Поделиться
В его трудовой книжке всего одна запись: "московская городская клиническая онкологическая больница N 62".
Главным врачом больницы в 1990 году его не назначили: избрал на эту должность коллектив. Назначать-то как раз не хотели. По всем советским параметрам Анатолий Махсон на такой пост не подходил: беспартийный, сорока лет не исполнилось, всего-навсего кандидат медицинских наук. Да и что фамилия, что отчество никак такой должности "не соответствовали".
Но коллектив проявил упорство. Я была на том собрании, когда решался вопрос - кому возглавить больницу, которая к тому времени была на грани закрытия, и нужно было поднимать ее. У представителя "сверху" была кандидатура на пост главного. Отвергли. А "своему" дали напутствие: ни в коем случае не бросать хирургию, обязательно оперировать.
Прошло двадцать лет. Когда на прошлой неделе была в 62-й, врачи, медсестры, санитарки мне сообщали: "У нас 15-го июня юбилей". Как будто юбилей не Толи Махсона, а всей больницы, всех ее сотрудников.
На "Толю", думаю, имею право: знакомы давным-давно. Знала его удивительных родителей, тоже врачей, которые познакомились на фронте. Уже после войны судьба занесла военврачей в подмосковное Петрово-Дальнее. Здесь бывшим фронтовикам дали служебное жилье. Здесь Толин отец Нахим Евсеевич разработал и проводил свои первые уникальные органо-сохранные операции на конечностях, пораженных опухолями. Здесь работала окулистом Толина мама - Бронислава Абрамовна. А Толю многие сотрудники больницы помнят мальчишкой, гоняющим на велосипеде.
Он не сразу пошел по стопам родителей. Даже целый год ходил на подготовительные курсы в авиационный институт. А потом все-таки поступил в первый мед. Но тяга к технике осталась. Когда мы еще лишь что-то слышали о компьютерах, Толя в полуподвале дома, в котором жил, оборудовал себе кабинет и гордостью этого кабинета был огромный компьютер. Уже будучи кандидатом медицинских наук, успешным хирургом, Анатолий поступил в МВТУ имени Баумана, получил диплом инженера по медицинской технике. Может, потому сотрудники 62-й на "ты" с компьютерами?
Когда в 1972 году Анатолий пришел хирургом в 62-ю, больница, рассчитанная на 700 коек, была неплохой. Но годы брали свое. Медицинская техника развивалась, менялось оснащение лечебных учреждений, а 62-я осталась как бы на задворках. К девяностому году оказалась в настолько плачевном состоянии, что из нее хотели сделать хоспис.
29 января 1990 года Анатолий пришел в больницу уже не просто хирургом - главным врачом... На улице - сильнейший мороз, а котельная больницы перестала подавать тепло. В палатах холод. Стали думать об эвакуации пациентов. Но удалось котельную запустить. Маленькая, вовсе не медицинская, однако все же победа. Ее могло бы и не быть, если бы не плечо коллектива - все объединились в стремлении сделать свою больницу современной, привлекательной и для тех, кто в ней работает, а, главное, для тех, кто в ней лечится.
Мне не раз доводилось слышать от здешних сотрудников, что они гордятся тем, что работают именно тут. И дело не в том, что построено три жилых дома для работников - очень многие приезжают сюда из Москвы. Приезжают рано утром, уезжают... Сколько часов длится рабочий день, здесь определить сложно. Хирург не может уйти домой, если он с утра прооперировал пациента, а у того к вечеру поднялась температура. Есть дежурные врачи? Есть, конечно. На них можно положиться? Безусловно. Но для тех, кто в 62-й, медицина - это как душа. Это навсегда. Это без деления на часы и дни.
Вот воскресный день. К подъезду хирургического корпуса подкатывается автомобиль. За рулем человек в джинсах и клетчатой рубашке. Пациенты, гуляющие в чудном парке, который окружает больницу, обращают внимание на то, что машину подпустили к самому подъезду, человека в джинсах встречают как-то по особенному. Они не знают, что это и есть главный врач - профессор, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ, ученый, хирург, который свои новаторские идеи в онкологии представлял на многих международных форумах в Европе и США.
Зачем приехал в воскресенье в больницу? Не умеет организовать свою работу так, чтобы нормально отдыхать? Анатолий Нахимович не приемлет мои вопросы. Они ему не понятны. Потому как, помните, медицина - это как душа. Это на всю жизнь. И для него очень, очень, очень важно, чтобы так же воспринимали врачевание все, кто трудится рядом. Онкологические больные отличаются от тех, кто страдает иными, даже более тяжелыми заболеваниями. Диагноз "рак" все-таки многие воспринимают как приговор. В 62-й - и это очень заметно, нет атмосферы беды. Даже внешне больница больше на санаторий похожа, чем на раковый корпус. Здесь настрой на выздоровление. Два штатных психотерапевта, конечно, помогают созданию такой атмосферы. Но они, как правило, помогают самым тяжелым.
- Атмосферу оптимизма, доброты создает весь коллектив. Не только врачи, медсестры, нянечки - все, кто у нас работает, - Анатолий Нахимович любит говорить о "своих", считает их сплошь самыми лучшими, самыми добрыми.
После того как он несколько раз произнес "доброта", "добрые", спросила:
- Ты считаешь, что медик обязательно должен быть добрым?
- Вообще-то не только медик. Классик считал, что человечество спасет красота. По-моему, именно доброта. Многие наши беды, убежден, и болезни тоже, от того, что так много зла. Японцы, когда входят в лифт, обязательно здороваются. Потому они долгожители, хотя условия их проживания не лучшие, хотя они очень много работают. А злой медик - и вовсе нонсенс.
Я была знакома с удивительным российским педиатром Домбровской. Так вот она однажды мне сказала: "У врача, который прикасается к ребенку, обязательно должны быть теплые руки". Но вот я день назад стала невольным свидетелем того, как к Александру Бурлакову, уникальному специалисту по пластической онкохирургии, заведующему одним из хирургических отделений, пришла сорокалетняя москвичка с запущенным раком молочной железы.
Девять месяцев назад ей был поставлен диагноз, предложена срочная операция. Вместо этого дама девять месяцев собирала в Интернете и в глянцевых журналах всяческую информацию, лечилась водкой, смешанной с маслом, прочими снадобьями. В кабинет Бурлакова она вошла с объемистой папкой этой самой информации и рецептами этих снадобий. Ее грудь уже не была похожа на грудь. Александр Сергеевич сказал даме, что операция нужна срочно. Она не слышала и не слушала его. Она почти сорок минут терзала его вопросами и разговорами о том, что прочла, о том, как лечили подругу и так далее. Когда она пошла по четвертому кругу "своих наблюдений", я лично готова была ее убить. А Александр Сергеевич терпеливо слушал, снова и снова объяснял необходимость срочной операции. А за дверями кабинета сидела очередь пришедших к нему на консультацию. Когда дама, наконец, вышла, я призналась Бурлакову в своих ощущениях. Он мне сказал: "Она несчастный человек - все сроки упущены, и ей вряд ли уже можно помочь".
- Таких случаев, к сожалению, много, - соглашается Махсон. - Мы все говорим, говорим о санпросвете, но его нет. И люди пытаются лечиться по Интернету, по рекламе, идущей на радио, телевидении, в газетах и журналах. Страшное дело! А Бурлаков прав! Медик обязан уметь слушать и слушать.
- И болеть с каждым больным, и умирать с каждым умирающим?
- Не надо утрировать. Одна из наших нынешних бед - утрата милосердия. Даже в медицине. Вот раньше медсестер правильно называли: сестры милосердия. И если милосердие уходит из медицины, тут никакие самые современные, самые высокие технологии никого не спасут.
Мы говорим о высоких технологиях в онкологии. Раковых больных становится все больше. В одной Москве каждый год 30 тысяч человек попадает в раковые ряды. Однако считается, что в России их значительно меньше, чем, например, в США. Там 450-480 больных на 100 тысяч населения. В России - около 330-350.
- Это потому, что россияне живут меньше и просто не доживают до своего рака? - спрашиваю я. - Хотя от злокачественных новообразований страдают и совсем молодые, страдают дети, особенно заболеваниями крови, лимфогрануломотозом...
- Ты права и насчет продолжительности жизни, и насчет детей, - отвечает Анатолий Нахимович. - Потому так важно, чтобы в онкологии использовались все самые современные виды помощи - и операции, и химиотерапия, и лучевое лечение. У нас проводятся все принятые в мировой практике методы хирургического лечения, лазерная деструкция, фотодинамическая терапия. Видеохирургические операции позволяют без обширных разрезов заметно снизить травматичность вмешательства. Часто лечение включает реконструктивно-пластические операции для восстановления функции органов и коррекции косметических дефектов. Например, больным раком гортани часто сохраняют голос.
- Заведующий третьей хирургией Михаил Юрьевич Щупак - твой, кстати, племянник - познакомил меня с Виталием Сергеевичем Гороховым - тем самым инженером-электронщиком, которому вы коллективно провели уникальную операцию по поводу рака грудины. Познакомил накануне выписки Горохова из больницы. Называю полностью имя, диагноз с его, пациента, согласия.
- Ты еще назвала Михаила Юрьевича, как мне показалось с упреком, что он мой племянник. А у нас поощряются родственные связи. Здесь работали мои родители. Здесь работает моя жена Валюша - заведует компьютерной томографией. Да, Миша - сын моей родной сестры, но он очень даже неплохой хирург и компьютерный знаток. У моего заместителя - уникального онкохирурга профессора Николая Павловича Забазного в больнице трудятся дочь, зять, племянник. Есть и другие династии. Разве это плохо? А Горохов, операция, которую ему провели, действительно случай уникальный. В общей сложности операция длилась восемь часов. Бригады менялись. Оперировали я, Николай Павлович Забазный и Александр Сергеевич Бурлаков, еще три хирурга ассистировали. Потому что надо было не только удалить пораженную опухолью грудину. Нужны были пересадка тканей для "заплат", создание искусственного каркаса... Саше досталось более всех - каркас "внедрял" в грудину именно он. Именно он разработал и применяет "пластмассовые детали", которые так необходимы при проведении органосохранных операций.
- Если не ошибаюсь, такие операции начались у вас в 1975 году...
- Не ошибаешься. Эти операции необходимы. Без них не может быть современной онкологии. Дело не только в косметических дефектах. Скажем, после удаления молочной железы женщина, конечно, чувствует себя некомфортно. Пластику железы делают давно. И чем дальше развивается помощь больным со злокачественными опухолями, тем острее проблемы внедрения органосохранных методов лечения. Саркома ноги, руки. Как было раньше? Ампутация. Человек спасен? Да! Ему комфортно жить? Нет. Мало удалить опухоль, продлить жизнь, надо обеспечить ее качество. Иначе... Не должно быть иначе!
Не стану вдаваться в подробности эндопротезирования, в подробности того, как изменился прогноз для пациентов с появлением возможности использования собственных тканей, костей для пересадки. Вот отделение, которое возглавляет Бурлаков, называется "4-я хирургия". А на самом-то деле это отделение реконструктивной и пластической онкологии. В учебниках, в списке медицинских специальностей таковой не значится. Хотя сомнений в ее необходимости нет. Нас очень поддерживает руководитель Департамента здравоохранения Москвы Андрей Петрович Сельцовский.
- Мы оснащены на уровне лучших мировых стандартов, - продолжает Махсон. - Это помогло разработать систему органосохранных операций при опухолях грудины, ног, рук, таза. А теперь еще - пластика при опухолях головы. Я говорил, что часто удается сохранить голос после удаления гортани. Елена Николаевна Новожилова на днях защищает докторскую диссертацию на эту тему. Вот слайд, который она продемонстрирует.
Анатолий Нахимович показывает мне этот самый слайд: на нем хор пациентов, которым удалена гортань. Может, ошибаюсь, но мне кажется, он вызовет в зале защиты улыбки и аплодисменты. А Бурлаков неделю назад уже докторскую защитил - на "ура" прошло его сообщение о применении в онкологии реконструктивных и пластических методов. Пока в городской больнице N 62 пять докторов наук. К концу года скорее всего их будет восемь. Кроме Бурлакова и Новожиловой готов к защите докторской заместитель главного по лечебной работе Андрей Соколов.
- Толя, мы не отвлеклись от юбилейной темы?
- Не отвлеклись. Бюджет нашей больницы на нынешний год перевалил за миллиард рублей. Это на 13 процентов больше, чем бюджет прошлого года. Значит, городские власти, Департамент здравоохранения понимают: не должно медицинское учреждение страдать от кризиса. Пропускная способность больницы увеличилась почти в три раза. Прежде мы лечили 5,5 тысячи больных в год. Теперь почти 15 тысяч. Операций делали 1800, теперь более 7000. В том числе и уникальных... Пока у нас девять операционных. Скоро к ним прибавится еще три: для лапораскопических, урологических операций, для малоинвазивных вмешательств под контролем ультразвука...
- Расхвалился...
- Просто не люблю, когда раковый диагноз до сих пор считают приговором. Мой отец еще в 1976 году, когда были совсем иные возможности, оперировал 24-летнего пациента по поводу кондросаркомы бедренной кости. Этот человек последние 15 лет живет в Греции. Три дня назад он звонил. Приедет, как он сказал, показаться нам: не доверяет греческим специалистам и периодически наведывается в нашу больницу. Проблем со здоровьем у него нет. И таких бывших раковых пациентов много. А юбилей... Хорошо, что за все свои 60 лет я ни разу не поменял место работы.
Михаил Давыдов, президент Академии медицинских наук, директор Российского онкологического научного центра имени Блохина, Академик РАН и РАМН:
- Анатолий Махсон - один из лучших представителей онкологической службы страны. Анатолий - прекрасный хирург, замечательный организатор. Удивительно талантливый, тактичный человек, вобравший в себя все лучшие мужские качества. Он надежен и доброжелателен и в работе, и в общении с людьми, и в семье.
Сергей Рогов, директор Института США и Канады, член-корреспондент РАН:
- Стараюсь с врачами иметь как можно меньше дел. Но в последнее время врачи занимаются мною. Я не специалист в области медицины. Хотя представление об уровне медицинской помощи в США, в Европе у меня есть. И есть основания говорить, что наше здравоохранение до этого уровня не дотягивает. Однако бывают счастливые исключения. Московская онкологическая больница N 62 - это просто оазис доброты, заботы и, главное - высочайшего качества диагностики и лечения. Говорю об этом не понаслышке - был пациентом 62-й. Здесь во всем настоящий мировой уровень. Представляю, каких огромных усилий стоит это Анатолию Нахимовичу. В день юбилея желаю ему самому крепкого здоровья. И надеюсь, что сам буду как можно реже пользоваться услугами его замечательного коллектива.