Поделиться
Однако для тенора едва ли не более лестно находиться на вершине вокального признания в ранге главного героя-любовника современной оперы. Начав с лирических партий, Аланья и его красавица жена сопрано Анжела Георгиу прославились как лучшие Ромео и Джульетта, Манон и де Грие, Виолетта и Альфред в "Травиате" и другие чувственные страдальцы. Однако со временем выяснилось, что подлинная стихия звездной пары - отнюдь не сентиментальная меланхолия, а полнокровный драматический темперамент и здоровый крестьянский юмор в духе популярных героев знаменитого "Любовного напитка".
Именно эти артистические качества Роберто Аланья и проявил в Москве прежде всего. Он добросовестно выразил ожидаемые оттенки любовного томления в ариях Родольфо из "Луизы Миллер" Верди, дуэтах Ромео и Джульетты из одноименной оперы Гуно и Чио-Чио-Сан и Пинкертона из "Мадам Баттерфляй". В его исполнении были и трогательная искренность, и благородство звуковедения. Но оказалось, что все это лишь подготовка к драматическим ариям Беллини, Рубинштейна и Пуччини. Главным номером оказалась сцена смерти Отелло из оперы Верди, великолепно спетая на "бис". Из своего коронного "Любовного напитка" Аланья выбрал не шлягерный лирический романс, а игривую арию героя, когда он любуется своей возлюбленной издали, сгорая от возбуждения, но опасаясь за ней приударить.
В отсутствие супруги тенору артистично партнерствовала молодая, еще малоизвестная, но прекрасно выученная ирландская певица Селин Бирн. Обладательница красивого сопрано нежного умиротворенно-светлого тембра, Бирн предстала трогательной Русалкой из оперы Дворжака, застенчивой Джульеттой из оперы Гуно, непривычно интеллигентной, лишенной опереточного кокетства и радостно взволнованной Маргаритой из "Фауста" Гуно, а также самоотверженной Чио-Чио-Сан из "Мадам Баттерфляй" Пуччини. При этом она с юмором, двумя-тремя точными актерскими и вокальными штрихами поддержала шутливые эскапады Аланьи, превратившего сцену Неморино и "Застольную" из "Травиаты" в ослепительную буффонаду.
Артистизм, вокальное мастерство и эмоциональность певцов, к счастью, полностью заслонили беспомощную работу оркестра Государственного Эрмитажа под управлением Александра Сладковского. Музыканты и дирижер делали что могли и в целом не испортили дела. Но было очевидно, что от стилистики предложенного репертуара и от уровня, заданного солистами, оркестр и дирижер отстоят гораздо дальше, чем Москва от Петербурга.