Поделиться
Произведения писателя Сергея Трахименка известны и в России, и в Беларуси. Он - автор многих остросюжетных книг, сценариев фильмов, а еще - доктор юридических наук и профессор. Недавно Сергей Александрович отпраздновал свое 60-летие. На XVII Минской книжной выставке-ярмарке состоялась презентация его книги "Синдром выгорания".
- Прочитала в одном из ваших интервью о том, что вы начали печататься довольно поздно...
- В 28 лет я показал свой рассказ писателю из Новосибирска Василию Коньякову. Но только спустя десять лет случилась первая публикация. У меня хороший стаж "бодания" с издательствами, журналами, газетами - и в Москве, и в Новосибирске, и в Свердловске.
- То есть вначале вы завоевывали литературное пространство России?
- Да, еще в 1988 году издательство "Современник" взяло мой роман "Груз-200". Я уже думал, что все-таки обманул судьбу и пробился из провинции на столичный книжный рынок, но мне "помешало" произведение Сергея Каледина "Стройбат", опубликованное в "Новом мире". А в моем романе действие тоже происходило в стройбате, и издатели решили, что не стоит с "Новым миром" тягаться. В 88-м году моя повесть "По факту возгорания" вышла в сборнике издательства "Молодая гвардия", а в 1990-м я приехал в Минск. Пошел в журнал "Неман", где в отделе прозы работал Володя Жиженко, и предложил свой "Груз-200". Мне посоветовали не шокировать читателя и изменить название - оно стало звучать как "Груз небесный".
- А как вы попали в Беларусь?
- Мой дед - белорус, а в 1911 году он переехал в Сибирь. Отец в Великую Отечественную войну был на 2-м Белорусском фронте, участвовал в операции "Багратион", получил два ордена за форсирование Прони и Березины, чуть не попал под трибунал за форсирование Немана, под Белостоком подорвался на мине... Нас всех просто притягивало в Беларусь. Первый раз я навестил Минск в 1981-м, а спустя девять лет приехал сюда жить и работать. Когда впервые услышал белорусский язык, почувствовал, что понимаю его. Да и литераторская судьба моя в Беларуси складывалась удачнее, чем в России. Та повесть, которую отклонил "Наш современник", появилась в 1991 году в журнальном варианте в "Немане". Кстати, очень популярный был журнал, печатал интересные вещи.
- Вас обычно презентуют как писателя-детективщика...
- Как-то я спорил с молодыми литераторами, мыслящими рыночными категориями. Они говорят, писать нужно так, чтобы читатель твою книжку купил. Я полагаю, что писать нужно так, чтобы читатель твою книжку дочитал до конца. Традиционная русская раздумчивая проза теперь не воспринимается. Нужно переходить на другой ритм, а это уже ритм детектива.
- Благодаря "острому сюжету" вы попали в кино?
- В начале 90-х ходили ребятишки в клубных пиджаках, шейных платках, из карманов у них торчали пачки долларов, и они предлагали: "Если вы дадите забойный сценарий, мы профинансируем фильм". Я писал литературный сценарий, они переводили в режиссерский. А потом говорили, что денег нет. Но когда я стал известен в этой среде, мне предложили перейти в документалистику. Я очень удобный автор, особенно для "шпионской тематики": мне не нужен консультант, я сам могу в этой роли выступить. В 1995-м по моему сценарию на белорусском телевидении сняли фильм "Дело лейтенанта Приблагина", потом фильмы "Этьен", "Последний из группы "Джек", "Кент", "Спутники "Сатурна"... Сейчас я пытаюсь сделать фильм "Терновые венки Олимпа" о тренере Ромуальде Кныше. А в издательстве "Литература и искусство" скоро выйдет мой роман "Записки черного полковника". Очень хотелось описать великое противостояние разведок, которое начиналось в 50-х годах в Германии. Еще работаю над романом "Чаша Петри". Решил написать его в рамках псевдомонографии, но тоже с детективной интригой.
- Как удается совмещать научную работу с творческой?
- Когда книга "вызрела", ее можно написать за год. А вот роман "Синдром выгорания", за который я получил в 2008 году премию Союза писателей Беларуси "Золотой купидон" в номинации остросюжетной прозы, писал 10 лет. Линия следователя мне была понятна, а вот линия психиатра... Я собирал сведения о галлюцинациях, наблюдал за больными...
- А ведь писатель тоже не совсем обычный в психическом смысле человек. Многие говорят, что во время творчества у них доходит до галлюцинаций.
- Могу сказать совершенно точно: если писателю кто-то "диктует" или он видит "картинки", надо ехать к врачам. Тот транс, в который впадаешь, работая над текстом, ничего общего с галлюцинациями не имеет.