Поделиться
7 сентября в стране указом Президента РФ из состава прокуратуры в самостоятельное ведомство выведен Следственный комитет. Реформа не только встряхнула надзорное ведомство, но и породила огромное количество пугающих слухов: от возвращения к 37-му году, когда следствие обладало практически неограниченными полномочиями, до создания в России собственного ФБР.
О целях и задачах нового ведомства мы поговорили с его руководителем, экс-заместителем прокурора области Павлом Чеуриным.
Российская газета: С момента образования Следственного комитета РФ прошло без малого три месяца. Закончился ли период становления? С какими трудностями столкнулись "в начале пути"?
Павел Чеурин: Лихорадка, которая ощущалась в первые дни, прошла. Основные организационные моменты, связанные с набором сотрудников, созданием аппарата управления, подразделений в городах и районах области, мы прошли. Однако говорить о том, что уже состоялись и работаем в полную силу, пока не могу. Все очень не просто.
РГ: Насколько соотносим штат Следственного комитета по сравнению с прокуратурой?
Чеурин: Всего на Южном Урале трудятся 335 сотрудников Следственного комитета, из них 175 рядовых следователей, плюс руководители следственных отделов на местах, сотрудники аппарата, в который входят отделы по особо важным делам, по контролю за следствием, отдел методического, правового и информационного обеспечения, отдел кадров и отдел по приему обращений от граждан.
Для сравнения, до нашего ухода из прокуратуры общий штат составлял 1300 человек. Сегодня в прокуратуре осталась тысяча сотрудников. Нас - втрое меньше.
РГ: При этом расследование всех серьезных преступлений передано прокуратурой Следственному комитету? Насколько велико "прокурорское наследство"?
Чеурин: Приняли все тяжкие составы - умышленные убийства, причинение тяжкого и смертельного вреда здоровью, должностные коррупционные преступления, нарушения правил охраны труда и экологического законодательства, угрожающие жизни и здоровью граждан, преступления против национальной безопасности страны. 7 сентября получили от прокуратуры 800 уголовных дел. За два месяца работы возбудили еще 1200. Из них около 400 уже направлены в суд. Нагрузка на следователя - от четырех до семи дел. Это нормально.
Вместе тем ревизия "наследства" все еще идет, нераскрытых дел прошлых лет - порядка пяти тысяч. Буквально на днях я подписал приказ о создании специализированной группы, куда кроме следователей войдут прокуроры-криминалисты. Они займутся раскрытием неочевидных убийств и причинений тяжкого, смертельного вреда здоровью, расследование которых было приостановлено. Будем заниматься этим вместе с уголовным розыском. Опыт есть, занимались этой работой и в составе прокуратуры.
РГ: Много ли поступило обращений от граждан? Или люди по привычке идут в прокуратуру и суды?
Чеурин: Народ пошел. Но большого потока пока нет. Как правило, обращаются с вопросами о находящихся в нашем производстве делах, считают, что следствие идет не в том направлении или не так эффективно, как им хотелось бы. Работа многогранная, и вопросов возникает много. Приходят и те, кто привык по любому поводу жаловаться в прокуратуру, так называемые "штатные жалобщики". Работаем со всеми обращениями.
РГ: Буквально две недели назад у нас в гостях был начальник ГУВД области Павел Григорьев. Он посетовал на то, что в Следственный комитет пришло много молодых, неопытных сотрудников. Как складываются отношения с милицией?
Чеурин: Сложности есть. С одной стороны, очень плотно контактируем - всю оперативную работу по расследованию преступлений проводят оперуполномоченные милиции. С другой стороны, в нашем производстве находится целый ряд уголовных дел в отношении самих сотрудников милиции. И здесь зачастую возникают непонимание, противоречия. Милиция - ведомство очень интересное. У него есть чему поучиться в части поддержки и защиты своих сотрудников. Когда мы возбуждаем дело в отношении милиционера, как правило, начинаются звонки, ходатайства, замечания по ведению следствия.
Впрочем, у Павла Васильевича есть основания говорить о недостатках в нашей общей работе. Примерно треть наших следователей мы были вынуждены набрать едва ли не со студенческой скамьи. Часть опытных сотрудников прокуратуры после выведения остались в своем ведомстве - пошли работать в аппарат, в помощники и заместители прокуроров. За два-три месяца из вчерашних студентов трудно сделать высококлассных специалистов. Считается, что хорошим следователем можно стать после пяти лет работы. А результатов от нас ждут уже сегодня… и даже вчера.
РГ: Как отбирали сотрудников?
Чеурин: Критерии жесткие - высшее юридическое образование, крепкое здоровье, чистая биография. Все претенденты проходили компьютерное тестирование по специально разработанной Генпрокуратурой программе. По его результатам претенденты делятся на четыре группы профессиональной пригодности. Третья и четвертая - "условно пригоден" и "непригоден", многие отсеялись. Но эти трудности позади. Сейчас начинаем создавать кадровый резерв.
Идеальный следователь - человек, который отлично знает закон, умеет его применять, предан работе и выдает хороший результат. Каждый имеет право на ошибку в силу объективных причин. Однако если она допущена из-за безграмотности или безалаберности - такому следователю у нас не место. Естественно, качественным показателям работы уделяется особое внимание. В целом процент брака в нашей работе - 0,05. Согласитесь, если бы отечественный автопром достиг таких результатов, никто и никогда не купил бы иномарку.
РГ: В чем, на ваш взгляд, смысл выделения Следственного комитета в самостоятельную структуру? Как это связано с изменениями в общественной жизни страны?
Чеурин: Не думаю, что реформа вызвана какими-то внутренними проблемами. Просто если мы собираемся войти в Совет Европы, нужно соответствовать европейским стандартам - полномочия прокурора по расследованию и надзору за следствием должны быть разделены, поскольку считается, что их соединение приведет к злоупотреблениям.
По большому счету, в расследовании уголовных дел принципиально ничего не изменилось. Появилось более ясное определение целей и задач, все силы четко сосредоточены на их решении.
В прокуратуре у нас под надзором находились различные сферы. Скажем, прорвало трубу - и прокурор, вместо того чтобы заниматься раскрытием убийства, выезжает на место, ищет коммунальщиков, главу района. Тут же на месте решает вопрос: а не посадить ли всех виновных в аварии? Распыление сил в такой ситуации неизбежно. Теперь нас порывы трубы уже не интересуют, и, думаю, это правильно.
Есть и минусы. На мой взгляд, борьба с преступностью должна быть сосредоточена в одних руках. Когда ее разбивают на ряд участков и параллельно ведут несколько обособленных ведомств, накладки неизбежны… Надеюсь, координирующую роль в этой работе прокуратура как надзорное ведомство не утратит.
РГ: Многие не поняли сути реформы, решили, что в стране начался возврат к 37-му году, когда по любому подозрению человека можно было взять под белы ручки и бросить в застенки…
Чеурин: Рассказывая о приоритетах в работе Следственного комитета РФ, его глава Александр Бастрыкин поставил задачу - внимательно и взвешенно подходить к проверке и оценке фактов, избегать скоропалительных решений. Особенно в расследовании дел, связанных со спорами хозяйствующих субъектов. Не секрет, что сегодня в их разрешении зачастую стараются использовать правоохранительные органы. Все мы знаем, кто такие рейдеры и какие методы они используют.
Хочу всех успокоить! Прежде чем принять решение о возбуждении уголовного дела, и уж тем более о задержании преступника, проводится доследственная проверка и целый комплекс следственных мероприятий.
Не так давно к нам обратился предприниматель, сообщивший, что его "выдаивает" сотрудник УБОП. Информацию тщательно проверили, установили всех лиц, участвовавших в вымогательстве, более того, целый ряд потерпевших от действий офицера, собраны материалы по нескольким преступным эпизодам. Только после этого мы приняли решение о задержании милиционера. Суд поддержал наше ходатайство о его содержании под стражей.
РГ: Работаете ли вы с анонимными обращениями?
Чеурин: Нет. Человек должен сообщить свои имя, фамилию и адрес. Тогда мы приедем и во всем разберемся. Если факт совершения преступления подтвердится, будем работать.
РГ: Поговаривают, "стукачество" у вас поощряется…
Чеурин: В развитых странах считается нормальным сообщить в полицию о том, что сосед поставил машину на газон. Поэтому машины у них на газонах и не оставляют. А у нас, даже если сотрудник государственной структуры идет на злоупотребления, его будут защищать и покрывать коллеги и руководитель. Разве это правильно? Потому у нас воруют и взятки берут, что считается зазорным заявить куда следует на ближнего. Если мы хотим жить в правовом государстве, то не должны уповать лишь на правоохранительные органы. Нужно, чтобы гражданскую позицию проявлял каждый!
РГ: Работает ли в области программа защиты свидетелей?
Чеурин: Да, уже достаточно давно и результативно. Как правило, под нее подпадают свидетели заказных убийств или деятельности организованных преступных группировок - ОПГ. К примеру, по делам об убийстве бизнесмена Бондаренко и банды, на счету которой пять убийств, в том числе криминальных авторитетов Бабыкина и Пономарева, все свидетели были засекречены. Мы можем не только поменять место жительства свидетелей, оформить новые документы, но и изменить внешность. Все как на Западе…
РГ: Вы работаете в следственных органах более 20 лет. Изменилась ли за это время психология людей, причины, толкающие на преступления?
Чеурин: Если посмотреть на проблему в целом, то из всего числа совершенных у нас убийств, а их более 500, подавляющее большинство - бытовые. На почве личных неприязненных отношений и, как правило, под влиянием выпитого. Есть убийства корыстной направленности - в этом люди не меняются! Время заказных убийств, пришедшееся на девяностые годы, прошло, сегодня их мало. И в основном они совершаются в криминальной среде, когда начинаются внутренние разборки. С удовлетворением отмечу, что и общее количество убийств в области снижается примерно на 20 процентов в год. А вместе с ними снижается и количество нераскрытых преступлений. Если в 2005 году нераскрытыми остались 150-170 убийств, в 2006-м - около сотни, то сегодня таких дел порядка 70.
РГ: Помните ли вы свое первое дело?
Чеурин: Конечно! Когда я в 1988 году прибыл в Златоуст следователем после окончания юридического института, мне поручили расследовать убийство. В принципе, очень простое дело, но помню его до сих пор - в отсутствие мужа жена привела домой веселую компанию. Когда мужчины расслабились и начали чересчур навязчиво требовать ее внимания, женщина схватилась за нож. Звали ее Вера Ивановна Хамидуллина, и осудили ее на три с половиной года. А через два года иду по улице, и вдруг мне с криком "здравствуйте, Павел Владимирович!" на шею бросается женщина. Смотрю - Вера Ивановна. Освободилась условно-досрочно, вернулась, а я оказался первым знакомым человеком, которого она встретила на улице.
РГ: Будет ли заниматься Следственный комитет делами тех, кто "ушел и не вернулся"?
Чеурин: Ежегодно в области пропадает без вести до 3000 людей, половину из них находят. По тем пропавшим без вести, кто в розыске уже длительное время и есть основания полагать, что обстоятельства из исчезновения криминальные, каждый год возбуждается 40-50 уголовных дел. Естественно, расследованием занимаемся вместе с милицией. Из уголовных дел этого года восемь прекращены ввиду установления места нахождения пропавших или некриминальных причин их гибели. Порядка 15 дел раскрыто, преступники понесут наказание. В общем-то это самая сложная категория дел, поскольку с момента исчезновения до начала следствия проходит большой период. Их раскрытие тоже входит в наши обязанности.
РГ: Поговаривают, что своему назначению на пост вы обязаны успешным расследованиям коррупционных дел. Каковы достижения Следственного комитета на этом поприще?
Чеурин: За 10 месяцев этого года количество подобных выявленных преступлений несколько снизилось. Нет, брать меньше стали, просто преступления теперь гораздо изощреннее. Чиновники используют множество схем обогащения, причем ставят это на поток. К примеру, расследуем дело в отношении четырех руководителей Ростехнадзора: они организовали систему, по которой с предпринимателей взимались деньги через подставные частные структуры, якобы оказывающие консультационные услуги, деньги аккумулировались и делились. Примерно такая же схема вырисовывается у нас по Россельхознадзору, и это настораживает. Получается, государственные контролирующие органы, которые призваны работать для народа, используют свои полномочия в качестве кормушки! Оборотни без погон! Всего в ведении Следственного комитета, милиции и УФСБ области сегодня 1080 таких дел.
РГ: Бывало, что на вас пытались надавить… заинтересованные лица?
Чеурин: Всякое случалось! Стараюсь со всеми разговаривать корректно. Однако приходилось и открытым текстом объяснять, куда следует идти с подобными предложениями и пожеланиями.
РГ: Что бы вы пожелали читателям "Российской газеты"?
Чеурин: Прежде всего, говоря словами известного литературного героя, "чтить Уголовный кодекс" (смеется) и не попадать в неприятные ситуации. Встречать на своем пути только хороших, настоящих людей, грамотных и преданных своему делу. В том числе милиционеров, следователей, сотрудников других ведомств охраны правопорядка. Не надо бояться "человека с ружьем" - нужно делать одно большое общее дело…