Поделиться
В одном из ближайших номеров "РГ" опубликует только что подписанный президентом новый федеральный закон об энергосбережении и повышении энергоэффективности. Среди первоочередных мер - замена ламп накаливания на современную светотехнику.
Именно с этой целью под Санкт-Петербургом с участием госкорпорации "Роснано" и группы Онексим создается высокотехнологичное производство светодиодных чипов и осветительных систем. О том, какую роль здесь могут сыграть российские ученые, получившие опыт работы за рубежом, мы беседуем со специалистом в области наноэлектроники и фотоники Алексеем Ковшом.
Российская газета: Академик Алферов, у которого вы имели честь учиться, едва ли не первым заговорил о том, что лампочкам Ильича давно пора в отставку. И что на смену им должны прийти экономичные и безопасные светодиоды. Вы именно этим решили заняться и по той же причине возвращаетесь в Россию?
Алексей Ковш: Я не первый. Мои друзья и коллеги по цеху Максим Одноблюдов и Владислав Бугров, которые учились в той же, что и я, группе Жореса Ивановича Алферова при питерском Физтехе, уже целый год работают на родине. Теперь и я принял такое решение. О предыстории ваша газета недавно рассказала ("Вернись, Алеша!" - "РГ", 18.11.2009), поэтому в детали вдаваться не будем.
РГ: Прошел год, как вы получили поддержку "Роснано" и рекордный на тот момент бюджет - почти 3,5 миллиарда рублей. Что удалось за это время сделать?
Ковш: В июле зарегистрирована российская компания "Оптоган". Это должно было случиться раньше, но возникли сложности с одним из партнеров. Пришлось искать альтернативу и привлекать в проект нового соинвестора.
Стратегия сейчас такая: то, что нами придумано и разработано в одноименной фирме Optogan в Германии - в масштабах пилотно-промышленного производства, будет перенесено на российскую почву для организации массового производства. Потому что в полупроводниковой электронике, в оптоэлектронике, чтобы иметь низкую цену конечного продукта, нужно делать большой завод. Точно так же, как и в кремневой индустрии. Разработки самой светотехники пока ведем в Германии, однако сейчас формируется российское конструкторское бюро, но "Оптоган" сам светильники производить не будет, планируем наши модели передавать на контрактное производство, аутсорсинг, в регионы - в том числе в Якутию, откуда пришел наш новый инвестор.
РГ: А все, что связано с производством чипов и светодиодов, будет в Санкт-Петербурге?
Ковш: Да. И место уже определено - это свободная экономическая зона в районе Стрельни. Насколько я понимаю, это будет самый масштабный проект по созданию такого сложного высокотехнологичного завода с нуля.
РГ: На чем основана уверенность, что его продукция будет конкурентоспособна?
Ковш: Мы придумали свои технологические "фишки", которые позволяют на это рассчитывать. У других такого нет, и в этом наше конкурентное преимущество. Хотя в основе все те же гетеро-структуры, за которые академик Алферов получил Нобелевскую премию. То есть комбинации в рамках одного чипа, в рамках одного кристалла слоев с различным химическим составом.
РГ: Светодиодный чип - это то же самое, что и светодиод?
Ковш: Практически да. Чип - это кусочек твердого тела, выращенный на подложке из сапфира. А светодиод- это светодиодный чип, посаженный, скажем, на керамический носитель. Стоимость сапфировой подложки сейчас около 30 долларов. На такой подложке можно располагать до десяти тысяч чипов. Сюда последовательно напыляется несколько слоев из различных соединений нитрида галлия. Задача этих наслоений в том, чтобы электроны не перетекали беспрепятственно, а "застряли" в одном из слоев - так называемой квантовой яме - и понизили свою энергию. Этот переход энергии выделяется в свет - синий. Сверху вы намазываете, как масло на бутерброд, люминофор - фосфорное соединение, и этот люминофор под действием голубого света начинает излучать широкий спектр.
Лично я называю такого рода технологии квантово-механическим "лего". Подбирая параметры в этом конструкторе, мы управляем материалом на уровне нанометров, придавая ему определенные свойства. И главная наша задача в том, чтобы электрический ток, проходящий через маленький кристаллик, преобразовывался в свет полезного действия с максимальным КПД.
РГ: Полагаю, вы не единственные, кто научился таким "лего" манипулировать...
Ковш: Еще бы! Если бы мы были единственными, кто до этого додумался и сделал, мы стояли бы сейчас наравне с Google. Потому что объем светодиодной индустрии уже сейчас примерно тот же. Однако технологическое развитие идет параллельно во многих странах. Огромное количество исследовательских центров этим занимается. И множество компаний осваивают выпуск светодиодной техники. Поэтому сейчас идет настоящая патентная война между лидерами этого рынка.
РГ: А как получилось, что именно в команду молодых ученых из России вдруг поверили венчурные капиталисты и решили сюда вложиться?
Ковш: Я в тот момент не имел прямого отношения к операционному менеджменту в компании, и сама технология разрабатывалась моими друзьями. Но, как мог, помогал ребятам в стратегическом плане, был членом совета директоров. А если прямо на ваш вопрос, то известно, что венчурные капиталисты вкладывают деньги в пять позиций: это люди, люди, люди, рынок и технология.
РГ: Рекомендации и само имя столь известного человека, как академик Алферов, здесь могли как-то повлиять? Или инвесторы вникали исключительно в то, что вы реально предлагаете?
Ковш: Они, конечно, вникали. Ведь у нас тогда не было опыта в том, что принято называть start-ap. Мы были прежде всего учеными. Но уже тогда стремились формировать у себя четкое видение того, какой продукт хотим создать и в чем наша "фишка".
Естественно, имя и широкая мировая известность академика Алферова помогали привлечь внимание. Все-таки ученики нобелевского лауреата - человека, который в своем деле был пионером, его команда создала гетероструктуры. Понятно, что человечество развивалось и к этому всё шло бы, но он и его команда реально были впереди и оказались первыми, кто предложил саму идею спекания разнородных слоев в полупроводнике, а чуть позже продемонстрировал полупроводниковый лазер на этой основе. Нам это придавало уверенности, но, конечно, никакой не давало скидки в процессе получения венчурных денег. Жорес Иванович и сейчас очень внимательно следит за нашей деятельностью, мы часто общаемся.
РГ: А тот момент, когда вам удалось привлечь под свои идеи первые серьезные деньги, запомнился?
Ковш: Конечно! Я был тогда по делам "Иннолюм", где работал уже техническим директором, в Великобритании. С коллегой Даниилом Лившицем мы ехали из Глазго в Эдинбург. И в этот момент зазвонил телефон: Максим и Влад сообщали из Хельсинки, что перед ними уже подписанный инвестиционный договор на 300 тысяч евро.
РГ: Выходит, ваши первые деньги были из Финляндии?
Ковш: Да, потому что Optogan был создан сначала в Финляндии, при университете в Хельсинки. Максим и Влад там в это время работали, причем мотались из Петербурга- это был 2004 год. А до этого нам удалось получить там же несколько грантов.
РГ: То есть вы нащупали в Хельсинки пять лет назад тот самый инновационный пояс, который только сейчас пытаются создавать вокруг российских вузов и НИИ?
Ковш: Поначалу мы получили только доступ к университетскому оборудованию. К современной инфраструктуре, которая позволяла эти идеи попробовать. Начали экспериментировать, появились первые результаты - это работает, интересно, оформили патенты. А уже после всего этого подтянули первые венчурные деньги от финских фондов. Первая инвестиция, как я уже сказал, была совсем маленькая - 300 тысяч. Но именно с этого момента начал развиваться Optogan. Позже, в 2006 году, мы построили полную линейку производства светодиодов в немецком городе Дортмунде, на базе хай-тек-инкубатора.
РГ: Кто придумал название Optogan и что оно означает?
Ковш: Владислав Бугров. Но я горд тем, что это случилось на моей кухне, где был устроен мозговой штурм. В питерской "хрущевке" на улице Кубинская. А что означает? Opto - это и по-русски "опто", а Gan - нитрид галлия. На английском это можно услышать как "пушка". В данном случае оптическая. Мы надеемся, что сейчас она выстрелит.
РГ: Откуда такая уверенность?
Ковш: А есть ощущение, что мы оказались в нужное время на своем месте. Чтобы сделать успешную start-ap-компанию, важно предугадать волну, когда ее еще нет на поверхности. Потому что можно сделать какое-то абсолютно революционное открытие, и за счет этого запустить новый продукт - такое тоже бывает. А можно поймать какую-то технологию, но сделать это надо заранее, просчитывая ситуацию на рынке, когда конкуренция еще не велика. Потому что конкурентная среда в сфере высоких технологий просто сумасшедшая. Ключевые игроки вкладывают до 20 процентов своего бюджета в разработки.
Так вот еще пять лет назад об энергоэффективности, про которую сейчас много говорят, мы с Максимом Одноблюдовым и Владиславом Бугровым (а ребята уже тогда плотно занимались нитридом галлия) вели горячие споры и нащупывали свои ноу-хау. А сейчас они в буквальном смысле прижали меня к стенке: "Начинали вместе - давай, возвращайся".
РГ: И этого оказалось достаточно, чтобы оставить бизнес и топ-позицию в компании, которая сейчас является мировым лидером в производстве полупроводниковых лазеров на квантовых точках и у истоков которой вы стояли?
Ковш: Понимаете, там уже отлаженная машина, стабильный бизнес, мощные акционеры. И великолепная команда, в которой русские ученые становятся немецкими инженерами и управленцами. Наши уникальные лазеры на квантовых точках уже спасают человеческие жизни. Пока, правда, только в американских госпиталях, где используются для определенного рода оптической диагностики.
РГ: А в российском "Оптогане" вам есть куда расти?
Ковш: Да. Мы с Максимом и Владиславом верим в возможность построить за несколько лет компанию с внушительным оборотом. Это жутко захватывает. Диссертации писали, научные статьи писали, приглашенные доклады делали, start-ap-компании создавали, новую инновационную продукцию на мировые рынки выводили. Теперь хотим построить большую производственную компанию.
РГ: Это для чего важно? Для самоутверждения? Для того, чтобы материально обеспечить свою семью?
Ковш: Поверьте, тот факт, что наконец пришло время, когда ты можешь помочь своей стране с таким масштабным проектом - не последний. Но вы верно заметили, это не альтруизм. Мне интересно новое направление деятельности в уже знакомой сфере.Тем более, если понимаешь, как добиться поставленной цели. Есть уникальная технология, есть очень емкий рынок, есть возможность сформировать сильную команду, есть понимание бизнес-процессов хай-тек-индустрии, которые все же придется адаптировать к российской реальности. Есть доверие и поддержка акционеров - ты можешь все это соединять и реализовывать. Поэтому в "Оптогане" сейчас - активный набор персонала.
РГ: За кем охотитесь?
Ковш: Юрист, финансовый директор - такие позиции уже закрыты. Ищем конструкторов. Кризис - это по-своему уникальная возможность взять на работу лучших, что мы и делаем, не жалея времени на собеседования. Сейчас начали массовую агитацию наших одногруппников, которые живут и работают в хай-тек-компаниях за границей: ребята, надо возвращаться...
РГ: А как тут с самолюбием? Вы же не на первые роли их приглашаете...
Ковш: Мы предлагаем работу в команде. А работы, такое впечатление, хватит всем. И если все будет развиваться, как намечено, то лет через 10-15 молодые ребята из "Оптогана" встанут во главе крупных хай-тек-компаний. Почему с такой уверенностью говорю? Я три года жил на Тайване, где построили мощнейшую электронную промышленность. Почти все менеджерские позиции в тамошних компаниях - это тайваньцы, которые учились или работали за рубежом, а потом вернулись. У меня много друзей и знакомых среди китайцев в Кремниевой долине - и они тоже все больше и больше вовлекаются в свои национальные проекты.
Не сочтите за лесть, но мне импонирует то, что говорит президент Медведев. А вдруг и вправду так будет? Вдруг и в России всерьез захотят использовать то, чему мы научились, работая в хай-тек-индустрии за рубежом.