Поделиться
В российском кинопрокате - "Сумасшедшая помощь" Бориса Хлебникова, фильм о маленьком человеке в большом городе. Столичные зрители опять примут все на свой счет. И ошибутся: это об остальном человечестве тоже. Им расскажут, как человек из Белоруссии приехал в Москву на заработки. Там его в первые же минуты избили, ограбили, и единственным субъектом, кто захотел ему помочь и сделать счастливым, оказался сумасшедший. Он безумен в форме легкой, но небезопасной. Страшно?
Давно замечено, что гнетущим кино делает вовсе не предмет, о котором рассказ. Единственное, что может сделать кино "чернухой", - равнодушие автора. Если автору все равно, о чем снимать, если к героям он относится как энтомолог, изучающий жука на булавке.
"Сумасшедшая помощь" Бориса Хлебникова выдает в нем человека, чья "душа уязвлена стала". И сочувствие удивительным образом переплавляет чернуху в искусство.
Хлебникова мы узнали сначала в паре с Алексеем Попогребским, когда вышел их "Коктебель", потом в самостоятельном "Свободном плаваньи". И стало ясно, что этих людей интересуют маленькие истории с большим смыслом. Чрезвычайно редкое и потому ценное качество. "Маленький человек" - классический герой русской литературы. Но мы все вышли из его шинели. Потомков гоголевского "маленького человека" теперь зовут красивым заграничным словом "аутсайдеры".
В кино подсказки, как правило, пропускаешь мимо ушей. Хлебников с подсказки начинает свой новый фильм о маленьких аутсайдерах. Вот спит хряк - самозабвенно, не ведая тревог. Его будят и ведут. Через минуту истошный визг возвестит конец его бедовой жизни. А вот спит человек - самозабвенно, сладко. Через пару минут он окажется без денег и ботинок в чужом городе, где нет людей, а есть только московских окон негасимый свет. Кадр, где герой пораженно смотрит на это марсианское безлюдное перемигивание, по-моему, мог бы войти в киноклассику. Окна живут самостоятельной хаотичной жизнью, и я не знаю более сильного образа, в котором город отделился бы от человека. Это вариант "бунта машин", только на бытовом повседневном уровне.
Почему нам это надо смотреть - всегда загадка. Но словно теплая рука сожмет ваше сердце и не отпустит до конца. До странного, сюжетно неубедительного, но душевно неизбежного конца, который сыграет роль катарсиса.
Умом понимаешь, как это все страшно - этот концентрат определенного качества жизни, которое грозит стать доминирующим. Страшно, что по этой непреложной логике единственным по-настоящему опасным существом в таком мире оказывается представитель власти - тоже обезумевшей. Участковый уполномоченный просто проследует мимо и между делом оставит за собой труп. И ясно, что это - лишь будничный эпизод, рутина.
У маленького аутсайдера больше нет защиты. И помощи ему ждать неоткуда. Если помощь и придет - она будет сумасшедшей. Ее надо тоже бояться.
Автор улавливает дуновения общественных тенденций и облекает их в плоть и кровь живых артистов. Артисты у данного автора поразительны. Он находит где-то в Кемерово артиста Евгения Сытого, и тот становится абсолютным воплощением типичного героя нашего времени. Того, что умеет только есть и спать. А так - добрый, отзывчивый, охотно принимающий ту форму, какую ему придадут. Хлебников прав: за внешне неподвижным лицом этого артиста можно наблюдать часами. Вот его герой ловит механическим захватом мягкие игрушки в магазинной рублевыжималке. Мы можем не видеть судьбу игрушки - все драмы отражены на его лице. Надежда: сейчас ухвачу! И отчаяние: опять сорвалось!
К этому артисту, у которого органика зашкаливает, Хлебников придает питерского Сергея Дрейдена с его старомодной мхатовской театральностью. И в борьбе противоречий рождается такая истина, что мороз по коже.
А к этим двоим он подсаживает Анну Михалкову, которая стала актрисой прямо-таки грандиозного таланта. В ней интуиция без берегов, в ней органика невероятная, ей достаточно просто сидеть в кадре - и это, как море или облака, тоже можно наблюдать часами. Вся задача инженеровой дочки - приносить отцу жареных кур и канючить, чтобы ел таблетки. Но - просверкнула жизнь и судьба: "есть женщины в наших селеньях..."
Интересно, что российское кино вдруг востребовало безумцев. Раз, другой, третий - уже закономерность, прозревание некоей тенденции. Уроды из "Груза-200". Фрики из "Свободного плаванья". Смурной "Петя по дороге в царствие небесное". Массовое помешательство на почве чуда - в "Чуде". Обитатели "Палаты N 6". Теперь инженер с его сумасшедшей помощью. Эти герои уже неспособны ни управлять своим временем, ни тем более двигать время вперед. Они способны только толочь воду в ступе и друг друга. Время сходит с ума и в уме, похоже, больше не нуждается. Городские огни мигают бессистемно, как кнопки взбесившего компьютера у Кларка и Кубрика...
Ну а расспрашивать художника, что и о чем он сотворил, совершенно бесполезно. Он все равно ответит, что просто хотел снять в главной роли артиста N, а все остальное уж так получилось.