Валерий Фокин: Я боюсь, что под лозунгом "Надо выживать!" в творческом плане в театре многое погибнет

У культуры как отрасли экономики есть специфическая особенность - объективные критерии качества продукции здесь отсутствуют. И, тем не менее, разве можно ли представить современную культуру без партнерства с бизнесом? Вопрос риторический. Но почему тогда существует устойчивое мнение, что период "вкладывания" в российскую культуру бизнесменами прошел или он на самом закате? Этот и другие вопросы об экономике театра РБГ задала всемирно известному театральному режиссеру, художественному руководителю московского Центра имени Мейерхольда и петербургского Александринского театра Валерию Фокину.

- Валерий Владимирович, как переживают кризис Александринка и Центр  Мейерхольда? Что в целом сегодня наиболее болезненно в отечественном театре?

- Разные формы театра кризис воспринимает по-разному. Скажем, такая форма, как центр Мейерхольда, переживает легче. Потому что мы привыкли сами зарабатывать деньги. Но при этом всегда старались быть не коммерческой площадкой, а экспериментальной, сохранить свою художественную идею. Мы когда в ноль выходим - это уже победа. Поэтому мы кризис и не ощущаем. А вот в части института спонсорства,  который был существенной составляющей нашей экономики, кризис ощутим.

- Сильно изменилось настроение спонсоров?

- Конечно. Они уже не спешат помочь, к примеру, в проведении фестивалей. Они либо выжидают, либо говорят откровенно: извините, у нас сейчас денег нет. И потом, у нас в стране никогда не было делом престижа вкладывать деньги в культуру. У нас спонсорство - чистое меценатство. Человек просто отрывает от себя что-то и отдает. Надо, чтобы бизнес ощутил экономическую выгоду, а потом он войдет во вкус. У нас этого ничего нет.

- У людей, которые могут вкладывать деньги, нет мотивации?

- У них нет возможностей. Нужен закон о спонсорстве, а его нет. Еще до кризиса я разговаривал с серьезными обеспеченными людьми, они мне всегда говорили откровенно: если бы был закон, мы бы знали, что будет налоговая льгота, как на Западе, дали бы любые деньги.

Я помню, работал в Японии в конце 80-х, случайно оказался на заседании муниципального совета Токио, где решали вопрос о строительстве нового театра. Представителей двух компаний просто обязали спонсировать строительство. Я очень удивился, что они без звука согласились. А позже мне объяснили, что это для них большая честь, потому что по закону им полагаются большие льготы, помимо этого везде напишут, что они давали деньги на строительство театра.

- Возвращаясь к кризису… Александринскому театру грех жаловаться на свое положение?

- Бюджет Александринки - один из самых лучших среди театров России, все-таки театру 250 лет, у него мемориальное здание. Помощь государства здесь всегда должна быть главной. И это совершенно правильно. Потому что репертуарный театр вообще без поддержки государства выжить не сможет. А мы имеем 30 процентов сокращение бюджета театров в этом году, а в 2010 ожидается и того больше. И это настоящий удар. Те театры, которые привыкли жить только за счет бюджета, сейчас в шоке. Репертуарные театры сегодня могут просто позакрываться. Практика показывает, что если руководство города или региона не желает чтобы там был театр, то его и не будет. Поэтому с этой стороны я воспринимаю кризис с большой опаской и тревогой. Поскольку вижу симптомы у чиновников всевозможных ведомств, все списать на кризис. Они так и говорят: как вам не стыдно напоминать о деньгах, когда в стране экономические трудности. Репертуарные театры впали в какую-то растерянность и начинают двигаться в сторону развлечений. Даже известнейшие театры занимаются скрытой коммерцией, делают аншлаг любой ценой: спектакли с двумя медийными актерскими лицами и двумя табуретками вместо декораций. Я очень боюсь, что  под лозунгом "Надо выживать!" в творческом плане  в театре многое погибнет. Это не просто перегибы, это очень серьезные вывихи, которые ломают модель репертуарного театра, который и без того ослаблен.

- Чем?

- Прежде всего, тем, что мы не провели театральной реформы, сторонником которой я был всегда. Как все было? После театрального эксперимента в 80-х годах и отмены цензуры, театры получили некоторую экономическую свободу. Потом мы как-то пережили трудные 90-е… И вот в начале 2000-х, в более-менее стабильный период и надо было браться за реформы. Потому что в большинстве театров у нас  творчески ничего не происходит, они мертвые. У нас нет контрактной системы, мы не можем никого уволить, актер может находиться в штате до своего конца. Мы не сделали запас социальной защиты, при которой можно было человека уволить, дать ему какое-то пособие, позаботиться о нем. Но реформы не проведены, мы упустили время. Я чувствую, что 2010-й год будет очень тяжелым. И все рассказы про то, что мы прошли самые сложные периоды - это все чепуха. От того, как мы проживем следующий год, будет зависеть наше дальнейшее положение.

- Но кризис - это еще и возможность пересмотреть свои взгляды на жизнь…

- Да, любая кризисная ситуация имеет свои положительные стороны, она мобилизует, дает возможность поменять режим жизни. Можно позволить себе долгие репетиционные процессы, побольше работать с молодежью. Это хороший момент для эксперимента. Минимализм в искусстве иногда дает неожиданный результат. Оформление наших спектаклей масштабное и технически очень сложное. Мы будем перестраиваться, безусловно, теперь будет меньше спектаклей.

- Отечественный театр живет за счет госдотаций, за рубежом  - по большей части за счет билетов и меценатов. В четырех обанкротившихся оперных домах Италии введено внешнее управление. У нас до этого нее дойдет?

- Я опять могу сослаться на несостоявшуюся реформу, в ней была идея того, что иногда из трех-четырех плохих театров можно было сделать один хороший. Такие примеры были в истории нашего театра. Другое дело, что у нас сегодня театров мало: на душу населения по потреблению меньше чем в Австрии.  И поэтому, если в каком-то городе провинциальном, даже плохой театр один, но его надо оставить и помочь выжить.

- Считается, что люди ходят в театр, когда очень хорошо или очень плохо. У нас до состояния, когда человек должен выбирать между покупкой продуктов и  билетов в театр, дело не дошло. Каков сегодня градус зрительского интереса к театру?

- Дело в том, что мы специфическая страна, у нас невероятная генетическая любовь к театру. Мне кажется, что сейчас, в период кризиса, хорошо бы делать детские спектакли. Ставить программную классику и другие произведения. Сейчас самое время вырастить новое поколение театралов. Потому что, страшное дело, нынешняя публика воспитана на сериалах.  Еще пять лет назад артисты стеснялись мне говорить, что они снимаются, а сейчас смело: иду сниматься в сериале. Это сегодня стало частью культуры.

-  В одном из своих интервью вы сказали, что "сегодня  мы потеряли руководителей театров, из театра ушла ответственность". Каковы перспективы стать хорошим управленцем у молодых людей, недавних выпускников вузов? Или хороший менеджер в театре - это исключительно опыт?

- В театре без практики и опыта никуда. Просто по цифрам, планам и бизнес-проектам ничего не сделаешь. Театр - это сообщество самолюбий. Нужно знать особенности характеров и психологии и стариков, и молодых, их амбиции. Этому в институте не научишься. Но то, что сегодня нужно возвращать уникальные театральные профессии, которые исчезают: к примеру, помощник режиссера, заведующий труппой, это однозначно. Поэтому институты должны готовить новых управленцев, в театр должны приходить современные технологии и методы управления.

-  Актерское руководство в театре - тенденция последних лет. Как Вам кажется, какие получились менеджеры из известных актеров, возглавивших театры?

- Хороший вопрос. Должность художественного руководителя уникальна. С одной стороны, он - художественный лидер, с другой - обязательно должен обладать менеджерскими способностями. Такие примеры были в нашем русском театре: Немирович-Данченко - выдающийся режиссер и директор театра. Но людей, способных выстраивать стратегию развития театра, и быть при этом творческой личностью, крайне мало. Художественное руководство требует невероятной социальной ответственности. Нужно отвечать не только за свой спектакль, но и за весь театр. В театре бывают кризисы, бывают подъемы. И чтобы все это пережить, надо иметь чувство ответственности. К сожалению, у нынешних молодых руководителей этого чувство мало. Сегодня приоритет директорских театров. Директора все время жалуются, что они никак не могут найти главного режиссера. Начинаешь им советовать кого-то, а после узнаешь, что этому человеку даже не позвонили. А почему?  Потому что на самом  деле никто не нужен был директору, он ни с кем не хочет власть делить. Он хочет оставаться хозяином, приглашать режиссеров на постановки, роли распределять. Это чистой воды немецкая интендантская школа, но в России репертуарный театр всегда основывался на художественной идее. А ее может дать творческий человек. Театру нужно больше художественных руководителей, которые обладают современным мышлением.

- Так актеры-руководители справляются с этой миссией?

- У Евгения Миронова в театре Наций неплохо получается. Он собрал вокруг себя хорошую команду. И у него есть желание сделать что-то новое.

Из великих примеров: Кирилл Лавров, Михаил Ульянов: как они держали свои театры, они были настоящими художественными руководителями.…

Юрий Петрович Любимов, дай Бог ему здоровья! Актер, ставший выдающимся режиссером и руководителем своего театра.

- Кризис рано или поздно закончится. Какие изменения ожидает театр, можно ли будет вернуться к вопросу реформ?

-  Только когда стабилизируется обстановка. Но без театральной реформы мы никуда не двинемся из хаоса, в котором находимся сейчас. Нам нужно выработать четкую систему, создать поле конкуренции и распределить приоритеты: где государство участвует, а где нет. И конечно, нужно вводить контрактную систему.

Интервью публикуется на сайте в полной версии