Поделиться
В Москву из Калача-на-Дону приехал новый лауреат литературной премии Александра Солженицына Борис Екимов, реально продолжающий традиции "деревенской прозы", один из немногих современных писателей, кого, как говорится в формулировке премии, волнуют "боль потерянного состояния русской провинции" и "неистребимое достоинство скромного человека".
Сегодня в Доме русского зарубежья ему будет вручена одна из самых престижных литературных наград России. О прозе Бориса Екимова ярко высказался Александр Солженицын.
"В последние десятилетия, когда, кажется, само существование русской деревни выпало из нашего поля зрения, не говоря уж об окоеме искусства, - Борис Екимов вошел в литературу новым писателем-"деревенщиком". Во множестве ярких рассказов и очерков Екимов рисует мало кому знакомую обстановку нынешней сельской местности с ее новым бытом, манящими возможностями и крутыми угрозами. Этот живой поток екимовских картин, раздвигая наши представления о непростой жизни сегодняшней деревни, помогает восстановить, хотя бы мысленно, единство национального тела. А уж как интересно послушать суждения из донской глубинки - о событиях новейших".
Наш корреспондент встретился с лауреатом накануне премиальной церемонии.
Российская газета: Один из ваших рассказов называется "Ты не все написал..." Там простые люди, которые стали героями вашей прозы, вам выговаривают: "Ты не все про нас написал. Ты это забыл, это забыл. А помнишь, было еще то-то и то-то?" Как вообще соотносятся живые люди и герои ваших рассказов? Вы вообще много придумываете?
Борис Екимов: Вы - литературный критик и не хуже меня знаете, что в настоящей прозе не может быть фотографий. С другой стороны, если бы не было живых людей, которых в литературоведении называют прототипами, то не было бы всего мною написанного. Если все придумано, это сразу вылезает наружу. В том и состоит талант писателя, чтобы превратить живого человека в литературный образ. Это должен быть совсем новый человек, а не фотография того, кто был на самом деле.
РГ: В одном из ваших последних рассказов "Не надо плакать..." героиня Надя сожгла дом Мишки Абрека, который фактически грабил весь хутор. Это было на самом деле?
Екимов: Мишка Абрек был и сгорел действительно. Но никто не сможет указать пальцем на реальную женщину и сказать: "Вот Надя". Это собирательный образ людей, которых насильственно выгоняли с Кавказа, из их родовых домов, говоря им: "Вам не жалко ваших дочерей? Тогда завтра уезжайте и не забудьте оставить ключ в замке, чтобы дверь не ломать". Боже, сколько таких беженцев появилось в Калаче в 90-е годы! Это был страшный молчаливый исход сотен тысяч русских людей... Тогда ведь об этом молчали.
РГ: Но сейчас-то говорят. А вот когда в 90-е годы в "Новом мире" появилась ваша повесть "Пиночет" о молодом волевом председателе, который державной рукой спасает развалившийся колхоз (тогда все читатели и критики почувствовали, что это не просто председатель, а символический образ какой-то новой власти), ни о какой сильной руке, ни о каком новом векторе внутренней политики в России еще не было речи. Вы это предчувствовали? Это было предсказание?
Екимов: Да ничего я не предсказывал! Никакой писатель, если он не врет задним числом, ничего не предчувствует. Ни один психолог не объяснит вам природу писательства, почему он пишет то, а не это. Человек по кличке Пиночет был в реальной жизни. И колхоз такой был. А колхозов, похожих на этот, были тысячи. А вот председателей, похожих на Пиночета, было немного. Но не один. Реальный Пиночет умер год или два назад, Господи упокой!
РГ: Вы следите за совсем молодыми писателями? Сейчас ведь появилось новое поколение прозаиков - Алексей Иванов, Роман Сенчин, Захар Прилепин, Денис Гуцко, Сергей Шаргунов и другие, которые, во-первых, пишут в реалистическом ключе, во-вторых, отнюдь не чужды гражданских и даже политических интересов, а в-третьих, чуть ли не большинство из них, как и вы, живут не в Москве. Иванов - в Перми, Прилепин - в Нижнем Новгороде, Гуцко - в Ростове... Вы их читаете, они вам близки?
Екимов: Я знаю о них и стараюсь за всеми следить, но не всех успеваю читать. Вот очень хочу прочитать "Санькю" Прилепина, много о нем наслышан. Но пока прочитал только два его рассказа. Читаю Шаргунова и Сенчина. Очень сильное впечатление произвел на меня "Бледный город" Игоря Савельева, 20-летнего прозаика из Уфы. Недавно с интересом прочитал повесть Василины Орловой в "Новом мире" о монастырях. Я очень рад, что появилось это поколение молодых, талантливых, неравнодушных к живой жизни писателей. Но во всех них есть один общий недостаток. Отсутствие строгой внутренней редактуры. Читаешь и кричать хочется: "Да неужели ты не видишь, что эта фраза лишняя, это слово ненужное, а этот финал не годится!" А зачастую им просто не хватает хорошего редактора, каким была, например, Инна Петровна Борисова.
РГ: Будем говорить прямо: мы потеряли старую советскую школу редактуры.
Екимов: Конечно. Была цензура, но была и отменная редакторская школа. Сейчас нет цензуры, слава богу, но и блестящие редакторы уходят. А молодые спешат печататься и сами себя губят. И никто их не остановит, не скажет: "Ну поработай ты еще, посиди, подумай!"
РГ: Сейчас есть модное слово message. То есть некое послание от человека, обращенное к определенной аудитории. Какой будет message Бориса Екимова 15 мая, когда вы будете выступать с премиальной речью?
Екимов: Главное, что я хочу сказать: русская литература жива. Она жива и нами, литераторами, которые заканчивают свой литературный век, и теми молодыми, о которых мы с вами говорили. Литература не может исчезнуть. И не потому, что мы этого не хотим, а потому, что это просто невозможно. Она часть культуры человека, а значит, и часть самого человека. Без нее человек будет умирать. Литература создает человека порой незаметно для него, как вода, как воздух. Почему сейчас появилось так много пустых глаз? Потому что мы и наши власти забыли, что человеческое общество строят не армия, не милиция и даже не экономика. Сначала человека созидает культура, а уже затем человек создает армию и экономику. Или это уже не человек.
РГ: Недавно газета The Times сообщила о том, что британская писательница Дорис Лессинг выразила сожаление в связи с тем, что в 2007 году получила Нобелевскую премию по литературе. "Все, чем я занимаюсь сейчас, - это раздача интервью и позирование перед фотографами", - заявила 88-летняя Лессинг. После объявления о присуждении вам премии Солженицына изменились ваши отношения с журналистами, с друзьями-писателями?
Екимов: Конечно. Особенно первая неделя была тяжелой, хотя, не скрою, и приятной. Бесконечные поздравления по телефону, интервью волгоградской и московской прессе - все это хорошо, но для меня непривычно и несколько выбивало из колеи. И вот любопытно: когда я получал Государственную премию или русско-итальянскую премию "Пенне", такого отклика, такой волны звонков даже близко не было. Самое приятное, что, когда о премии узнали мои читатели и в Волгограде, и в Калаче-на-Дону, меня стали не просто поздравлять, а звонили и говорили: "Мы слышали! Рады за вас! Спасибо за рассказы "Фетисыч", "За теплым хлебом"!". Это были самые лучшие для меня поздравления. Писателю время от времени просто необходимо это слышать. Тем более в нынешнее время глухого молчания, когда писатель не слышит своего читателя, когда вышедшая новая книга как будто исчезает в нетях.
РГ: А в Калаче-на-Дону не говорили: "Ну, теперь Екимов загордится, станет московским писателем, в глаза нас видеть не будет?"
Екимов: Все мои читатели, знакомые в Калаче были рады за меня. Слава богу, в Калаче меня знают уже 65 лет, и там меня прекрасно знают и понимают, что никаких изменений со мной в таком возрасте произойти уже не может. И они люди умные, и я из ума еще не выжил.
РГ: Последний вопрос. 15 мая вы получите премию Солженицына, вернетесь в Калач и...?
Екимов: Сразу поеду к Федору Акимову, у него шалаш на хуторе Тепленьком. Бывший агроном, лишился правой руки. Левой рукой водит любую технику, бьет волков из ружья с лошади, свежует скотину быстрее, чем это делают десять человек. А зарабатывает тем, что косит сено. Жить-то надо.
Справка РГ
Литературная премия Александра Солженицына учреждена Русским общественным фондом А. И. Солженицына в 1997 году. Ее лауреатами были академики Владимир Топоров и Александр Панарин; прозаики Валентин Распутин, Евгений Носов, Константин Воробьев (посмертно), Леонид Бородин, Алексей Варламов; поэты Инна Лиснянская, Юрий Кублановский, Ольга Седакова; режиссер Владимир Бортко и артист Евгений Миронов; филологи Игорь Золотусский и Сергей Бочаров; лингвист Андрей Зализняк. В жюри премии под председательством Александра Солженицына входят писатели, критики, театроведы Борис Любимов, Валентин Непомнящий, Людмила Сараскина, Никита Струве, Павел Басинский и президент Фонда А.И. Солженицына Наталья Солженицына. Это одна из самых крупных литературных премий в денежном выражении - 25 000 долларов.