Поделиться
Оперетту считают уходящей натурой. Ее вытесняет мюзикл. Она требует от актеров дефицитных качеств. Об этом шла речь на международном конгрессе по музыкальному театру в Екатеринбурге. Там работает лучший в России театр этого жанра, и у него уже разработан рецепт излечения жанра.
На конгресс приехали люди из музыкальных театров России и зарубежья. Оказалось, оперетту играют и в Северске, и в Новоуральске, и в Магадане. Театр открыл гостям свою сцену и закулисье. Показал новые работы - эпический мюзикл "Екатерина Великая", "Свадьбу Кречинского" - дань памяти, которую худрук театра Кирилл Стрежнев отдал своему учителю, петербургскому режиссеру Владимиру Воробьеву, "Силиконовую дуру", получившую "Золотую маску", и "Графиню Марицу", которую вместе с нашими актерами сыграли звезды Будапештской оперетты.
Откровением стали мастер-классы - они дали разгадку феномена этого театра: актеры поют классику и джаз, отлично танцуют, пластичны, играют без штампов. Эту комплексную систему воспитания актера разработали в Свердловской музкомедии и в Театральном институте, где ученики Кирилла Стрежнева поют Генделя, играют мюзикл, занимаются хореографической и джазовой подготовкой. В "джэм-студии" театра звезды разных поколений показывают бродвейский класс пения. Они участвуют и в занятиях "Эксцентрик-балета" Сергея Смирнова - тренаж постоянный, обязательный.
Юрий Димитрин, драматург (Санкт-Петербург):
- То, что я увидел, подавляет: где, в каком театре России есть что-либо подобное? Такого комплекса, такой системы нет нигде. Оказывается, в Екатеринбурге есть мощная фабрика, которая переворачивает всю принятую у нас систему подготовки актеров и дает специалистов высшего класса! Я - драматург, могу не знать всех тонкостей актерских профессий, но я, честно говоря, в восхищении.
Юрий Александров, режиссер (Санкт-Петербург):
- Мне тут коллега сказал: давай мы своих тоже поставим к станку - пусть гнутся! Я отвечаю: так они же не будут гнуться! Даже в приказном порядке гнуться не станут! Такое может возникнуть, только когда все интересно и талантливо организовано.
С другой стороны, ясно, что чем больше эта талантливая команда будет набирать силу, тем больше будет водораздел между опереттой и мюзиклом. И это правильно. Такая тенденция есть и у нас в Мариинском театре. Там были академические вокалисты Киняев, Ковалева, Штоколов, Богачева и была группа молодых ребят, которые от них кардинально отличались. А сегодня это просто два мира: солисты театра - и ребята из Академии молодых певцов, с которыми я ставил "Нос" Шостаковича. Не было бы академии, не было бы "Носа". Вот и Александр Пантыкин сказал то же самое: не было бы в Свердловском театре этих новых ребят, не было бы и его мюзикла "Силиконовая дура". Людям, воспитанным на принципах консерваторского обучения, такое сыграть сложно.
Вскоре я должен возглавить кафедру актерского мастерства Петербургской консерватории и с ужасом думаю, как под впечатлением от увиденного здесь буду разговаривать с противниками любых перемен. Но для развития музыкального театра в России важно понять, кто и как достиг наивысших результатов. Свердловский театр показал нам эту перспективу. Это процесс азартный и завораживающий. В этом городе создалась уникальная ситуация: есть блестящий педагог джазового вокала Елена Захарова, она сумела сделать из вокалистов - ансамбль. Я увидел замечательный рок-балет. И понял, в каком направлении развивается этот театр. Понимаю, что у него возникнут проблемы: рано или поздно эти ребята захотят своего мира. И, возможно, когда театру построят новое здание, появятся два театра: оперетты и мюзикла. Это как раз то, к чему сейчас стремится и Московская оперетта. Именно здесь выход из тупика.
Дмитрий Белов, режиссер (Москва):
- Когда-то опера и оперетта звучали по радио. Есть фото: забитая людьми площадь, и с грузовика поют Кругликова и Лемешев. Эти времена прошли. Мы живем в новой аудиовизуальной среде. Работая на московских мюзиклах, я понял: молодые люди приходят на кастинг, потому что хотят стать телезвездами. А на телеэкранах - эстрадный вокал, и выросли поколения, на нем воспитанные. Это замечательно, что в Свердловском театре смогли объединить под одной крышей стилистически разные коллективы так, что каждый спектакль становится явлением. Я считаю, что образование надо поворачивать в сторону мюзикла. А театрам - формировать единую эстетическую платформу. Мы с Еленой Захаровой поставили в Екатеринбурге мюзикл "Фигаро" - у нас все поют в одной манере, чего я не мог добиться в московских постановках "Нотр-Дам" и "Ромео и Джульетта". Там и слышать не хотели о музыкальном руководстве, которое привело бы певцов к некоему единому знаменателю.
В наш жанр приходят из консерваторий те, кто не смог уехать на Запад. Жанр довольствуется остатками. Я люблю оперетту, но только когда Сильва поет настоящим полным голосом.
Марина Чистякова, критик, заместитель начальника видеостудии Большого театра:
- Я считаю мюзикл "Фигаро" хорошим спектаклем. Театр понял: это один из путей, необходимых современной сцене. Белов правильно ставит вопрос: здесь это делается - почему не делается в стране? Боюсь, это мало где возможно: Екатеринбург - город с большими традициями воспитания музыкальных кадров. Но, слушая Белова, я испытала тревогу за судьбу оперетты. Мюзикл - мюзиклом, а оперетта должна жить. И у меня вопрос к Кириллу Стрежневу: мы видели очень интересный спектакль "Екатерина Великая" - в нем заняты и ребята из джазовой студии, и артисты другого поколения, воспитанные в традиционном духе. Это сделано здорово: когда эмоциональный поток от молодой Маши Виненковой передается опытной Нине Шамбер с ее "государственным" голосом. Но как обстоят дела с классикой? Как соприкасаются две эти ветви жанра?
Кирилл Стрежнев, режиссер (Екатеринбург):
- Оперетта основана на академическом вокале, и мы строим репертуар так, чтобы вокалисты были заняты. Но мы стараемся и не ставить эту перегородку: не хочется делить наш дом на две половинки. ХХ век подарил миру так называемые миксы: симфоджаз, рок-джаз - много разных, казалось бы, несоединимых союзов. Поэтому в театре работают джазовая студия, "Эксцентрик-балет", ансамбль народных инструментов "Изумруд", детская студия - все они вносят свой вклад. Этот союз разных коллективов побуждает к новым идеям и режиссеров - возникают решения непривычные, экспериментальные. Что касается подготовки актеров, то в Екатеринбурге есть для этого база: Уральская консерватория, Театральный институт подарили театру много замечательных актеров.
Нора Потапова, профессор Петербургской консерватории:
- Да, надо развивать джазовое и микрофонное пение, учить актеров пластике - методика, которую показал нам театр и от чего я в восторге. Я много езжу по стране, но такого мастер-класса не видела. Мы советуем директорам театров вводить подобные уроки, но актеры не ходят: мол, вокал сбивается. В Петербургской консерватории преподают танец и движение, но не в таком объеме и не в таком единстве с музыкальным материалом, как здесь. И все же опасность остается: уходит классический вокал. Это проблема номер один.
Сергей Дрезнин, композитор (Франция):
- Когда приходит к пациенту врач, он должен понять, где болит. Задача конгресса - хотя бы назвать проблемы: может, они попадут в печать. Ведь мы же видим боль и кровь, которые таятся за фасадами замечательных спектаклей! Одна из проблем: авторские права и их дороговизна. Купить произведение для маленьких театров стало невозможно. А скоро такое и с Кальманом будет! Еще проблема - отсутствие мастерской мюзиклов. Мюзиклы нужно уметь писать. В Нью-Йорке есть мастерская, которая бесплатно работает круглый год.
Меня поразило отсутствие в репертуаре российских театров австрийской, немецкой, английской, американской музыкальной классики. В мире оперетта Роберта Штольца "У белого коня" на 4-м месте по популярности, а в России ее не знают. Говорят об информационном вакууме. А есть среди собравшихся представитель театра, на веб-сайте которого были бы выложены фрагменты спектаклей? Нет? А эта практика давно принята в мире!
Анри Майер, интендант Лейпцигской оперы (Германия):
- Я более 30 лет занимаюсь опереттой и мюзиклом, и мне приятно увидеть, что в России эти жанры развиваются. Что мне особенно понравилось в Свердловском театре - это дружественная атмосфера. Оркестр аплодирует актерам - такое не везде увидишь. Люди делают общее дело, любят его, и это позволяет добиться такого высокого качества спектаклей. Я убежден, что "Екатерина Великая" может иметь успех в Европе. Вопреки мнению некоторых российских критиков я нахожу интересным как раз эклектический характер музыки. Европейский зритель очень ценит такое собрание в одном спектакле разных стилей. Сергей Дрезнин потому и стал одним из немногих современных русских композиторов, признанных на Западе, что его музыка интернациональна. Во многих музыкальных спектаклях нет качественной драматургии. "Екатерина Великая" выгодно отличается и в этом отношении: это цельное произведение. И я еще раз убедился, какую важную роль в России играет искусство и на каком отличном уровне его умеют здесь делать.
Геннадий Чихачев, режиссер (Москва):
- Творческий рывок Свердловского театра музкомедии - результат умелой работы директора. Это не власть поворачивается лицом к культуре. Это Михаил Сафронов умеет с ней общаться. Если в каждом городе будет свой Сафронов, все с театрами будет хорошо. Но вот нас здесь призывали обратить внимание на Островского как на материал для музыкального театра. Мы в нашем театре давно занимаемся Островским, создали с композитором Кулыгиным трилогию: "Женитьба Бальзаминова", "Без вины виноватые", "Бесприданница". И вот, оказывается, критик об этом не знает. Говорят, критики не могут доехать до Иркутска. Скажу больше: они не могут доехать даже до нашего театра в одном из московских районов. В Екатеринбурге работает школа молодого критика. В Москве такой нет. И с критиками, которые понимали бы музыкальные жанры, просто беда.
Конечно, воспитание актеров требует перестройки.Теперь я увидел: в Екатеринбурге все для этого есть. А знаете, что происходит в Москве? Ко мне пришла на прослушивание девушка, учившаяся у педагога с отличной репутацией. Но пением издаваемые ею звуки назвать нельзя: она в тональность не попадает! Оказалось, этот педагог ведет в РАТИ два курса: бюджетный и платный! И вот результат. Может, пришла пора говорить о корпоративной этике? Ведь педагоги перестали дорожить своим именем.
Александр Колесников, критик (Москва):
- Ладно бы "платный" человек плохо пел сам. Хуже другое: когда его отвергнут театры, то, обладая дипломом, он идет преподавать! И учит других петь так, как поет сам.
Кирилл Стрежнев:
- Я противник платной формы обучения. Приезжая на ярмарку вокалистов Галины Вишневской, человек ведь не говорит, что окончил платное отделение. У него консерваторский диплом. И то, что он не может петь, - удар по репутации учебного заведения и его мастеров. А я не хочу, чтобы говорили: "И это чудовище воспитал Стрежнев?!".
Послесловие автора
Эта проблема тоже становится все более острой. Деньги стали главным "творческим критерием" на эстраде, ТВ и радио. Заплати - и ты станешь звездой. Мы слушаем музыку, написанную дилетантами и продвинутую в массовый обиход. Видим певиц, для которых место на экранах купили их папы, мужья или любовники. И подрастают поколения зрителей, которые это любительство принимают за искусство. Участники конгресса поддержали предложение Галины Вишневской ввести в дипломах указание: окончил платное отделение. Это станет настораживающим сигналом для тех, кто заинтересован в качестве своего искусства.