Поделиться
Западный мюзикл шел к нам дозированно. Сначала явились шедевры уровня "Моей прекрасной леди", "Оливера!" и "Человека из Ламанчи!" - они изумляли храбростью в освоении литературной классики и легко привились в наших театрах. Это был штучный товар.
Легко привились и современные западные оперетты и водевили, именовавшиеся мюзиклами, но вполне традиционные - типа "Хелло, Долли!". Были мюзиклы, ориентированные на штучный талант - "Смешная девчонка", придуманная для Барбры Стрейзанд, "Виктор/Виктория" с Джули Эндрюс, "Кабаре", созданное гением жанра Бобом Фоссом с Лайзой Миннелли в главной роли. Это было серьезно. Высший эшелон жанра. Он, казалось, открывал дверь в новое театрально-киношное пространство.
Но потом пошел американский "мэйнстрим", правда, качественный: "Кошки", "Призрак оперы", "Иисус Христос - суперзвезда" и "Эвита" Уэббера, "Продюсеры" Мела Брукса, "Mamma mia!" на музыку ABBA... Там были интересные музыкальные номера, были традиционные для мюзикла яркость и лихость, по ним снимались неплохие киноверсии, но при встрече с ними в театре возникало разочарование: реальность отдавала голой механикой и была скуднее ожиданий.
Московская премьера обошедшего мир мюзикла Алана Менкена "Красавица и чудовище" подтвердила тенденцию: разочарование достаточно сильное, чтобы погасить заслуженные, казалось бы, восторги.
Как спектакль? Точь-в-точь как на Бродвее. Или в Уэст-Энде. Или на Марлен-Дитрих-платц.
Важный вопрос: "как на Бродвее" - это нам комплимент? Им и займемся.
Ярко? Конечно. Музыка хорошая? Мы ее знаем по любимому мультику. Костюмы изобретательны? Весьма. Актеры хороши?
Нет ответа. Вдруг стало ясно, что если в мюзиклах уровня "Моей прекрасной леди" от актеров зависит успех, то в "Кошках" и "Мамма миа!" кто играет - неважно. На пресс-показе "Красавицы и чудовища" разрекламированного Игоря Иванова в роли Чудовища сменил дублер Дмитрий Янковский - вряд ли что-то изменилось. Ведь и на Бродвее помнишь человека-ложку, но не знаешь, кто играл. Актер тут не нужен - его все равно не видно из-под грима.
В роли Красавицы явилась Екатерина Гусева - после серьезных работ в кино и в российском мюзикле "Норд-Ост". И это как если бы после Чехова актриса пошла в манекенщицы. Зачем это ей - вопрос некорректный: в коммерческом мюзикле актер массовки получает в месяц столько, сколько народный артист академического театра не получит за год. Поэтому даже хорошие актеры так охотно рекрутируются из искусства в шоу-бизнес.
Но все равно при этом выглядят как "Мерседес" в песочнице. Потому что художественные притязания в шоу-бизнесе не выше, чем в парковом аттракционе.
Но продолжим допрос с пристрастием. Сюжет симпатичный? О да, он даже классичен: на истории про Красавицу и Чудовище строятся и роман Гюго, и фильм Кокто, и ужастик про Кинг-Конга... Он и душеспасителен (добро торжествует), и поучителен (посрамлены себялюбие и заносчивость), он хорош для детишек от 5 до 12, которых надо учить вежливости. Он был бы идеальным семейным сюжетом, если бы не тупость либретто и не одна вихлястая метелка, все норовившая сесть старику на колени.
Откуда же разочарование? Коробит контраст шума и соответственно - ожиданий, сопровождающих явление западного мюзикла, с весьма скромным "продуктом". Словно весь пар ушел в свисток, попутно вытянув из каждого зрительского кармана по две тысячи рублей.
Публика "Красавицы и чудовища" так же мало похожа на театральную, как фабрично-дискотечное здание Дворца молодежи - на театр. Перед началом шоу вышел человек и попросил поддержать артистов аплодисментами - после чего хлопать стали даже в паузах, которые певец берет, чтобы взять дыхание. Эта не замутненная зрительским опытом наивность удивительна и прекрасна, она позволяет хохотать над фразами типа "Твой маятник нас замаял!" и замирать от счастья при виде фейерверка. Но она не имеет отношения к театру того уровня, который нам привычен.
Другое дело, что шоу-бизнес теперь и у нас развивается быстро, он богат, агрессивен, оккупировал ТВ и поставил все прочие виды искусства в положение бедных родственников. Он и формирует такую публику - тоже новую для России. Ее стало так много, что кинотеатры, например, уже не могут себе позволить показывать фильмы, которые еще четверть века назад были нашим мейнстримом. Чуть отставая, тот же процесс происходит в театре.
В принципе "Красавица и чудовище" - это спектакль любого нашего провинциального ТЮЗа, только там нет столько денег на лампочки. А лампочек требуются сотни - и обычных, и люминесцентных, и галогенных, и точечных. Нужно много жидкого бутана, чтобы зажигать свечи. Нужна хорошая сценическая техника - чтобы декорации менялись бесшумно и быстро. Бальное платье в 16 кило и грим, который нужно накладывать три часа, - ничего этого бюджет провинциального ТЮЗа не потянет. Правда, ТЮЗ все это компенсирует актерами, которые лучше обучены сценической речи, и пьесой, которая будет написана как минимум остроумней.
Поражают декорации? Да, в том смысле, что они слетели из типового диснеевского мультика. Правда, московские театры приучили нас к тому, что декорации должны еще и выражать образ, а в счастливых случаях - даже и смысл. И совсем загадочная штука: многие наши театры, даже провинциальные, не имеющие и сотой доли такого бюджета, не раз предлагали и костюмы и парики куда более изобретательные и эффектные.
Музыка. В одноименном мультфильме была пара-тройка чудесных мелодий. Они и в шоу остались хитами: песенка про Гастона, парад посуды Be My Guest, дуэт Красавицы и Чудовища. Но фильм шел час, спектакль - два с половиной, музыки нужно больше, а композитор Алан Менкен оказался экономным: новых хитов не приписал, а приписал музыкальную жвачку. Тоска охватит любого меломана уже с увертюры.
Но и это закон шоу-биза: не делать лишнего. Раздуть имеющийся товар до возможного предела. Характерно, что это правило нарушили авторы первого большого русского мюзикла "Норд-Ост": написали столько первоклассных мелодий, что на Бродвее из них могли бы сотворить с десяток кассовых рекордсменов. И к спецэффектам подошли неоправданно серьезно: они там не просто масштабны, но и осмысленны.
Но именно поэтому "Норд-Ост" остается шедевром, недосягаемым для Бродвея.
Единственное, в чем бродвейский мюзикл не имеет равных, - это в напористости рекламы. Она не козыряет именами режиссеров и актеров, вложивших свое вдохновение. Она упирает на 120 париков, 8 кг человеческих волос, вложенных в Чудовище, и сборы в 1,5 млрд долларов. Нью-Йорк, Лондон, Берлин, Мельбурн и Москва увешаны одинаковыми Чудовищами в позе Гамлета. И как бочкообразная буква М во всем мире заставляет предвкушать один и тот же бигмак из "Макдоналдса", так трехэтажная оскалившаяся девица напомнит римлянину, берлинцу или москвичу, что грядет "Мамма миа". Бродвейский хит как рекламодатель - в том же ряду, что и стиральный порошок. И так же воспринимается потребителем.
Стандарт правит этот бал. Лондон, Сеул и Чикаго видят одну декорацию, мизансцену, парик. Для москвичей, говорят, чуть адаптировали - но что-то незаметно. Актерское творчество не только не приветствуется, но и не допускается: это будет отклонение от стандарта. Эти шоу сугубо технологические и штампуются, как видеодиски.
Я не ругаю один из бродвейских рекордов. Я им восторгаюсь по предложенным им законам. И пытаюсь охладить пыл тех, кто возвещает долгожданный приход в Москву мировых театральных мессий. Пора обозначить иерархию ценностей. Приобщаясь к бродвейской (не путать с офф-бродвейской!) культуре, наш театр, как и кино, действительно выходит на мировой уровень - то есть идет вверх по лестнице, ведущей вниз. Странно? Ничуть. Американцы учатся у нашего Станиславского, а не наоборот. С удовольствием потребляя теперь бродвейский продукт, надо понимать, что мы не приобщаемся к Олимпу, а спускаемся в живописное болотце, где ничто никогда не меняется. В сверкающий синтетический "Макдоналдс". Любуемся радужными узорами на мыльном пузыре, что бывает забавно. Но потом пузырь лопнет, оставив во рту вкус мыла. Этому не надо удивляться - в этом отличие шоу-биза от искусства.
А в принципе - прелестно, прелестно...