Поделиться
Московское гала Мендельсона в Доме музыки - первая часть российско-немецкого проекта, продолжение которого последует 24 ноября в Дюссельдорфе, где Московский камерный оркестр Musica Viva под руководством Александра Рудина выступит в знаменитом зале Роберта Шумана.
Нынешний год для всего музыкального мира проходит под знаком 200-летия немецкого композитора Феликса Мендельсона-Бартольди. Германия посвятила ему культурный Год, устраивая фестивали и концерты его музыки по всей стране.
Празднуют юбилей композитора-романтика и в России, и в Европе. В Нью-Йорке организовали проект мировых премьер, где прозвучали тринадцать из почти трехсот неопубликованных сочинений Мендельсона. В Москве еще в прошлом сезоне прозвучали мендельсоновские сочинения, которые можно назвать раритетами столичной афиши - оратория "Павел", ранние опусы - Симфония № 4 для струнного оркестра, Концерт для скрипки и струнного оркестра ре минор и другие. Наконец, к осени вызрел проект "Мендельсон-гала", инициированный российской и немецкой стороной. Вместе с камерным оркестром Musica Viva и Александром Рудиным департаменты культуры Москвы и Дюссельдорфа (город, чьим мюзик-директором Мендельсон состоял несколько лет) подготовили большую программу из инструментальной и духовной музыки Мендельсона.
Грустная ирония заключается в том, что для большинства людей в XIX столетии Мендельсон был наиболее востребованным композитором, удовлетворявшим вкусы самой разной аудитории. Сегодня же, несмотря на неизмеримые красоты своей музыки, элегантность стиля, безупречность инструментовки, живой, чувственный романтизм и глубину духовных проникновений, острота уникального дарования Мендельсона как будто стерлась. Сложившееся предубеждение в отношении общедоступности, плосковатой жизнерадостности его музыки снизило ранг композитора среди классиков. Однако сами музыканты отрицают такого рода заключения, а программы мендельсоновской музыки, звучащие чаще по случаю юбилея, открывают упоительные страницы его сочинений, буквально светящиеся каким-то пронзительным, над-солнечным светом, отсылая к почти ностальгическим переживаниям "утраченного рая", душевной гармонии, светлого волшебства.
Эта музыка "гармонии сфер" особенно близка музыкальному почерку Александра Рудина и оркестра Musica Viva, всегда стремящихся не просто интерпретировать, а высветить "кристалл" сочинения, воспроизвести его ясную форму. И в мендельсоновской музыке им удалось найти этот ее особый, высокий, даже идеалистический тон, ее устойчивую и одухотворенную структуру. В Октете для струнных Мендельсона пленяли и совершенно волшебные эффекты легчайшего шороха-пиццекато в Скерцо, подобные трепещущему воздуху от взмахов прозрачных крыльев эльфов из знаменитой музыки к "Сну в летнюю ночь", и нежное стремительное движение всех струнных в Аллегро с выведенными на поверхность Рудиным созерцательными "хоралами", и бурный крутящийся вихрь сложнейшей фуги в финале. Энергичный Скрипичный концерт ре минор, во второй раз в этом году исполненный Аленой Баевой с музыкантами Musica Viva, прозвучал с легкой, несколько моторной виртуозностью сольного смычка и богатой колористикой оркестра, не пожалевшего красок и пульсирующей динамики в воссоздании шутливого напора жизнерадостности опуса юного Мендельсона. В ином лике композитор предстал в своем "сокровенном" репертуаре - духовном.
Псалом № 42 Wie der Hirsch schreit ("Как лань желает к истокам воды") он написал на перевод Мартина Лютера, хотя дед его, философ Мозе Мендельсон тоже делал перевод Псалмов на немецкий. Разбитый на семь частей, в которых попеременно в воспевание Бога включались хор, сопрано и мужской квинтет, Псалом прозвучал с торжественностью и теплотой. Выразительное немецкое сопрано Сильвия Хамвази вступала в баховский по духу дуэт с гобоем, вела, как плач, речитатив "Унывает во мне душа моя". Хор Musica Viva, которому чуть не хватило дисциплины артикуляции, мгновениями проявлял настоящий романтический накал, возвращая Мендельсона в его родное лоно композитора-романтика. И этот трепет раннего, светлого романтизма, не омраченного расколом мечты и действительности, отразился во всем строе московского Мендельсон-гала.
Александр Рудин, виолончелист, дирижер, художественный руководитель Московского камерного оркестра Musica Viva, профессор Московской консерватории.
- Музыку Мендельсона играют меньше, чем она того заслуживает. Но кто вообще устанавливает все эти иерархии, ряды: композитор первого ряда, второго? Да, в музыке Мендельсона нет какой-то борьбы, агрессии, нет сумасшедшей повернутости сознания, нет ничего "жареного". Вообще в его облике нет ничего сенсационного, что в общепринятом мнении не соответствует "нормам" художника. У Мендельсона в жизни было все правильно, благополучно, а надо, чтобы все складывалось ужасно, самоубийственно. В этом смысле его творческий тип пересекается с Гайдном: благородство, искренность, красота. Мендельсон ничего не изобретает нового, не открывает Америки, но оказывается, что потом из его композиторских приемов вырастает многое - тот же Вагнер, например, который его терпеть не мог. Главное в его музыке - романтическая свежесть, открытость, искренность. Это то, что всегда востребовано человеческой душой.