Поделиться
Поколение за поколением задавалось вопросом: "Quo vadis?", "Камо грядеши?", "Эх, яблочко, куда котишься?" Одной из последних статей Шукшина была "Что с нами происходит?".
Но мир пока стоит. Что, зря мучились вопросами? Что, вечные стариковские недовольства новой реальностью?
Сейчас модно послать брюзжащих на три буквы: что взять с совков? И посылают. В газетах, на ТВ, радио. Кто посылает? Люди нового мышления, новой системы взглядов.
Она есть, система? Посмотрим.
"Я снимаю только про то, что я знаю", - говорит в интервью сайту Film 23-летняя режиссерша, ставшая модной в узких кругах ценителей. А что она знает? Чему ее научили в школе, в институте, что она прочитала, что смотрела? Из того же интервью: "Я вообще не в теме, про школу ничего не знаю. Мне ужасно было в школе. Меня оттуда выгнали вообще". Почему выгнали? "Я просто не хотела учиться, не могла там существовать. У меня был конфликт с обществом. Я сидела в детской комнате милиции".
Понимаете? Конфликт с обществом. Еще немного, и скажет про ограничения свобод.
Какие ее свободы общество пыталось ограничить? Проще говоря, за что сидела?
"Ну, мы машину угнали, "копейку". Соседи меня обвинили, что я звонки поджигаю, хотя я не поджигала. Привели меня в детскую комнату милиции, довели до слез, никогда не забуду".
Посочувствуем, довели до слез, нехорошо. А теперь подумаем: "копейку" угнала. "Копейка" - это первая модель "Жигулей", на таких теперь ездят только пенсионеры - осталась от их более благополучного прошлого. Стало быть, здоровая девка, которую выгнали из школы, не пожалела стариков, для которых, возможно, эта "копейка" как последняя корова-кормилица. Она вообще, значит, не умеет жалеть.
Но мы ее должны жалеть. Никогда она обществу не забудет, что до слез ее довели.
А почему ей не показалась школа? Все просто: "Там прививают любовь к литературе, но мне было гораздо важнее пойти на дискотеку, чем учить историю".
Может, она так прикалывается? Нет, вроде бы всерьез.
Итак, здрасьте, племя младое и незнакомое. И вот оно раскрывается в своем новом кино. Будущая властительница дум берет себе имя из своего любимого режиссера Тинто Брасса - из высокохудожественной порнушки под названием "Калигула": теперь она Валерия Гай Германика. Германиком, напомню, звали похотливого Калигулу. У Тинто же училась и кино делать.
Кино "День рождения инфанты" я не видел, но свидетели описывают его так: "Немолодая уже тетка все время что-то жарит на сковородке. Куриные грудки. Другая что-то варит-парит. В перерывах приходят дяденьки, надевают на них ошейники и порют в сексуальном смысле. Тетки довольны" (с сайта Ruskino).
Второе кино видел, причем на Каннском фестивале в одной из побочных программ. У кино весьма людоедское название, которое, однако, импонирует ее поколению: "Все умрут, а я останусь". Его героини - 14-летние школьницы, очевидно, уже вполне готовые повторить путь Валерии Гай Германики: бунтуют, ибо их не пускают на дискотеку, и вообще им некогда учиться, потому что их жизнь состоит из травки, блевания и валяния в туалете под сверстниками, любимыми и не очень.
"В кино пришел новый дер-зкий режиссер!" - сказала мне значительно одна коллега. "И откуда у 23-летней девушки такая проницательность?" - восхитилась другая.
А девушка, как обещала, просто поведала то единственное, что постигла. Во второй серии ее героини, по логике, должны угнать "копейку". Что она еще знает?
А, да! В том интервью она говорила, что поедет в Париж: "Я там была уже, все знаю. Буду там это... на бульваре Клиши сидеть". Наверное, теперь уже съездила, на Клиши посидела. Что из всего Парижа выбрала именно Клиши - тоже понятно: после Тинто Брасса в Лувр не потащишься. В Лувре - старье, а на Клиши кипит жизнь - сутенеры, проститутки.
Вот так и изучает окружающую действительность дерзкий режиссер нового поколения. Хотя на Клиши ей нелегко пришлось: она, как герой Короленко, без языка, не знает ни одного, включая русский, если, конечно, не матерный. На этом русском матерном и шел в Канне ее самый успешный фильм. В переводе все куда хуже: ну разве в английском или французском мат?
Я нарочно сейчас не высказываю собственное мнение. Потому что скажут: поучаю, мораль читаю и прочие мерзости. Да нет-нет, я тоже изучаю новую действительность: читаю, как видите, первоисточники, ссылаюсь на слова, сказанные самим объектом исследования. Констатирую. А выводы делайте сами.
В проклятые совковые времена, конечно, занимались ерундой. В институт кинематографии брали людей с опытом, которые уже успели узнать цену и добру, и разной там морали. Поэтому и кино у нас было старомодное, слюнявое, типа "Баллады о солдате".
Мы живем в абсолютно новый век. И каждый не только технически способен снять свое кино хоть на мобильник - он имеет на то незыблемое право. В большую литературу пошли интернет-чаты, ЖЖ издается толстыми авторскими трехтомниками, и каждому их читателю самому нужно единого слова ради ворошить тысячи тонн словесной руды.
Но - "о чем говорить, когда не о чем говорить"? Слов все меньше, руды все больше. Руда становится словом, его вытесняет и замещает. Да и в новом кино при слове "сочувствие" начинают демонстративно блевать.
Один мой коллега видит оптимизм фильма "Все умрут..." в решительном отречении автора от проклятого прошлого: "В картине есть даже нечто, напоминающее хеппи-энд: потерявшая дев-ственность, избитая в кровь экс-девочка посылает на три веселые буквы своих отца и мать... Непочтительная Германика своим фильмом символически посылает куда подальше предыдущее поколение российских кинематографистов". Далее коллега радуется, что "именно такое молодое российское кино крупнейшие западные фестивали предпочитают сейчас фильмам более признанных у нас режиссеров". Зря радуется: самый большой успех на крупнейших фестивалях заслужил, помнится, вполне гуманистический и поэтому, по мнению многих наших критиков, старомодный фильм дебютанта Андрея Звягинцева "Возвращение". Причем в главных конкурсах, а не в маргинальном, где участников отбирают все те же критики.
И все же калигулы в моде. Они уверены в себе, их поддерживает самая веселая печать, у них берут содержательные, как мы видели, интервью. Более того, молодежное жюри в Канне дало Германике премию, и она получила специальное упоминание жюри дебютов. Наши фильмы действительно стали жутко смелыми и отринули все табу, хотя эти табу продолжают существовать в мире, свою цивилизованность законодательно оберегающем. И когда из России приходит нечто подобное, это поражает воображение: вдруг это протест, вдруг новая волна русского диссидентства? Как не поддержать отважную девушку!
Итак, добро и зло поменялись местами. И можно бравировать копеечной кражей, можно хвастаться, что поперли из школы, можно чувствовать себя при этом значительно лучше скучных зубрил, которым не на Клиши дорога, а в научные лаборатории колоть крыс, или в больницы лечить стариков, или в школы проповедовать всяких там Пушкиных.
Это мир пошел вверх тормашками? Или только наше новое кино?
Знаете, какое впечатление от всего увиденного в фильме и прочитанного в связи с ним? Бог обделил человека всеми человеческими талантами (сочувствовать, стыдиться дурного, стремиться узнать и пр.), кроме одного - снимать кино. Здесь все несомненно: режиссерская рука есть, есть глаз, чувствуется в каждом кадре. Но это как в очередном ужастике: рука без туловища, глаз без мозга. Недоразвитый организм, в который встроена кинокамера.
Теперь у Германики новые проекты. Она будет в них отражать жизнь, какую успела познать? Дудки, она будет подминать жизнь под себя. Под свой интеллект, под невежество и проистекающую от этого систему ценностей. Она будет плодить своим кино таких же, как она, и это самое грустное для общества, с которым все наши калигулы действительно в лютом конфликте. Зайцев научили спички зажигать, и они подожгли дом.
Я читаю в Интернете вежливые сомнения молодой, судя по всему, "степной Амазонки Каммы":
"Эта статья (ликующая статья коллеги о фильме Германики. - В.К.) навела меня на грустные размышления:
1. В каком направлении должно развиваться российское кино: в сторону конкурентоспособности на мировом кинорынке, теряя при этом все то, за что мы любили и любим наше кино - душевное, возвышающее, за жизнь, слезы и любовь, или такое "реальное" кино?
2. Когда уйдет поколение режиссеров, снимающих "неконкурентоспособное" кино, останутся именно такие, как эта Германика?! Потому как если молодое поколение кинематографистов будет ориентироваться на спрос на мировом кинорынке, только такое кино и останется? Неужели наши дети и внуки будут воспитываться только на таком кино? Очень не хотелось бы..."
Я тоже ничего не утверждаю. Я только ставлю вопросы и предлагаю всем желающим искать ответ самим. Камо грядеши? Что с нами происходит? Или, как поется в народной песне, куда котимся?
Впрочем, и на это есть ответ в Интернете. Он навеян как раз фильмом Германики: "Нравственность. Вот чем в ближайшие годы будет зомбировать рашкин народец Кремль. Значит, Система панически боится БЕЗНРАВСТВЕННОСТИ. Именно тотальная БЕЗНРАВСТВЕННОСТЬ способна противостоять тотальному рабству, в которое нас загоняют... Отсюда вывод. Станем беспредельно, тотально, животно, оголтело безнравственными - и победим, блин".
Чем не политическая программа!