Поделиться
Начинается в Александринке все очень уютно. Спит на ходу пьяный лакей, едва бормочет сваха - куда спешить, если женихов с невестами видимо-невидимо, и привычные хлопоты в итоге оказываются бегом по замкнутому кругу. Подколесин лежит на диване в домашнем халате, шерстяных носках и под стеганым ватным одеялом. И такой от всего этого веет сладкой обломовщиной, что, кажется, вопреки хрестоматийному тексту, никакая нечистая сила вместе с Кочкаревым не то что не женит - даже не выманит Подколесина с дивана на смотрины невесты. Ведь для такого - поступок заглянуть в собственные же сени. Потому как притяжение родного дивана оказывается сильнее всех соблазнов на свете. И лень здесь не порок, а героическая, надо сказать, позиция: когда вокруг столько суеты и "мельтешни", так уметь накрыться с головой и уйти в свой собственный вымышленный мир - подвиг. И настоящий дар - суметь не поддаться искушению встать в строй и бегом бежать куда-то. Вместе со всеми, от одной призрачной цели к другой - еще более сомнительной и суетной.
Подколесин Игоря Волкова в Александринке - пришелец, вовлекающий в свой круг спокойствия и благолепия все движущееся и куда-то спешащее. "Надо жениться", - так обреченно и трагично вздыхает он, как будто идти при этом нужно не под венец, а на гильотину. Он знает, что и как говорит, потому что между совершенным и несовершенным временем одного и того же действия пропасть шириною в собственный внутренний мир. Одно дело - лежа дома на диване придаваться мечтам о женитьбе (приятнейшее в исполнении Волкова времяпрепровождение!), и совсем другое - жениться на самом деле. Конец покою, конец всему: судите о переменах хоть по женатому Кочкареву - сгустку нервов и отрицательной энергии. Вообще явление Кочкарева в жизни Подколесина - какое-то досадное недоразумение, которое, думается, стоит махнуть рукой посильнее, и исчезнет, рассеется, как неприятное видение.
И в первых картинах умиротворенный и пока еще уверенный в себе Подколесин явно обыгрывает своего искусителя. Оттого и дуэт их обещает быть очень интригующим: чья же возьмет?
Но усыпив бдительность и основательно "разнежив" зрителя, Валерий Фокин к середине первого действия приготовил культурный шок. Разъедутся стены дома Подколесина, и в центре сцены окажется... каток. Самый что ни на есть настоящий. И Агафья Тихоновна, в ожидании кардинальных перемен в жизни, будет нервно наматывать круги по льду. И женихи не приходят и не вламываются к ней, а буквально вкатываются в ее будни. Здесь надо сделать оговорку: созерцает публика на старейшей прославленной сцене новый подвид фигурного катания - драматический, какого еще не выдумывали ни в одном театре и не демонстрировали ни на одном соревновании и телепроекте. Причем смотрится это не как вставной аттракцион, а как естественная (ну да, и сверхмодная сегодня) среда для лучшего раскрытия и развития характеров. Вот является, просто вплывает Яичница - перевоплощению молодого актера Павла Юринова в солидного основательного гоголевского экзекутора хотелось аплодировать, как на самых успешных показательных выступлениях. Вот выделывает живописные кренделя ногами особый ценитель французского Анучкин - Андрей Матюков, и пластика его персонажа будто в точности срисована со старинных гравюр. Вот на разрыве сердца отчаянно ищет личного счастья Жевакин - Валентин Захаров. Режиссер "лишает" его героя ног, делает калекой и сажает на инвалидную каталку, но дело не в ногах - в глазах, которые так пронзительно смотрят прямо в душу Агафьи Тихоновны и любого, кто подарит бывшему моряку хоть чуточку любезности и сочувствия, что такой Жевакин становится одним из самых ярких драматических персонажей всей этой истории. Вот Дуняшка, девочка из прислуги (Юлия Соколова), пытается обратить на себя внимание - почти бессловесное, но совершенно лучезарное создание в доме невесты. А вот и сама Агафья Тихоновна (Юлия Марченко) в этой "фигурной" "Женитьбе" - не засидевшаяся в девках дородная дама, а трогательная девушка с фигуркой подростка, беззащитная, хрупкая, в которую влюбиться хочется тут же, сразу и навсегда, чтобы опекать, лелеять и холить, оберегая от всего света и лишая даже малейших проблем. Бегство Подколесина, учитывая данные невесты, в таком случае приобретает просто роковой смысл, как будто в одночасье взяли и нарушили порядок мироздания, заставили страдать беспомощное дитя. Видели бы вы, как дрожал подбородок Агафьи Тихоновны под фатой, когда ей сообщили, что Подколесин выпрыгнул-таки в окно - такую обиду можно прочесть только в глазах ребенка, незаслуженно и несправедливо наказанного. Только вот за что, ну за что ей такой позор - столь юной, светлой и совершенно безобидной?
Но у Подколесина в новом спектакле - своя святая правда. Игорь Волков в роли настолько убедителен и органичен, что частью гоголевского текста и подтекста можно было жертвовать совершенно спокойно - во-первых, и так его наизусть знают, а во-вторых, у него все на лице было написано. И то, что Подколесин - ближайший родственник Обломова, и что женитьба его - типичный обломовский прожект. И как хорошо, комфортно ему в своем домашнем царстве, в коем даже самая пригожая жена ненароком может разрушить годами устоявшуюся гармонию. Ювелирная драматическая работа Игоря Волкова. Он не оглушает, не кричит, ничего не навязывает - лишь интеллигентно отстаивает право на свой образ мыслей, свой тихий уклад жизни. На свой любимый диван, в конце концов. А какое же это малодушие?
Так что запомнится новая "Женитьба" не только вступлением в "ледниковый период" гоголевской драмы. В спектакле есть и разудалое реалистичное явление в санях купца народу - еще одного, изначально отвергнутого претендента на руку Агафьи Тихоновны (о существовании которого, как правило, в театре забывают, потому что не знают, что с ним делать и куда вклинить). Есть и фантасмагорические муки выбора Агафьи Тихоновны, превращающиеся в настоящий ночной кошмар, - одна из сильнейших эмоциональных сцен спектакля. Кому отдать предпочтение, как "взять губы Никанора Ивановича, да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича" - это у Валерия Фокина не комическая ситуация, а мистическая трагедия, эффектная, нереальная, происходящая под явно неземную и, если можно сказать, "острохарактерную" гоголевскую музыку Леонида Десятникова.
Но наваждение закончилось. Да и было ли оно, или только привиделось в приятном мечтательном сне?.. Свеча потушена. Исходное горизонтальное положение Подколесиным принято. Такая вот обломовская история.
...Сценическая судьба "Женитьбы" начиналась именно в Александринском театре - 9 декабря 1842 года там состоялась премьера "совершенно невероятного события" Гоголя. Постановка Валерия Фокина войдет в театральную летопись как еще более невероятное событие: на фигурных коньках "Женитьбу" за 165 лет еще ни разу не играли. В неожиданности и оригинальности такому прочтению пьесы не откажешь. Внешне эффектное, сделанное как будто на злобу дня, однако такое устойчивое, крепкое, внятное и совершенное по технике исполнения, что проверку временем выдержит точно, и не одну. Хоть на замерзшей воде, хоть на раскаленной суше. Одно только жаль: опять не сбылась мечта Агафьи Тихоновны...