Поделиться
Действительно, проект четы художников-концептуалистов Макаревича и Елагиной выглядит как эпилог или резюме, которые так и не сумели сочинить устроители амбициозной экспозиции "Верю!". И это притом, что главный куратор-заводила Олег Кулик зазвал тогда на ее обсуждение предостаточно и философов, и духовных лиц. Очевидно, что "русская идея" имеет прямое отношение к вере. И хотя ею занимались целые поколения отечественных философов, к собственно философии, в том смысле как она понимается в западном мире, она не имеет касательства. "Русская идея" - по сути мудрствование, которым с XIX по начало XX века занималась русская интеллигенция.
Примерно так и выглядит генезис "русской идеи" в инсталляции Макаревича и Елагиной, которая состоит из нескольких взаимосвязанных смысловых и визуальных частей. Первая из них - портретная галерея, а точнее, иконостас из патриархов, отцов и мучеников этой пресловутой идеи. От графа Уварова, первым давшим, хотя и тупую, административную, но внятную ее модель - "православие, самодержавие, народность", Достоевского, первым огласившим "русскую идею", до Соловьева, Бердяева и Розанова, немало написавших по этому поводу. Здесь есть и Федоров, автор теории воскрешения предков с их последующей отправкой в космос (вот и фантастика), и его последователь Циолковский. И, наконец, художники - Фаворский и Шварцман, а под завязку - гуру наших дней Грабовой с его фарсовым переложением Федорова. Всего их числом 12. Вполне понятно, что такое количество неспроста.
Вспомнив облики создателей теорий "всеответственности", "всеспасения", "соборности", "богоизбранности" и т. п., "читаем" инсталляцию дальше. Если в известном фильме братьев Васильевых Чапаев объяснял тактику на картошке, то Макаревич и Елагина истолковывают идею с помощью хлеба насущного. А именно нашего черного, ржаного, который они и режут, и формуют наподобие паек или просфор. Они выложены на полочках у портретов мыслителей. Получается, что речь идет о причастии или причастности к идее. И судя по форме причастия - звезды, вылепленные из мякиша, и горбушки, выдолбленные, как дубовые гробовые колоды (кстати, отсюда и известное выражение "дать дуба", т. е. умереть), - идея сводится либо к замогильному миру, либо к космосу. Что по тому же Федорову вполне увязывается. Выходит, что "русская идея" отнюдь не философия жизни, ей просто нет места на земле.
Это комментируется в двух следующих частях - кучей раскопанной земли в углу галереи и огромной треугольной конструкцией. Последняя походит на пусковую ракетную установку и на каркас "Монумента в честь освоения космоса советским народом", который высится у бывшей ВДНХ. С другой стороны, хоть и за уши (что и делают кураторы), можно притянуть ассоциации с "философским пароходом", который в 1922 году вывез из страны оставшихся носителей "русской идеи". И тогда получается, что треугольная железяка - обломок того самого парохода.
Улетела ли идея или уплыла - не суть важно. О ней осталось книжное знание. О чем толкует последняя часть инсталляции: книжный шкаф, плотно набитый кирпичиками черняшки. Да еще отлитые в бронзе буханка и звезда-просфора. Надо понимать, это памятники энтузиастам и мученикам идеи. Так или иначе, Макаревич и Елагина не в первый раз пытаются докопаться до "русской идеи". Впрочем, вполне может статься, что суть "русской идеи" заключается как раз в ее постоянном поиске. Потому что когда ее иной раз находят, то, как следует из истории, происходят довольно страшные вещи. Ну, так пусть ее художники и продолжают искать.