Леонид Броневой: "Сашин уход - злой навет и дьяволова зависть"

Совсем недавно, перед Новым годом, ленкомовцы и их друзья в столичном театральном центре на Страстном бульваре встретились отметить грустную дату - год как нет художника "Ленкома" Олега Шейнциса. Вспоминали его, другого ушедшего коллегу - Давида Боровского, с грустью говорили о Николае Караченцове. Вечер получился теплым и хорошим. Вот только сердце болезненно сжалось, когда показали видеозапись - слова Александра Абдулова. Он очень трогательно и точно назвал Шейнциса домовым "Ленкома". А ведь сам был точно таким же.

Последнее время все всё понимали. Но ничего нельзя было сделать. Оставалась надежда на чудо. На обыкновенное чудо. Но его не произошло.

Он умер очень деликатно в начале года, когда все разъезжаются или окунаются в отдых. Словно никого не хотел тревожить своей смертью. Или, наоборот, хотел, чтобы в незанятые работой дни люди - его коллеги, зрители и друзья - имели возможность поразмышлять о нем. О том, что он, как и обещал, дожил до этого года, на конце которого - восьмерка - символ бесконечности.

История болезни

В августе на съемках фильма под рабочим названием "Выкрест" по роману Алексея Толстого "Гиперболоид инженера Гарина", которые проходили в крымском городке Балаклаве, Абдулову стало плохо. Прямо со съемочной площадки актера на "скорой" увезли в ближайшую больницу в Севастополе, где провели операцию по поводу язвы желудка. Пройдя послеоперационную реабилитацию, Абдулов улетел на углубленное медобследование в Израиль. Там он и узнал страшный диагноз - рак легких. Четвертая стадия, на которой болезнь практически не поддается лечению, хотя, говорят, современной медицине по силам стабилизировать заболевание или даже добиться регрессии. Однако рак поразил уже и другие внутренние органы - печень, почки, поджелудочную железу. После курса химиотерапии израильские врачи отметили у пациента улучшение, и он вернулся в Москву. Ждали улучшения состояния, чтобы продолжить лечение. Но подводило сердце: в ноябре у актера случилось несколько сердечных приступов, каждый раз его доставляли в столичные клиники, а незадолго до Нового года он попал в больницу с гипертоническим кризом.

Весть о том, что Абдулова больше нет, пришла в четверг, 3 января. Он скончался ранним утром в Центре сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева.

Последние аплодисменты

5 января Александра Абдулова отпели в храме Пресвятой Богородицы, что рядом с "Ленкомом", который он всегда считал родным домом. Артист лично участвовал в восстановлении храма, который шесть лет назад был в запустении, перечислял на реставрацию деньги, полученные от благотворительных вечеров "На задворках "Ленкома". В восстановленном храме меньше года назад крестили его дочку Евгению, которая стала для отца дополнительным стимулом к жизни. Второй раз Женя оказалась в храме на прощании с отцом…

На отпевании присутствовали самые близкие: 86-летняя мать артиста, жена Юля, дочь Ксения Алферова с мужем Егором Бероевым и матерью Ириной Алферовой. Затем гроб перенесли в здание "Ленкома", где прошла гражданская панихида.

Десятки тысяч поклонников таланта актера, несмотря на мороз, пришли проводить своего кумира в последний путь. И в последний раз зрители приветствовали артиста аплодисментами.

Он адски работал

Леонид Броневой,

народный артист СССР:

- Саша работал в "Ленкоме" 30 лет, а я - 20. Очевидно, мы познакомились, когда стали репетировать вместе роли в спектаклях "Варвар и еретик", "Плач палача" и "Женитьба" - все три поставлены Марком Анатольевичем Захаровым.

Сначала мы относились друг к другу настороженно. Но, по мере того как репетиции продолжались, я так его понял: с одной стороны, он невероятно темпераментный, эмоциональный, а с другой - очень сдержанный в проявлении своих чувств. Уже после нашего третьего совместного спектакля - "Женитьбы" - я вдруг ощутил, что он очень ко мне расположен. В гримерной он вдруг взял мою руку и крепко пожал.

В театре вообще никто никого не защищает. Каждый сам за себя. Как и в политике, и в большом спорте. Саша был исключением из этого правила. Чуть видел какую-то несправедливость, тут же врезался, вклинивался, защищал. Мне это легко понять и оценить, потому что я сам такой. Нас было двое. А теперь…

Хотя, может, на Сашу повлияло то, что в свое время его защитила Татьяна Ивановна Пельтцер. Она пришла на собрание труппы, почувствовала, что творится что-то неладное, и спросила: "Что происходит?" Ей отвечают, мол, вот собрались увольнять. Она: "Кого?" - "Абдулова". И тут она взвилась: "Сашку Абдулова? А кто у вас тут играть будет? Ты? Ты? Ты?" и так поименно обратилась к десятку людей. В итоге Абдулова оставили в труппе.

Что касается спектакля "Женитьба", то роль, которую потом играл Саша, поначалу репетировал другой человек. А Саша полтора месяца сидел в зале, терпеливо слушал, внимательно смотрел… Когда тот артист сказал, что не может играть эту роль, не понимает, почему гоголевский персонаж так себя ведет - непременно стремится заставить жениться своего друга Подколесина, а потом еще вдобавок исполнитель роли вышел из строя - заболел, - Сашу срочно ввели в эту роль. Он очень быстро вошел в спектакль. А там, между прочим, сто страниц текста.

Мы успели сыграть три спектакля в Самаре. Стояла 40-градусная жара, а постановка собирала полные залы. Народ шел и шел. Мы работали, от жары и софитов буквально не видя друг друга.

Марк Анатольевич Захаров сказал, что первый спектакль прошел хорошо, а второй по театральным законам, скорее всего, не заладится. А второй, вопреки всему, не стал провальным и прошел и был принят еще лучше. И третий - еще лучше. И это несмотря на жару!

И вот после первого акта на третьем спектакле мы с Сашей в гримуборную не пошли, сидели, как были в гриме, за сценой - там, за кулисами, было чуть попрохладнее. Сил не было. Ни пота, ни слюны. И тут Саша закашлял.

Я сказал ему: Саша, вы так нехорошо кашляете. Может, это воспаление легких? У вас же есть врачи? Вам обязательно надо сходить к ним, провериться. Он пообещал. И вот уже второй звонок прозвенел, и тут он спрашивает:

- Как вы переносите эту жару?

Я отвечаю, мол, плохо. Но я же на 25 лет старше вас. Так что стараюсь держаться. А вы как? Он говорит:

- Ужасающе!!!

И я ему сказал:

- Остался еще второй акт последнего, третьего спектакля. Вы, Саша, соберитесь, у вас еще сложная работа - танец, песня….

И он собрался. И сыграл так, что это спектакль еще надолго запомнят.

Он адски работал. Как сто лошадей. Ему нужно было содержать близких людей. Помню, еду как-то из Москвы в Питер на спектакль. Один в вагоне СВ. В три часа ночи заходит проводница и просит разрешить, чтобы ко мне подсел еще один человек. И… в половине четвертого утра заходит Саша.

Оказалось, он едет из Ханты-Мансийска. Со спектакля, а в Питере у него тоже работа. И он, добираясь чуть ли не на перекладных, мчится, чтобы успеть. Я - ему: ну что, Саша, чай пить не будем. Он отвечает, что очень устал. Лег и сразу заснул. И спал так тихо, тихо…

Я считаю, что Сашин уход в таком возрасте - это злой навет и дьяволова зависть к успешному человеку. Он только-только наладил свою жизнь. Дочка родилась, ей года еще нет. Материально встал на ноги. Маму обеспечивал. Рассказывал мне, как едет на дачу, а по дороге - магазинчик, он маме там все покупает. А потом добавил:

- Приеду на дачу, поднимусь на второй этаж. А там так спокойно. И никто меня не трогает….

Обаяние на 360 градусов

Дмитрий Певцов,

народный артист России:

- Очень грустно. Все наши великие, кометообразные, тайфунообразующие уходят. Караченцов сорвался, Олег Шейнцис, и вот теперь - Александр Гаврилович. Он ушел как недогоревшая падающая звезда, которую так и не удалось разглядеть. Единственное, что радует, - то, что он оставил после себя так много работ.

И вот одна из последних его работ, которую так никак и не покажут широкому зрителю - фильм режиссера Владимира Фокина "Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны" по повести Людмилы Улицкой. Мне кажется, он и жил так, как сыграл в этом фильме. Я, когда его увидел, позвонил Александру Гавриловичу. Разговор был односторонним - я делился впечатлениями, он - поблагодарил. Голос был бодрый.

Такое количество добра, которое он сделал, - оно просто поражает. Я сейчас говорю не о театральных делах, но о церкви, которую он построил, о людях, которым он помог.

Я ведь вырос на фильмах Александра Гавриловича - смотрел их в юности. Вначале был внешний эффект, но потом он вырос в блистательного русского артиста, глубокого, высокотехничного, зона обаяния которого распространялась на 360 градусов вокруг него.