Поделиться
Граждане все активнее учатся защищать свои права в суде. Если не брать во внимание тех, для кого судиться - смысл жизни, то мы медленно, но верно движемся к правовому государству.
О трудностях и преградах на этом пути - наша беседа с председателем Кемеровского областного суда Александром Дороховым.
"Российская газета": Александр Александрович, известно, что число кузбассовцев, обращающихся в суд, растет. А интересно - каких дел сейчас больше?
Александр Дорохов: Это дела корыстной направленности (кражи, грабежи, разбои), насильственные преступления против личности (умышленные убийства, 90 процентов которых происходит на бытовой почве), причинение вреда здоровью. Больше стало дел, касающихся нарушений правил безопасности дорожного движения. И стабильно высок уровень преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков.
РГ: Если 90 процентов насильственных преступлений совершается на бытовой почве, то становилось ли их меньше в годы борьбы с пьянством?
Дорохов: На бытовой почве - да. А по иным мотивам - из корыстных побуждений, в процессе совершения разбойных нападений - здесь борьба с пьянством никак не повлияла. Что же касается ужесточения законодательных мер, опыт показывает: они дают лишь кратковременный эффект. Потом, как правило, наступает рост преступности. Хотя по поводу смертной казни у меня своя позиция. Я считаю, что рановато ввели на нее мораторий. После этого возросло количество дел, связанных с серийными убийствами, и, соответственно, приговоров о пожизненном заключении.
РГ: Может, "реклама" срабатывает? Все эти фильмы про маньяков…
Дорохов: Конечно, это влияет. Вот, например, одно дело из Прокопьевска. Подросток смотрел ночью "ужастик", а потом пошел и убил родственницу, спящую в соседней комнате. И не смог объяснить своих действий. Проверили - человек вполне вменяемый.
Вообще структура преступности с начала 90-х годов сильно изменилась. Организованная преступность с четкой структурой, внутренним кодексом, распорядком - абсолютно новое явление, вызванное социальными причинами, нестабильностью в обществе, а не недостатками законодательства. Подросло поколение, которое начинало с банального рыночного рэкета. Сейчас их стало меньше, но они гораздо организованнее, умнее, расчетливее.
Совершенно новый для нас вид преступлений - в области компьютерных технологий, в сфере банковских услуг. Несколько дел мы рассматриваем по финансовым пирамидам. Хотя я считаю, что их время ушло. Как позади и всплеск преступлений по уклонению от уплаты налогов: бизнес стал другим, он не видит смысла в дополнительном риске. Настает время преступлений в сфере высоких технологий. Урон, который они могут нанести государству, крайне серьезен.
РГ: Организованной преступности не обойтись без надежной "крыши"…
Дорохов: Да, процент должностных преступлений увеличился. В частности, среди работников милиции - превышение должностных полномочий, злоупотребление служебным положением. Есть случаи, когда представители старшего офицерского состава, выполняя чисто коммерческий заказ, без санкции суда прослушивают телефонные разговоры граждан. Основной мотив подобных дел - корыстный. При этом собственная служба безопасности ГУВД работает хорошо, и его руководство ведет себя в этих вопросах жестко. Фактов, когда милиционер, совершивший преступление, вдруг оказывается уволенным из органов накануне, больше нет.
РГ: Насколько сложны судебные процессы по экономическим преступлениям?
Дорохов: Сейчас на подходе дела, касающиеся незаконной разработки недр (так называемые "черные копатели"). И здесь приходится иногда применять аналогию закона, к каждой конкретной ситуации какую-то норму подтягивать.
Главная сложность в том, что судьи - не специалисты в экономике, банковском деле. И приходится привлекать экспертов. Помню, когда с 1986-го по 1988-й год рассматривал дело по проектному институту, у меня было 13 экспертов-проектировщиков. И пять тонн вещественных доказательств. Я начал разбираться в сути вопроса только месяца через два. Так что наша работа требует разносторонних знаний.
РГ: Специфика дел как-то влияет на сроки их рассмотрения?
Дорохов: Пятая часть всех жалоб, поступивших в Европейский суд, - из России. Граждане жалуются на неисполнение судебного решения, и Европейский суд вину за это возлагает на суды, а не на приставов. Поступают жалобы и из Кузбасса. Сейчас рассматриваются те, что поступили в 2001, 2002 году… Они касаются возмещения вреда здоровью на производстве, утраты трудоспособности. Как правило, при этом возникает много споров и проводится масса экспертиз, в результате чего дело принимает затяжной характер. Сейчас в области есть проблемы с проведением экспертизы. Некоторые ее виды наше бюро раньше 2011 года провести не сможет, потому что минюст сократил количество экспертов. А с 1 августа у нас, например, не проводится геномная, генотипическая экспертиза - по определению отцовства. Дел таких много, а финансирование по препаратам прекращено, хоть затраты на это и минимальны. И приходится обращаться в соседние регионы.
Что касается Европейского суда, то подход к России у него явно тенденциозный. В той же Швейцарии процесс о разделе имущества между супругами может длиться больше семи лет. В Америке, если судья решил, что дело будет рассматриваться через восемь месяцев, это даже не обсуждается. У нас же по срокам самое жесткое законодательство. А особо сложные дела, например, возмещение вреда здоровью, трудовые споры, должны рассматриваться незамедлительно. При этом уровень законопослушности наших граждан таков, что некоторых в суд приходится с милицией доставлять…
В то же время, чтобы прекратить поток жалоб в Европейский суд, Верховным судом РФ разработан и внесен в Госдуму закон о компенсации гражданам морального и материального вреда в связи с затягиванием сроков рассмотрения дел. Закон должен заработать с 1 января 2010 года. Тогда мы будем рассматривать такие жалобы и взыскивать средства.
РГ: Что делать гражданам, куда обращаться в случае некорректного поведения судей?
Дорохов: Жалобы нам пишут. Мы ведем прием граждан, проводим проверки, и если факты подтверждаются, пишем представление в квалификационную коллегию судей. Буквально вчера ее решением были прекращены полномочия судьи Беловского суда. В связи с недостойным поведением в салоне самолета. А мировой судья Промышленновского района понесла наказание за то, что учинила скандал в сельском магазине. Требования к судьям жесткие, они должны себя хорошо вести не только в зале суда.
РГ: А бывают ли случаи, когда под сомнение ставится квалификация судьи?
Дорохов: Конечно. В прошлом году, например, мы досрочно прекратили полномочия двух судей Новокузнецкого районного суда. Это было связано с взрывами на шахтах. Тогда суд не приостановил их работу, хотя это было крайне необходимо, и произошла трагедия. Мы потом эти решения отменили.
Для судей с 20-летним стажем досрочное прекращение полномочий - это потеря статуса, пожизненного содержания, неприкосновенности и других льгот и привилегий.
РГ: Видимо, отбор кандидатов на должность судьи довольно жесткий?
Дорохов: Кроме того, что кандидаты и их близкие родственники проходят проверку по линии МВД, ФСБ, прокуратуры, налоговой инспекции, таможни, службы судебных приставов, кое-где, например, в Приморском крае, используют тестирование на детекторе лжи. Предполагается, что и у нас в областном суде в штате должен быть психолог, правда, пока с помещением проблема. Но сначала кандидат в судьи должен сдать экзамен. Это первое "сито" отбора. Затем - квалификационная коллегия. А поскольку кандидат претендует на место в конкретном суде, его председатель лично участвует в отборе.
Конкретно на судей нигде не учат, но сейчас уже разработана специальная программа, согласно которой судья, пройдя назначение, в первый год будет только обучаться: полгода в академии правосудия в Москве, а еще полгода, как говорится, у станка. И только потом ему разрешат вести дела самостоятельно. Если государство сможет это финансово обеспечить, хорошо.
Однако, несмотря на льготы и привилегии, желающих быть судьями не так уж много. Ведь, например, в Центральном суде Новокузнецка нагрузка на одного работника в месяц - 56 гражданских дел. За полгода восемь судей там рассмотрели 6 тысяч гражданских дел. А в целом весь судейский корпус Кузбасса (примерно 550 человек) рассматривает в год около 400 тысяч дел всех категорий. Отсюда и стрессы, и нервные срывы. В этом году в регионе умерло двое судей, можно сказать, прямо на рабочем месте.
РГ: Закон и справедливость: совпадают ли сегодня эти понятия?
Дорохов: Наша судебная система с точки зрения гарантий, я считаю, одна из самых эффективных. Она многоступенчатая (мировая юстиция, федеральные суды - районные и городские, областной и Верховный). И каждая инстанция проверяет законность и обоснованность решения, принятого нижестоящей. Это позволяет исправлять судебные ошибки. И предусматривает ответственность за заведомо незаконные решения. Например, когда имущество находится в Москве, а дело рассматривается в Кемерове. Была у нас целая волна корпоративных дел, связанных с рейдерскими захватами, и как раз сейчас мы рассматриваем уголовное дело в отношении бывшего судьи Ленинского районного суда, который был в этом замешан.
Законность и справедливость судебных решений часто не совпадают. Например, в Осинниках была убита девушка, дело расследовали лет пять, потом еще года три рассматривали, было два обвинительных приговора со сроками по 10 лет. А в итоге вынесли оправдательный приговор. По закону. Дело загубили органы предварительного расследования, собравшие доказательства, которые нельзя было использовать.
В идеале то, что суд освободили от функций обвинения и защиты, замечательно. Но у нас в результате государственное обвинение оказалось менее готовым к новым условиям, чем защита, поднаторевшая в боях за хлеб насущный. И часто обвинение проигрывает дела. Таким образом, боясь нарушить права подследственных и заключенных, мы ослабляем защиту прав потерпевших.
РГ: Насколько суд сегодня независим?
Дорохов: Нас называют третьей властью (вслед за законодательной и исполнительной), но мы - особая ветвь власти, решения которой обязательны для двух других. В связи с тем, что судебная система финансируется из федерального бюджета, нам в принципе запрещено какую-либо помощь принимать от местных властей. Федеральные суды независимы в финансовом, организационном плане. Лишь мировых судей утверждает на должность областной совет. Но, поскольку жить в обществе и совсем ни от кого не зависеть невозможно, давление мы испытываем в любом случае. Если не прямое, то косвенное. Как было, к примеру, в случае с Кузнецким цементным заводом.
С другой стороны, беседуя с молодыми судьями, я всегда повторяю: "Вы можете чего-то не знать, опыт приходит с годами, но нельзя быть людьми равнодушными, я уж не говорю грубыми и хамоватыми". Если нет сопереживания, нет попыток себя представить в той или иной ситуации на месте того или иного человека, - это профнепригодность.