых дивизиях, а в 90-й сд был заведен необычный порядок, - вспоминал на склоне лет Николай Пономаренко. - Перед наступлением пехоты командир батальона приходил ко мне - начальнику разведки артдивизиона большой мощности - и требовал, чтобы я выдал ему справку о том, что в полосе наступления его батальона железобетонных огневых точек нет, в противном случае наступления батальона не будет. Приходилось рисковать и всякий раз давать такую справку, думая про себя о том, что будет, если вдруг плохо провели разведку, а тогда… Особый отдел и так далее. Так что я дрожал, когда выдавал эту справку…
После одной из неудачных вылазок нашей пехоты командир стрелкового батальона, которому я накануне выдал справку о том, что в полосе его наступления ДОТов нет, пришел к нам и стал утверждать обратное, и указывал, где эта железобетонная точка на местности. Пришлось просить разрешения использовать бетонобойные снаряды для разрушения этой точки…".
Читаешь дальше и ничему уже не удивляешься: снаряды у нас берегли куда больше, чем людей.
"Пехота часто применяла бронещитки на лыжах, но на том участке, где я был, они ничего хорошего не принесли. Пехота выдвигалась за щитками к рубежу атаки, который был от ее исходных позиций примерно в 200 метрах. Щиток тяжелый, толкать его было тяжело, а главное - из-за него ничего не было видно. Там была щель для стрельбы и наблюдения, но пехотинцы все равно из-за него высовывались, чтобы осмотреться. Финским же стрелкам было очень легко целиться в верхний край щитка, они держали его на прицеле, и как только появлялась голова - бац, и готово. Поэтому даже когда пехота продвигалась за щитками, когда они доходили до рубежа атаки, наступать уже было некому…".
И снова Выборг, он же - Viipuri
Январь и первую неделю февраля 1940 года на выборгском направлении масштабных боевых действий Красная Армия не предпринимала - подтягивала резервы и собиралась с духом перед решительным штурмом. К северу и западу от Ладожского озера, где сплошной полосы укреплений, как на линии Маннергейма, не было, несколько наших стрелковых дивизий увязли в локальных боях, были окружены и с тяжелыми потерями прорывались назад - к своей же границе (об этом мы рассказывали в статье "За рекой Сестрою" - "РГ", 03.02.2010 г.).
А на Карельский перешеек в это время прибывало подкрепление изо всех военных округов СССР. К началу февраля подоспело и личное наставление от товарища Сталина. В отличие от шапкозакидательских агиток ноября-декабря 1939 года, зазвучали совсем иные ноты: "Направляемые вам дивизии и пополнения ни в коем случае не бросать сразу на фронт. Раньше, чем бросить их на фронт, Военный совет и штаб обязаны проверить их состояние, вооружение, снабжение, обмундирование, запасы, ликвидировать недостатки, разъяснить бойцам и комсоставу, что война в Финляндии есть серьезная война, резко отличающаяся от нашего осеннего похода в Польшу…".
10 февраля передовые части Красной Армии возобновили штурм финских укреплений на выборгском направлении, 11 февраля массированному артобстрелу и ударам с воздуха подверглись боевые позиции, аэродром и базы снабжения в районе самого Выборга, который на финских картах уже 20 лет именовался Viipuri. Перевес в живой силе и вооружениях, а также заметно скорректированная тактика ведения боевых действий в конечном счете обеспечили наступавшим долгожданное продвижение. Второго марта войска 7-й армии вышли на подступы к Выборгу с юга, а действующая справа 13-я армии теснила финнов к реке Вуокса.
Финское командование во главе с Маннергеймом уже ясно понимало, чем может обернуться для Суоми дальнейшее сопротивление превосходящим по силе советским войскам. В первых числах марта, когда на Карельском перешейке еще шли упорные бои, официальный Хельсинки начал срочные переговоры с Москвой в поисках перемирия. Соглашение, как уже сказано, было подписано 12 марта. А назавтра, в 15.15 по местному времени, с башни Выборгского замка был спущен финский флаг.
Они и мы перед судом истории
Еще через день, 14 марта, Маннергейм выступил с обращением к своей армии и народу. Я видел этот текст, отпечатанный в форме плаката, в экспозиции музея небольшого финского городка Керимяки, куда война по счастью не докатилась.
"Мы заключили мир, - есть там такие слова. - Мир жестокий, но необходимый…". Командующий благодарил за стойкость и мужество всех, кто защищал свою землю. И привел всего две цифры: за время боев уничтожено 1500 танков и 700 самолетов. О человеческих жертвах - ни с чужой, ни со своей стороны - ни слова. К такой статистике, даже если она в их пользу, финны никогда не прибегали. Убийство людей, какими бы целями его ни объясняли, не может быть поводом для самовозвышения.
- Маннергейм не поощрял грубой армейской пропаганды, - показывает мне финские и советские листовки той поры краевед из Керимяки Матти Ляхесмаа. - А ту, что задевала национальные чувства, отвергал решительно.
Чтобы как-то повлиять на маршала, особо рьяные контрпропагандисты с финской стороны пытались было демонстрировать советские агитки против самого Маннергейма. Вот обзывают его слугой российского императора Николая II и убийцей финских рабочих, намекая на события гражданской войны 1918 года. Вот маршала, словно Деда Мороза, тащат на санках в плен, а бетонные ДОТы и другие укрепления на "линии Маннергейма" именуют "гробами для финских солдат".
Но маршал не изменил себе и не поддался на дешевые "дразнилки", а упорно делал то, чему всю жизнь учился, и поступал, как велели долг военного и долг перед своей страной. Совсем не случайно в середине 1944 года, в самый драматичный для Суоми период Второй мировой войны, Карл Маннергейм, оставаясь Главнокомандующим финской армии, был избран президентом Финляндии.
А 60 лет спустя, в 2004-м, когда все главные оценки тем событиям были даны историей, его назвали величайшим финном всех времен. Через пять лет президент России Дмитрий Медведев, оказавшись в Хельсинки с официальным визитом, вместе с главой Финляндии Тарьей Халлонен возлагал цветы к памятнику Маннергейму.
Но еще более удивительное свидетельство, полагают историки, таится где-то в архивах Лубянки. В 44-м, когда Финляндия разорвала вынужденный союз с гитлеровской Германией и вышла из войны с СССР, новым соглашением о перемирии были предписаны к роспуску все военизированные организации Суоми, и в первую очередь - Suojeluskunta Yhdistus, более известная как "шюцкор" (охранные отряды - в переводе со шведского). Официально "шюцкор" был распущен 3 ноября 44-го, его форма и знамена уничтожались под контролем комиссии А.А.Жданова, а членов этой организации намеревались подвергнуть суду как военных преступников.
Утверждают, что в списке, поданном Сталину, под первым номером значился Маннергейм. Но Сталин красным карандашом написал: "НЕ ТРОГАТ". Касалось эта резолюция только маршала или всех зачисленных под знамена "шюцкор", легенда умалчивает. Но суд над "главными белофиннами" так и не состоялся.
Многие советские военачальники, прославившиеся в годы Великой Отечественной войны, набирались опыта в ходе зимних боев с Финляндией. В их числе: маршалы Советского Союза Леонид Говоров, Кирилл Мерецков, Василий Чуйков, Иван Якубовский, главный маршал авиации Александр Новиков, маршал артиллерии Николай Яковлев, генерал армии Дмитрий Лелюшенко, генерал-полковник авиации Тимофей Хрюкин.