Поделиться
"Имидж России хуже, чем сама Россия, по крайней мере на Западе", - часто цитировали одного из российских политиков на прошедшем в Будапеште международном симпозиуме "Образ России с центрально-европейским акцентом" доброжелательно настроенные к нашей стране историки, журналисты и социологи бывших соцстран.
Цитировали и говорили по-русски, значит, искренне хотели понимания. Мало того, еще и пытались разобраться в причинах нашей "нефотогеничности". Рисовали на доске в большой университетской аудитории диаграммы и схемы, в процентах подсчитывали, сколько положительных и отрицательных заметок о России опубликовано в их странах. Россиянам на этом мероприятии, понятно, было не очень уютно. И не потому, что на форуме, который организовал Центр русистики Будапештского университета, собрались скрытые русофобы. Наоборот, мы интересны здешним ученым, может быть, даже больше, чем сами себе: они, к примеру, гораздо раньше, чем в России, задумались над феноменом Ельцина, выпустив книгу "Ельцин и ельцинщина" (попала в руки Руслану Хасбулатову, когда тот сидел в тюрьме). Другое дело, что всегда ощущаешь некоторую неловкость, когда тебе пытаются вежливо, но настойчиво объяснить, что ты "неправильный" и надо бы исправляться. Неловкость и за себя, и за учителей.
- О нас думали и думают, чего греха таить, плохо. Моя работа - читать западные книги о России, поэтому я знаю, о чем говорю, - заметил этот уклон присутствовавший на симпозиуме директор Института научной информации по общественным наукам РАН, академик Юрий Пивоваров. - С точки зрения Запада, мы девиантная страна, отсталая и варварская, даже тогда, когда были второй державой в мире. Мы грубые, жестокие, опасные, малокультурные и пьяные. И главное, мы враждебны или даже мистически враждебны. Ну что ж, мы сами это знаем и говорим - уровня самокритичности русских на это хватает. Россия - страна с неевропейской идентичностью, лишь с некоторыми вкраплениями европейскости. Но ждать от России, что она станет, с европейской точки зрения, хорошей, не стоит. Имидж России нельзя улучшить. Да, "новые русские" вылили на Европу море шампанского. Но не это определяет историю. Речь нужно вести не об улучшении, а о понимании России. Русофобские настроения, с этим трудно спорить, есть. Да, нас не любят. Но, во-первых, есть за что, а во-вторых, как конкурентов. Но главное, нас не любят и не понимают, как "иных". А мы действительно другие: мы и часть Европы, и не часть ее, в нас есть самостоятельность. И это не плохо и не хорошо, а факт нашей истории. На Западе сейчас в моде "концепция догоняющей модернизации": то есть кто-то ушел вперед, а место России исключительно в хвосте. Чушь! В России великая тысячелетняя культура, мы развиваемся собственным путем. Позвольте русским быть русскими. Впрочем, не только в Европе существует отрицательный миф о России, но и в России существует отрицательный миф о Европе. Не менее несправедливый.
Дюла Свак, директор Центра русистики Будапештского университета:
- Русофобия - это не что иное, как совокупность управляемых политическими и властными интересами стереотипов, представляющих все русское в отрицательном виде. То есть тот, кто критикует российское политическое устройство, не обязательно русофоб. Хотя, согласен, такая критика не способствует утверждению хорошего мнения о России в мире. "Плохой" имидж России укрепился в англосаксонских СМИ. По данным российских аналитических фирм, на первом месте здесь Newsday (США), на втором - The Financional Time, а "бронза" присвоена Steet Journal. Согласно российским исследованиям, в 500 изученных статьях наиболее часто к русским применяются слова "варварство", "насилие", "дикость", "брутальность" (точный перевод английского слова brutality - жестокость, безжалостность, зверство. - Прим. ред.).
Томаш Зарицки, заместитель директора Института общественных наук Варшавского университета:
- Наша зависимость от Запада - один из самых важных факторов, которые определяют то, как складывается имидж России в Польше. От него зависит большая часть всех стереотипов, касающихся России. Например, мы чувствуем комплекс неполноценности по отношению к Западу, поэтому в наших интересах доказать, что Россия еще более восточна, чем мы. Отсюда и этот образ России как неевропы, Азии. Впрочем, точно такая же схема работает в западных регионах Польши: там стремятся доказать, что Варшава - это Азия.
Впрочем, сама Россия не убеждена в своей европейской идентичности. Россию и Польшу разделяет отношение к коммунистическому прошлому: если для поляков режим этот исключительно одиозный, русские в этом вопросе не так однозначны. Для польской идентичности свойственна некая демонизация духовного пространства России: это особое знание о восточной духовной ценности, которое мы разделяем с русскими. Среди польской интеллигенции распространено мнение, что Россия - тоже жертва советского и имперского колониализма. Но существует также и страх, что представляя русских главной жертвой сталинизма, мы снимем ответственность с самого режима за то, что творилось. Гитлер и Сталин - явления разные, но общечеловеческий масштаб трагедий, ими вызванных, одинаков.
Любор Матейко, заведующий кафедрой русского языка и литературы Университета имени Комениуса, Братислава:
- Насколько я могу судить, в странах бывшего соцлагеря русских все еще воспринимают в следующей логике: русский - это большевик, большевик - это враг, значит, русский - это враг. Такой образ России связан с опытом центрально-европейских стран второй половины XX века. Он достаточно молод по сравнению с сильной русофильской традицией и основан на отождествлении русского народа со сталинским режимом. Такого смешения не позволяла себе даже словакская пропаганда во Вторую мировую войну, когда страна воевала на стороне Гитлера.
Петр Вагнер, исполнительный директор международного фонда "Вишеград":
- Наши люди безоговорочно уверены в том, что в 1945 году было освобождение, ни о какой оккупации речь не идет. Но вот наступил 1968 год. И людям, пережившим его, интересно, почему в современную российскую комиссию по противодействию фальсификации истории входит начальник генштаба. Они с напряжением воспринимают слова Путина о том, что "распад СССР - самая большая геополитическая катастрофа". В Центральной Европе до сих пор возлагают на Россию вину советского режима, даже если она может внятно объяснить свои шаги, в любом из них видят "рецидив коммунизма". Другое дело молодежь. Она политикой практически не интересуется. Если для меня хоккейный матч Чехословакия - СССР до сих пор имеет политическое значение, для дочери важно, что теннисист Кафельников - "красивый мальчик" (не уверен, знает ли она, из какой он страны).