Поделиться
Российский национальный оркестр под руководством Михаила Плетнева завершил свой московский сезон не в концертном зале, а на природе, в загородной усадьбе, принадлежавшей когда-то княжескому семейству Юсуповых. На площади знаменитого Парадного дворца в Архангельском маэстро исполнил оперу "Майская ночь" Римского-Корсакова с участием солистов оперных театров Москвы и Петербурга и поп-тенора Николая Баскова.
Экстравагантность проекту "Майская ночь" придавало не только созвучие оперного титула с реальным феноменом весенней ночи, вдохновившей когда-то Гоголя, а за ним и Римского-Корсакова лирически воспевать огромный месяц на небе, воздух, полный неги, океан благоуханий и любовь, обостренную русалочьей мистикой. Неординарным было решение "академиста" Плетнева привлечь в состав исполнителей сладкозвучного тенора Николая Баскова, упорно пытающегося многие годы покорить оперный Монблан. Освистанный поклонниками оперного искусства на родине, российский поп-певец уже восемь лет штудирует широкий, по его выражению, "спектр арий из мирового оперного репертуара" с великой донной Монтсеррат Кабалье, гастролирует со своей старшей подругой по европейским странам и недавно, судя по прессе, сорвал успех в Греции, спев в Салониках партию Канио в "Паяцах". Но выступление с Плетневым, чья безупречная репутация не подпорчена ни одним внемузыкальным штрихом, - заветный Монблан, который поп-певцу мог только присниться. Тем более что Плетнев не только предложил Баскову солировать на свежем воздухе в партии влюбленного парубка Левко, но и записал с ним и Российским национальным оркестром, обладателем Грэмми, диск "арий из мирового оперного репертуара". Дальше для певца может быть только то, что у Баскова позади - сцена Большого театра и звезды, которые в мире шоу-бизнеса он давно пересчитал.
По случаю, звезд ждали и на темнеющем небе в Архангельском - под звуки Римского-Корсакова, разливавшиеся в оркестре "русалочьими" арфами и мистическими, с подчеркнутой чертовщинкой, вибрато струнных, легко трансформировавшихся в острые фольклорные мотивы хороводов и песен "Просо" или "Хлопцы, слышали ли вы?". "Хороводил" - и очень искусно, за спиной РНО, Камерный хор Московской консерватории Бориса Тевлина. Сам же оркестр разместился в типичной для проектов опен-эйр техно-коробке, возведенной на площади парадного Юсуповского дворца, обильно оснащенной прожекторами и микрофонами. Предполагался и видео-арт в исполнении художника Валерия Кошлякова, планировавшего представить некие световые "росписи" прямо на стенах дворца.
Однако ни звезд на небе, ни месяца, ни обещанных световых проекций зрители так и не увидели - не считая прямолинейных цветных прожекторов, менявших "тон" техно-коробки и облупленных стен парадного дворца с синего на зеленый, с желтого на красный - что назвать арт-дизайном было бы трудно. Но главным "смутителем" действа оказалась майская погода.
Несмотря на отличный состав певцов, соединивший в концертной "коробке" Архангельского солистов Большого и Мариинского театров, Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко и "Геликона": Геннадий Беззубенков в партии Головы, Анна Викторова - Ганна, Лариса Рудакова - Панночка, Андрей Попов - Винокур, Анатолий Лошак - Каленик, Писарь - Дмитрий Скориков, Светлана Российская - свояченица Головы, - выдержать в полную силу вокальную дистанцию при убийственном для голоса температурном режиме, "холодевшем" с каждым тактом, было сложно.
Первым начал мерзнуть изнеженный Басков, убежавший после восторженной арии Левко "Солнышко низко, вечер уж близко" во внутреннюю часть дворца и вернувшийся к публике с трогательной репликой: "Мне холодно". Дальше певец уже "запивал" каждую арию горячим напитком из пластиковой чашки, благополучно допев до финала и не сорвавшись "петухом", с внятной дикцией и банальным, почти простодушным по фразировке и звуку вокалом. Остальным солистам было сложнее - кокетничать с публикой они не приучились и совершали практически подвиг.
Пока зрители всяческими способами "утеплялись" - от проверенных крепких настоев до экстравагантного гардероба (ко второму действию "партер" на площади уже пестрил и клетчатыми пледами, и меховыми полушубками, и лыжными шапками), солисты в легких концертных костюмах, преодолевая озноб, мужественно исполняли развернутые лирические и бытовые сцены из оперы "Майская ночь". И вышли бы победителями, несмотря на холод и "размытую" на воздухе акустику - если бы не работа звукорежиссеров. Приспособленными к микрофону оказались только Басков и Авангард Леонтьев, в жанре "радио-театра" читавший со сцены параллельно музыке Римского-Корсакова фрагменты гоголевской повести. Академическим же музыкантам, не привыкшим к микрофонам, пришлось мириться с потерями: внезапными форте или, наоборот, тусклыми, еле слышимыми ансамблями и оркестровыми фрагментами, в звучании которых лишь угадывалась тщательная звуковая работа. Впрочем, компромиссный музыкальный результат первой архангельской "ночи" только подтвердил актуальность подобных проектов, для успеха которых требуется просто опыт в просчитывании "многомерной" комбинации - не только певцов и зала, но и звукотехники, дизайна и природы.