Андрей Логинов: В той интенсивности, с какой мы меняем законы, я вижу пугающую тенденцию

Как сделать прозрачным механизм принятия законов? Об этом в интервью члену президиума Ассоциации юристов России Михаилу Барщевскому рассказал представитель правительства РФ в Государственной Думе Андрей Логинов.

Историк во власти

Михаил Барщевский: Ты обсуждаешь в Госдуме законопроекты и представляешь интересы правительства. Но ведь ты по образованию не юрист. Как ты стал разбираться в законах?

Андрей Логинов: Это как относиться к закону. Если бы я относился к нему исключительно как к продукту юридической техники, науки, то столкнулся бы с рядом объективных трудностей. Но в моем случае речь идет о работе механизмов взаимодействия правительства и парламента в процессе законотворческой деятельности. Здесь при общих базовых знаниях в юриспруденции на первое место выступают организационные и процедурные вопросы.

Барщевский: Другими словами, ты не считаешь себя юристом-экспертом в тех законопроектах, которые ты предлагаешь, ты здесь технолог их проведения?

Логинов: Да. Если бы я привносил в обсуждаемые вопросы особое мнение юриста-специалиста, поверь, процесс был бы моментально запутан, а я был бы уволен через полгода после того, как меня назначили.

Барщевский: Насколько я знаю, ты у нас единственный историк во власти.

Логинов: Громов Алексей Алексеевич заканчивал исторический факультет. Но историков действительно мало, особенно в исполнительной власти.

Барщевский: Может, и беды наши из-за того, что нет историков во власти. Историю не знаем. А когда началась твоя государственная служба?

Логинов: Еще в советское время я работал советником по линии ЦК КПСС в Афганистане, затем в Верховном Совете СССР. Первым местом госслужбы в современной России стал аппарат правительства Гайдара, после - министерство топлива и энергетики, в котором я возглавил управление, отвечающее за взаимодействие с законодательными органами власти и политическими партиями.

Решение принято. Но как?

Барщевский: Как ты считаешь, почему Дума уже много лет проваливает все законопроекты о лоббизме?

Логинов: Депутатам не нужна была ясность и прозрачность в механизме принятия решений. Для чего нужно легитимизировать практику лоббизма? Для того, чтобы раскрыть обществу условия, в которых законодатели принимают то или иное решение. С одной стороны, при узаконенном лоббизме реализуется право граждан на доведение своей позиции до избранной ими законодательной представительной власти. А с другой - обнародуется, кто в процессе передачи этих интересов граждан или каких-то общественных и коммерческих структур принимает участие. К сожалению, у нас сложилось мнение, что закон о лоббизме - это закон, который откроет какие-то "черные дыры". На самом деле главная задача любого закона - это внесение ясности, четкости и прозрачности.

Барщевский: И сбалансированности разных интересов. Я думаю, без принятия закона о лоббизме говорить о борьбе с коррупцией в высших эшелонах властями, просто бессмысленно. Потому что пока не станет прозрачным и прописанным в законе механизм принятия решений исполнительной и законодательной властями, остаются всевозможные коррупционные пути для их решения за деньги. Скажи, пожалуйста, где принимаются решения, на пленарном заседании или на совете Думы?

Логинов: Объективно, после того как одна из фракций получила конституционное большинство, на пленарных заседаниях в Государственной Думе, как правило, проводится подготовленное в рамках регламента решение. Первый, особенно второй, третий созывы были временем ярких ристалищ. Тогда многое зависело от убедительности аргументов, выдвинутых в зале. Сейчас это уже редкость. Как правило, фракция "Единая Россия", как и все остальные фракции, выходит на пленарное заседание с готовой позицией по тому или иному вопросу. Обсуждение превращается в формальность, словесное оформление. Не вижу в этом ничего плохого и антидемократического. Это просто переход на иную качественную ступень. Я прочитал у одного философа интересное наблюдение: "Истинная демократия работает до тех пор, когда всех граждан можно собрать на рыночной площади".

Барщевский: Скажи, пожалуйста, а почему ты сам никогда не занимался политикой?

Логинов: Потому что сильно был погружен в сопровождение разных политических процессов, их изучение, анализ, и т.д. Для меня политика - абсолютно отстраненное явление. Не может профессиональный этнограф превратиться в члена одного из изучаемых им племен.

Барщевский: Как ты считаешь, экспертиза законопроектов Ассоциацией юристов России была бы полезна?

Логинов: Я большой сторонник профессиональной экспертизы. Тем более такой потенциально сильной организации, как АЮР. Но следует иметь в виду, что у нас до 90 процентов рассматриваемых законопроектов идут на отклонение, а наиболее интересная работа начинается при подготовке ко второму чтению, когда идет оттачивание тех или иных формулировок. Дьявол кроется в деталях, которые могут исказить все до неузнаваемости. Здесь Ассоциация юристов сыграла бы важную роль, поскольку в ней объединены теоретики и практики самых разных отраслей права и направлений юридической науки.

Личное время

Барщевский: Твое творчество никак не связано с твоей работой. О чем ты пишешь книги?

Логинов: Темы, о которых я пишу, вертятся вокруг цивилизационного направления в гуманитарных дисциплинах. Это своего рода попытка охарактеризовать и сравнивать между собой исторические явления, процессы и судьбы по кластерам цивилизационных признаков и факторов.

Барщевский: А какой исторический период тебя больше интересует?

Логинов: Меня интересует период, когда вызревали те тенденции и тренды, которые оказывают влияние на сегодняшнее время. В отдельных сюжетах это уходит в Древнерусское государство и в Византийскую империю. Тебе-то, как знатоку римского права, прекрасно понятно, что такое Древний Рим для правовой науки. А я могу сказать, что для европейской западной философии греческие философы поставили практически все вопросы, вокруг которых вся европейская философия вертелась и продолжает вертеться. Все было сформулировано на площадях Милета, Самоса, Афин и т.д. Поэтому, как историка, меня завораживает эта связь явлений, идей, событий глубокой древности с сегодняшним днем.

Барщевский: Тебе не кажется, что историей увлекаются либо те, кто не нашел себя в сегодняшней жизни, либо те, кому она глубоко противна? К первой категории ты явно не относишься. Ты работаешь в правительстве, выступаешь в Думе, но живешь ты своими историческими книгами.

Логинов: Я не хочу это применять к себе, но в увлечении историей, безусловно, просматриваются определенные элементы эскапизма, как психологического явления. В наши дни миллионы людей увлечены реконструкцией исторических событий, баталий, ситуаций. Очевидно, в этом есть признаки определенной социальной гармонии. Почему люди уходят в историю? Просто, если все люди, все как один, успешные и неуспешные, начнут активно вмешиваться в течение современной жизни, стремиться к ее улучшению, мы придем к хаосу. Менять мир надо осторожно! Да, кстати, то же законодательство... В той интенсивности, с какой мы меняем законы, я тоже вижу какую-то пугающую тенденцию. Мы с гордостью докладываем, что за весеннюю сессию приняли свыше 220 законов...

Барщевский: Скажи, пожалуйста, когда началось твое увлечение яхтами?

Логинов: Это случилось в 90-е годы, мы вместе с Котенковым, с Сенкевичем ездили в Таганрог, где проводилась традиционная регата. Ну и постепенно я в это втянулся. Хотя еще до этого, выезжая на отдых, я всегда старался потренироваться на парусниках.

Барщевский: Насколько я знаю, ты практически каждый отпуск проводишь на яхте.

Логинов: Я являюсь первым вице-президентом Всероссийской федерации парусного спорта и президентом Федерации Московской области. Положение обязывает.

Барщевский: Какой-то бермудский треугольник получается у тебя. Один угол - чисто чиновничья работа. Второй угол - это парусный спорт. И третий угол - это такая высокая философско-историческая наука. Как ты не путаешься в этих трех углах?

Логинов: Главное - не утонуть! А если серьезно, для меня это формула внутренней гармонии.